КАНКРИН, ЕГОР ФРАНЦЕВИЧ (1774–1845), граф, российский государственный деятель, видный экономист. По происхождению немец. Родился 16 (27) ноября 1774 в г.Ханау в ландграфстве Гессен-Кассель (Германия). Его отец, Ф.-Л.Канкрин (1738–1816), специалист в области строительства и горного дела, в 1783 уехал в Россию, где стал управляющим солеваренными заводами в Старой Руссе. Образование получил в Гессенском и Марбургском университетах. Не найдя работы в Германии, в 1798 перебрался в Россию. Жил в бедности; добывал средства к существования, работая учителем, комиссионером, бухгалтером. В 1800 предложил правительству проект развития овцеводства в России; был назначен помощником своего отца. В 1803 переведен в министерство внутренних дел в экспедицию государственных имуществ; инспектировал немецкие колонии Петербургской губернии, курировал лесное хозяйство и соляное дело. В 1809 получил чин статского советника. Опубликовал Заметки о военном искусстве с точки зрения военной философии , в которых выдвинул идею о необходимости использования в ходе военных кампаний географических преимуществ России (обширность территории, суровость климата). Заметки привлекли внимание близких к Александру I генералов Людвига Вольцогена и Карла Пфуля и военного министра М.Б.Барклая-де-Толли . По их рекомендации в 1811 получил пост помощника генерал-провиантмейстера и чин действительного статского советника. В Отечественную войну 1812 был генерал-интендантом Первой армии, а во время Заграничного похода 1813–1814 – генерал-интендантом всей действующей армии; сумел организовать эффективную систему снабжения войск продовольствием, произвел тщательные расчеты с союзниками и с побежденной Францией, доказав необоснованность многих финансовых претензий к России. В 1818 выдвинул проект отмены крепостного права и постепенного выкупа крестьян с землей за счет средств специального заемного банка. В 1820 ушел с поста генерал-интенданта и был назначен членом Военного совета. Активно занялся научной работой; издал две монографии – О военной экономике во время войны и мира (1820–1823) и Мировое богатство, национальное богатство и государственная экономика (1821), в которой критиковал политику министра финансов Д.А.Гурьева. В 1821 сопровождал Александра I на конгресс в Любляне; введен в состав Государственного совета. В 1823 сменил Гурьева на посту министра финансов. В 1829 возведен в графское достоинство. В 1838 преподавал экономическую науку престолонаследнику Александру (будущему Александру II).

Главной его задачей было упорядочение государственных финансов, расстроенных в результате войн с Наполеоном. Будучи представителем консервативной русско-немецкой экономической школы и противником либеральной школы Адама Смита , Е.Ф.Канкрин считал металлические деньги основой финансовой системы. Значительное обесценение ассигнаций побудило его провести в 1839–1843 трехэтапную денежную реформу: в 1839 была осуществлена девальвация ассигнаций и установлено их твердое соотношение с серебряным рублем (3,5 руб. ассигнациями = 1 руб. серебром); в 1840 выпущены государственные кредитные билеты с твердым металлическим обеспечением; в 1843 произведен обмен бумажных денег на государственные кредитные билеты. В результате в российской финансовой системе восторжествовал серебряный монометаллизм. Сторонник государственной поддержки промышленности, Е.Ф.Канкрин значительно упростил порядок открытия новых предприятий, способствовал развитию горного и лесного дела, овцеводства, реорганизовал и улучшил систему подготовки инженерных кадров, создал в 1831 в Петербурге высшее техническое учебное заведение (Технологический институт), куда принимали лиц недворянского сословия, учредил в 1828 при департаменте мануфактур и внутренней торговли Мануфактурный совет, а в 1829 – Коммерческий совет, периодически устраивал торговые выставки в обеих столицах. Был последовательным протекционистом; проводил политику таможенного покровительства российских производителей (повышение ввозных пошлин); добился активного сальдо внешнеторгового баланса. В то же время отрицательно относился к развитию кредитной системы – как частной, так и государственной (при нем не появилось ни одного нового банка); не поддерживал идею распространения сберегательных касс; выступал против железнодорожного строительства; мало внимания уделял сельскому хозяйству. Несмотря на значительные экстраординарные расходы, связанные с внутри- и внешнеполитическими осложнениями (Русско-персидская война 1826–1828, Русско-турецкая война 1828–1829, Польское восстание 1830–1831), смог существенно сократить дефицит государственного бюджета, в первую очередь за счет повышения налогов (повысил гербовый сбор, ввел табачный акциз), распространения подушной подати на «инородцев» (население неславянского происхождения) и восстановления откупной системы продажи вина. Хотя и считал порочной практику государственных займом внутри страны, в ряде случаев был вынужден выпускать «государственные казначейские билеты», имевшие характер краткосрочных финансовых обязательств.

В 1844 в семидесятилетнем возрасте ушел со своего поста. После отставки работал над завершением своего главного труда Экономика человеческого общества и финансовая наука одного бывшего министра финансов . Умер в Павловске 9 (21) сентября 1845.

Был женат на Е.З.Муравьевой, сестре декабриста А.З.Муравьева.

Иван Кривушин

Егор Францевич Канкрин

Канкрин Егор Францевич (1774-1845), граф (1826) - министр финансов (1823-1844). Почетный член Петербургской АН (1824). В 1839-1843 провел финансовую реформу, ввел в качестве основы денежного обращения серебряный рубль, установил обязательный курс ассигнаций. Добился бездефицитных государственных бюджетов, временно укрепил финансы России.

Канкрин Егор Францевич (1774-1845), граф, с 1821 года - член Государственного Совета по департаменту государственной экономии, министр финансов (1823-1844). Добился бездефицитных бюджетов, сохранял протекционистские таможенные тарифы, способствовал развитию промышленности и технического образования в России (проекты создания биржи и промышленных обществ, Технологического и Лесного институтов, Центральной физической обсерватории и т. д.). С именем Канкрина связана финансовая реформа конца 30-х - начала 40-х годов, имевшая целью восстановление металлического денежного обращения в стране.

Использованы материалы книги Россия под надзором. Отчеты III отделения. 1827-1869. М., 2006.

Канкрин Егор Францевич (16.XI.1774 - 10.IX.1845) - русский государственный деятель, граф (с 1829). Уроженец Германии, с 1797 года состоял на русской службе. В 1823-1844 годы - министр финансов. Почти полностью прекратил кредитование промышленности, не допускал создания частных банков. Проведенная Канкриным в 1824 году гильдейская реформа тормозила процесс выделения капиталистических элементов из среды "торгующих крестьян" и мещан. Но Канкрин не мог полностью игнорировать объективные экономические потребности: сохранял протекционистские таможеные тарифы, в которых были заинтересованы владельцы заводов, основанных на крепостном труде, а также промышленная буржуазия. Канкрин добился бездефицитных бюджетов путем жесткого сокращения расходов на хозяйство, развития питейно-откупной системы. Автор работ на экономические и другие темы, главным образом на немецком языке.

С. Я. Боровой. Одесса.

Советская историческая энциклопедия. В 16 томах. - М.: Советская энциклопедия. 1973-1982. Том 6. ИНДРА - КАРАКАС. 1965.

Литература: Божерянов И. Н., Граф Е. P. Канкрин, СПБ, 1897; Мин-во финансов. 1802-1902, т. 1, СПБ, 1902; Боровой С. Я., К истории пром. политики России в 20-50-х гг. XIX в., в сб.: ИЗ, (т.) 69, (М.), 1961; Рындзюнский П. Г., Гильдейская реформа Канкрина 1824 г., в сб.: ИЗ, (т.) 40, (М.), 1952.

Канкрин Егор Францевич (1774-1845) - государственный и военный деятель, граф (с 1829 г.).

Выходец из Германии, окончил там университет по юридическому и политиче-скому факультету; доктор права. С 1797 г. - на русской службе в чине надворного советника. Сочинением «О военном искусстве» (1809 г.) привлек к себе внимание военного министра Барклая де Толли, который рекомендовал его Александру I.

В 1811 г. в чине действительного статского советника был назначен помощни-ком генерал-провиантмейстера, в 1812 г. - генерал-провиантмейстером 1-й армии.

С 1813 г. - генерал-интендант русских войск. Канкрину русская армия обязана тем, что с 1812-1813 гг. обеспечение войск было поставлено сравнительно неплохо, в результате чего от сумм, ассигнованных на ведение войны, была даже достигнута некоторая экономия, а при расчетах с союзниками после войны доказа-на необоснованность многих предъявленных к России претензий. Свои действия на посту генерал-интенданта изложил в записке Александру I (1815 г.) и в обширном труде «О военном хозяйстве».

Постоянная и твердая защита государственного интереса, преследование взя-точников не нашли поддержки в высших сферах, и в 1820 г. он был согласно прошению уволен от должности и назначен членом Военного Совета. В 1822 г. стал членом Государственного Совета, а в 1823 г. - министром финансов.

Оставаясь на этом посту до 1844 г., он добился бездефицитных бюджетов, улучшения государственной финансовой отчетности и сохранения протекционистских таможенных тарифов.

Использованы материалы кн.: А.А. Григорьев, В.И. Гасумянов. История государственных резервов России (с IX века по 1917 год). 2003.

В Российской империи одно время министром финансов был Егор Францевич Канкрин (он же Георг Людвиг), уроженец Германии на русской службе. Понятно, что распределение финансов всегда и в любой стране вызывает нешуточные страсти. Обиженных несправедливым (по их мнению) распределением финансового пирога обычно бывает больше чем довольных. Про Канкрина тогда говорили, что при нём "делом ведают несколько иностранцев, действующих в пользу англичан". Что-то похожее в наши дни мы слышим про политику Центробанка РФ. Справедливы ли подобные высказывания? Ответ на этот вопрос ищите в современных публикациях. Например, в приведённой вот по этому адресу https://www.msk.kp.ru/daily/26833/3873556/ статье вы сможете прочитать о самых последних событиях в банковской системе Российской Федерации. А события эти за последние несколько лет нарастают подобно снежному кому.

КАНКРИН Егор Франиевлч (Георг Людвиг) (16.11.1774, Ханау, Гессен-Кассель - 9.9.1845, Павловск Петербургской губернии), граф (22.09.1829), генерал от инфантерии (25.8.1828). Сын действительного статского советника, горного инженера. Образование получила Гессенском и Магдебургском университетах. Службу начал в 1794 советником правления в герцогстве Ангальт-Бренбургском. В 1797 переехала Россию и 17.1.1800 определен в чине коллежского советника помощником правления Старорусскими соляными заводами. 16.11.1803 по протекции вице-канцлера И.А. Остермана назначен в Министерство внутренних дел советником при Экспедиции государственной экономии. С 7.8.1809 инспектор иностранных колоний Петербургской губернии. Его научные работы привлекли к себе внимание ген. М.Б. Барклая-де-Толли, который рекомендовал К. императору. 28.2.1811 произведен в действительные статские советники и назначен помощником генерал-провиантмейстера Военного министерства. Во время Отечественной войны 1812 состоял генерал-интендантом 1-й Западной армии, а с 29.4.1813 - всей действующей армии. 17.1.1813 переименован в генерал-майоры. На К. лежала обязанность по организации продовольствования армии. Благодаря разумному хозяйствованию К. удалось уложиться в ассигнованные средства и даже добиться экономии в 26 миллионов рублей. Активно боролся с коррупцией в интендантствах. После окончания военных действий занимался ликвидацией расчетов с иностранными государствами. Бывшие союзники и Франция первоначально требовали с России почти 360 миллионов рублей, но благодаря переговорам К. эта сумма была снижена до 60 миллионов. 30.8.1815 произведен в генерал-лейтенанты. В авг. 1816 женился на Екатерине Захаровне Муравьевой, родственнице супруги Барклая-де-Толли. С 1820 член Военного совета. С 21.10.1821 член Государственного совета. С 27.4.1823 по 1.5.1844 занимают пост министра финансов. С 25.2.1824 почетный член Петербургской Академии наук. Один из наиболее крупных финансовых деятелей за всю историю России. Провел реформу денежной системы, гильдий и т.д. Автор большого числа теоретических работ по вопросам финансов.

Использованы материалы книги: Залесский К.А. Наполеоновские войны 1799-1815. Биографический энциклопедический словарь, Москва, 2003.

Канкрин Егор Францевич (16.11.1774-9.09.1845), граф, министр финансов. Воспитание получил в Германии. В Россию приехал к отцу в 1796. Впервые обратил на себя внимание работами о войсках и снабжении их продовольствием, почему в 1811 был назначен помощником генерал-провиантмейстера, в следующем году - генерал-интендантом, а в 1820 - членом Военного совета. Подверг критике финансовую систему министра финансов Д. А. Гурьева, вскоре после чего был назначен министром финансов (в 1823), пробыв в этой должности до 1844. Наибольшую известность Канкрин приобрел как автор удачной реформы по уничтожению ассигнаций и замене их кредитным рублем. Кроме того, он упорядочил финансовое хозяйство, введя правильную отчетность и составление смет. В других отношениях взгляды и деятельность Канкрина характеризуются следующими чертами: он был сторонником протекционизма и потому очень усилил таможенное покровительство фабричной промышленности, особенно введением общего тарифа в 1841. В то же время Канкрин отрицательно относился к развитию кредитных учреждений, не только частных, но и казенных; при нем не было учреждено ни одного нового банка. Так же отрицательно относился Канкрин к железнодорожному делу. При нем впервые был введен табачный акциз и вместо казенной продажи вина, существовавшей с 1818, была введена оставившая по себе недобрую память откупная система, довольно выгодная для казны, но чрезвычайно тяжелая для населения. Существовавшие ранее налоги не уменьшались, а наоборот, увеличивались. Большое внимание Канкрин обращал на лесное хозяйство, в котором достиг серьезных успехов, составив специальную «инструкцию».

Канкрин Егор Францевич (16.11.1774–9.09.1845), граф, министр финансов. Воспитание получил в Германии. В Россию приехал к отцу в 1797. Впервые обратил на себя внимание работами о войсках и снабжении их продовольствием, почему в 1811 был назначен помощником генерал-провиантмейстера, в следующем году – генерал-интендантом, а в 1820 – членом Военного совета. Подверг критике финансовую систему министра финансов Д.А. Гурьева, вскоре после чего был назначен министром финансов (в 1823), пробыв в этой должности до 1844. Проводил политику гибкого покровительства отечественной промышленности, несколько раз пересматривал ставки таможенных пошлин (в 1823, 1826, 1831, 1834, 1836, 1843).

Выступал против субсидирования отдельных промышленных предприятий за счет средств казенных кредитных учреждений. Ввел правило, согласно которому каждая долгосрочная ссуда промышленного характера должна выдаваться казенными банками не иначе как с разрешения Министерства финансов. Выступал против неоправданного с хозяйственной точки зрения ж. д. строительства. Не допускал организации эмиссионных акционерных банков, выдававших ссуды банковскими билетами. В 1829 провел понижение процента, платимого государственными кредитными учреждениями по вкладам, с 5% до 4% и взимаемого по ссудам с 6% до 5%. В 1842 при участии Канкрина началась организация сберегательных касс, принимавших вклады от 50коп. до 750руб. Во многом благодаря поддержке Канкрина возникли первые страховые общества: огневого страхования (1827) и личного страхования (1835).

Способствовал улучшению организации русской торговли. В 1832 принят новый устав о векселях, устав о торговой несостоятельности, устав коммерческих судов, устав Петербургской биржи; в 1836 – закон, воспрещавший биржевую игру акциями (отменен в 1893).

Провел Гильдейскую реформу 1824; в 1827 дворянам и фабрикантам разрешено записываться в гильдии. Увеличение государственных доходов путем введения новых податей и сборов расценивал как крайнюю необходимость. Восстановил систему винных откупов (1827), ввел уплату подушной подати инородцами (1830), оригинальную систему обложения табака (1838). Снизил налог на соль, отменил внутренние судоходные пошлины (1823). Сумма прямых налогов за время управления Канкрина финансами увеличилась на 10 млн руб. серебром. Канкрин боролся с бюджетными дефицитами также путем сокращения расходных статей, однако успеха не достиг из-за больших затрат на войну с Турцией, подавление польского восстания и войну на Кавказе. Всего за 20 лет пребывания Канкрина на посту министра дефицит составил 160,6 млн руб. серебром. Для поддержания русского государственного кредита Канкрин настаивал на соблюдении строгой секретности в отношении данных, касающихся состояния государственных финансов. Для покрытия дефицита бюджета прибегал к использованию средств казенных кредитных учреждений и к государственным займам. В 1828–29, 1831, 1832, 1840, 1843 провел заграничные займы, действительный процент по которым составил 5,42%, сумма – 92,2 млн руб. серебром. Ежегодные выплаты по займам в министерство Канкрина были ниже, чем у его предшественников, что способствовало улучшению расчетного баланса Российской империи. Канкрин создал новую форму внутреннего государственного долга. В 1831 выпущены в обращение билеты Государственного казначейства (т. н. «серии») номиналом 250 русскими ассигнациями, приносившие их владельцам 4% годовых.

Серии выпускались сроком на 4 года, затем на 6 лет, погашались в последние 4 года. В залоги по откупам, казенным подрядам, поставкам и др. принимались по нарицательной цене, а в сношениях между частными лицами – по соглашению. Фактически «серии» являлись процентными деньгами, и население охотно их приобретало. Средства, вырученные от внутреннего и заграничного займов, шли в основном на покрытие военных расходов и лишь частично на хозяйственные потребности: строительство шоссейных дорог (ок. 5 тыс. верст), устройство судоходных систем (Вышневолоцкой, Мариинской, Тихвинской и др.), морских портов. Выручка от заграничных займов 1842 и 1843 целиком ушла на строительство Николаевской ж. д. Всего государственный долг при Канкрине возрос на 116,39%. Тем не менее положительное сальдо торгового и расчетного балансов способствовало поддержанию устойчивого курса русского рубля и наполнению каналов денежного обращения золотой и серебряной монетой. Канкрин возражал во время обсуждения в Государственном Совете по поводу ряда мероприятий (изъятия из обращения депозитных сертификатов, старых ассигнаций, придания кредитному рублю принудительного курса), которые стали впоследствии составной частью Канкрина денежной реформы.

Использованы материалы Большой энциклопедии русского народа .

III отделение сообщает:

Купечество в этом отношении разделяет мнение помещиков и жалуется на понижение торговли товарами местного производства, как-то, кожами и т. д.: они недовольны тем, что правительство не приходит на помощь частным лицам, не создает для них условий, необходимых для улучшения положения вещей, и что при г. Канкрине делом ведают несколько иностранцев, действующих в пользу англичан .

Отчет III отделения: Краткий обзор общественного мнения в 1827 году.
Цитируется по кн.: Россия под надзором. Отчеты III отделения. 1827-1869. М., 2006.

Далее читайте:

Отечественная война 1812 года (хронологическая таблица).

Участники наполеоновских войн (биографический справочник).

Литература по наполеоновским войнам (список литературы)

Россия в XIX веке (хронологическая таблица).

Франция в XIX веке (хронологическая таблица).

Сочинения:

Экономия человеческого общества и финансы. СПб., 1846.

Литература:

Граф Канкрин и его очерки политической экономии и финансии. СПб., 1894;

Божерянов И.Н. Граф Канкрин. Лит. труды и 20‑летняя деятельность управления Министерством финансов. СПб., 1897;

Мигулин П.П. Русский государственный кредит. Т. 1. Харьков, 1899;

Боровой С.Я. Кредит и банки России (сер. XII в. – 1861). М., 1958;

Канкрин Е.Ф.//Отечественная история. Энциклопедия. Т. 2. М., 1996.

Мин-во финансов. 1802-1902, т. 1, СПБ, 1902;

Боровой С. Я., К истории пром. политики России в 20-50-х гг. XIX в., в сб.: ИЗ, (т.) 69, (М.), 1961;

Рындзюнский П. Г., Гильдейская реформа Канкрина 1824 г., в сб.: ИЗ, (т.) 40, (М.), 1952.

2. Деятельность Е.Ф. Канкрина на посту министра финансов

Приняв на себя управление российскими финансами, Канкрин застал их в расстроенном виде: дефицит государственного бюджета стал хроническим явлением; обыкновенные государственные доходы снизились с 447 млн. руб. в 1820 г. до 391 млн. руб. в 1822 г., росли недоимки; обыкновенные государственные расходы покрывались за счет средств, полученных от внешних займов и позаимствований из государственных кредитных и других учреждений.

Неустойчивость финансовой системы была во многом связана с находившимися в обращении бумажными деньгами - ассигнациями. Они были введены еще Екатериной II в 1768 г. для частичной замены обесценившейся медной монеты. Выпуск все новых и новых ассигнаций стал легким способом покрытия любых государственных расходов, и число их в обращении быстро росло, а стоимость падала, приводя к дороговизне всех предметов потребления.

У Канкрина были свои взгляды на пути преодоления кризиса. Он не считал нужным выкупать ассигнации, заключая займы или экономя средства из бюджета. По его мнению, изъятие ассигнаций нужно было отложить на длительное время - до тех пор, пока не будет накоплен достаточный фонд серебряных монет. До этого же следовало прекратить новые выпуски, закрепив тем самым стоимость уже циркулирующих бумажных денег. Этот план Канкрин выполнил с удивительным умением: за все его управление не было выпущено ни одного ассигнационного рубля, стоимость же бумажного рубля держалась в пределах 25-27 коп. серебром.

В своей деятельности Канкрин опирался на выработанную им общую концепцию подъема российской экономики, в том числе торговли, промышленности, сельского хозяйства, а также науки и образования. Исходная предпосылка - наведение порядка в государственных финансах, прежде всего, установление равновесия бюджета. В этой связи он постоянно требовал и добивался рационального, бережливого отношения к расходованию финансовых ресурсов.

Государственные расходы и доходы в период Е.Ф.Канкрина Белоусов Р.А. «Экономическая история России: XIX в.» Кн.1 М.,2000 1823 и 1833 гг. млн. рублей в ассигнациях, 1843 г. серебряных.

Стремясь выполнить две главные задачи - ликвидировать дефицит бюджета и создать денежные запасы - Канкрин применял некоторые экономические меры, которые и сам в принципе не одобрял. Так, в 1827 г. он ввел откупную систему в винную торговлю, взамен казенного управления, сопровождавшегося большими расходами казны и злоупотреблениями чиновников. Введя откупы, Канкрин не ошибся: доходы от продажи вина заметно возросли.

Другой мерой, осуществляемой при непосредственном участии Канкрина в 1822 г. было повышение сниженных за три года перед этим ввозных таможенных пошлин, в результате чего доходы казны возросли в несколько раз. Рост доходов был главной, но не единственной целью: увеличивая пошлины, Канкрин понимал, что протекционизм в данный период полезен для развития слабой отечественной промышленности.

Важным мероприятием Е.Ф.Канкрина, расширившим возможности иностранной и отечественной торговли, стимулирующим поиск новых форм, стала гильдейская реформа (1824). Она ограничивала тенденции к монополизации торговли купцами 1-й гильдии и расширяла права среднего городского купечества, ставила в определенные рамки торговлю купцов 3-й гильдии, стимулируя их переход в более высокую гильдию разрешением расширения предпринимательства. Улучшались торговые возможности крестьянства, в том числе крепостного, при условии уплаты всех налогов и пошлин. Тем самым укреплялась мелкая торговля в городах и обеспечивался дополнительный доход в государственный бюджет страны. К недостаткам гильдейской реформы можно отнести тот факт, что она не использовала систему прогрессивного подоходного налога, о чем много писали экономисты того времени, то есть налог брался с перечисленного товара, а не с обращающегося в торговле капитала. Улучшение организации торговли занимали помыслы Канкрина и в дальнейшем: в 1832 году был принят новый устав о векселях, уставы о торговой несостоятельности, о коммерческих судах, о петербургской бирже.

Канкрин скептически относился к развитию железнодорожной сети и в особенности к расширению кредита не только в форме развития частных банков, но даже и казенных, а также и к сберегательным учреждениям.

Годы, когда Канкрин управлял финансами, были отягощены многими чрезвычайными расходами. Так, в 1827-1829 гг. требовались расходы на персидскую и турецкую войны, в 1830 г. - для подавления восстания в Польше; в 1830 г. в стране свирепствовала холера, в 1833 г. - вызванный неурожаем голод. Особенно тяготили министра военные расходы.

Все это время Канкрин готовил проект финансово-кредитной реформы, которая должна была улучшить состояние российских финансов. Но реализовать реформу на практике ему удалось только в 1839-43 гг.

А.М. Горчаков - светило русской дипломатии

В 1854 году он получает назначение на должность посла в Вену. На стороне Турции уже выступили Англия и Франция. Австрия все еще колебалась, и задача Горчакова сводилась к устранению Австрии как возможной союзницы Турции в борьбе с Россией...

Билл Клинтон - президент США

Достижения Б. Клинтона в области законодательных инициатив были поистине впечатляющими в первый год его президентства, хотя ни средства массовой информации, ни общественность не уделяли этому факту должного внимания...

Витте: биография

Итак, в феврале 1892 года С. Ю. Витте стал министром путей сообщения, а в августе того же года занял один из ключевых постов в высшей администрации, возглавив министерство финансов. Министерство финансов, которое возглавил Витте...

Витте: биография

Условия, при которых Витте стал премьером, действительно были крайне сложные. Налицо была, как отмечал он впоследст-вии, «полная дезорганизация власти сверху донизу, от центра к периферии, раскаты революции...

Кабинет министров С.Ю. Витте

10 марта 1890 г. Витте был назначен директором департамента с про-извод-ством, минуя все ступени чиновничьей иерархии, сразу в чин дейст-вительного стат-ского советника и с доплатой к жалованью из средств Кабинета...

М.Б. Барклай де Толли – военный деятель периода Отечественной войны 1812 г.

Начало политической карьеры Черчилля

Консервативное правительство было парализовано внутренней борьбой по вопросу о внешнеторговой политике. Чемберлен ультимативно потребовал от Бальфура роспуска парламента и проведения новых выборов, с тем...

Оценка деятельности Ж.Ж. Дантона в эпоху Великой Французской революции

Как указывает Гавриличев В.А. в статье «Якобинцы и принудительные налоги на богатых (весна-осень 1793 года)», внутреннее и внешнее положение Франции в период революции ухудшились. Бедные в результате революции не получили практически ничего...

Политический портрет Авраама Линкольна

Десятилетие, непосредственно предшествовавшее Гражданской войне, было временем стремительно развивавшегося революционного кризиса. Обострению вопроса о рабстве способствовали политические факторы...

Столыпин Петр Аркадьевич – губернатор Саратовской области

В начале XX в. самодержавная Россия вступила в период острейшего социально-экономического и политического кризиса. Особое опасение властей вызывали крестьянское движение, оживившееся в 1902 г., и распространение либеральных идей в земской среде...

Финансовая и денежно-кредитная система России в первой половине XIX века

При подготовке реформы Е.Ф. Канкрин обратил особое внимание на работу М.М. Сперанского «План финансов». В 1809 г. известный в то время государственный деятель М.М...

Царствование Николая I

В 1825 году внешний долг России достигал 102 миллионов рублей серебром. Страна была наводнена бумажными ассигнациями, которые правительство, пытаясь покрыть военные расходы и платежи по внешнему долгу. стоимость бумажных денег неуклонно падала...

ЛЕКЦИЯ XVII

(окончание)

Деятельность Канкрина. – Его принципы и его политика. – Протекционизм и его влияние на промышленность и торговлю. – Сокращение роста военных расходов. – Стоимость войн 1827–1831 гг. – Питейная реформа. – Денежная реформа 1839–1843 гг. – Роль самого Николая в этом деле. – Заботы Канкрина об улучшений культурных условий.

Портрет Егора Францевича Канкрина

Что касается истории таможенного законодательства за это время, то главным деятелем тут явился неоднократно уже упоминавшийся министр финансов гр. Е. Ф. Канкрин, занимавший свой ответственный пост почти 21 год (с 1823 до 1844 г.).

Канкрин был человек чрезвычайно оригинальный и выдающегося ума. Родом он был немец, но еще при Екатерине был вызван в Россию его отец для заведования соляным делом. Молодой Канкрин воспитывался, однако, в Германии и, получив хорошее образование в одном из германских университетов, только в самом конце XVIII в. явился в Россию. Первое время – и довольно долго – ему пришлось перебиваться, занимая разные мелкие должности: был он бухгалтером у одного откупщика, брал разные частные занятия, и, вообще, не брезгал никакой работой. Во время Наполеоновских войн он выдвинулся, перейдя на службу в интендантское ведомство, где он стал совершенно небывалым явлением, так как был в этой среде чуть ли не единственным честным и образованным человеком. С одной стороны, разумеется, он вызвал на себя большие и злостные нападки, но с другой – обратил на себя внимание высшего начальства и самого Александра.

Александр довольно скоро оценил Канкрина, так как он проявил себя сведущим человеком не только в продовольствии армии, но и в военной администрации вообще. В 1812г. Канкрин был сперва генерал-провиантмейстером одной из двух действующих армий, а потом даже и всей действующей армии в России. В этой должности он проявил свои обширные познания, хозяйственные таланты и разносторонний ум. Оказалось, что он не только в состоянии был хорошо организовать продовольствие армии, но мог с успехом участвовать в обсуждении и специальных тактических задач. Так, когда обсуждался план войны 1812 г., то Канкрин очень влиял на ученого автора «скифского» плана войны, генерала Пфуля. Впоследствии Канкрин издал сочинение по теории войны, которое вновь обратило на него внимание императора Александра.

Когда театр военных действий был перенесен в Германию и потом во Францию, то и тут Канкрин оказался на высоте положения: оказалось, что и в союзной армии среди лиц, заведующих продовольствием войск, у него не было соперника, так что во всех затруднительных случаях всегда обращались к Канкрину, и ему удавалось не раз выводить союзников из больших затруднений. Таким образом, во время Наполеоновских войн Канкрин, можно сказать, приобрел европейскую известность самого компетентного человека в области военного хозяйства.

Когда в России открылись большие злоупотребления в военном ведомстве и отдан был под суд военный министр кн. Горчаков, то многие думали, что его место займет Канкрин, который за свои заслуги во время Наполеоновских войн был из действительных статских советников переименован в генерал-майоры, а затем произведен в генерал-лейтенанты; но Александр как будто забыл в это время о Канкрине и почему-то не давал ему движения. Однако в 1818 г. Канкрин снова напомнил ему о себе, подав ему весьма дельную записку об освобождении крепостных крестьян, – записку, которая, по мнению некоторых, послужила главным толчком, заставившим Александра поручить Аракчееву в 1818г. составить план постепенного освобождения крестьян.

В 1822 г. Александр убедился наконец в невозможности больше держать министром финансов Гурьева, секрет влияния которого заключался в том, что он умел склонить на свою сторону всех сильных мира сего путем раздачи крупных денежных сумм под благовидными предлогами, благодаря чему и пробыл министром целых 11 лет. В 1822 г. в Белоруссии был голод; Гурьев, значительно урезав суммы, ассигнованные на голодающих крестьян, в то же время решил отпустить 700 тыс. руб. на покупку имения у одного важного помещика, который нуждался в деньгах. Когда это открылось, то Гурьев потерял свой пост, который Александр, по совету Аракчеева, и предложил Канкрину.

Еще раньше Аракчеева Канкрина оценил Сперанский, который во время своей ссылки в Пермь говорил еще в 1813 г., что единственным человеком, способным заведовать русскими финансами, является, по его мнению, Канкрин.

Финансовая политика Канкрина

Как раз накануне назначения министром Канкрина был отменен либеральный таможенный тариф 1819 г., и правительство на этот раз надолго возвратилось к протекционизму. Новый тариф 1822 г. выработан был при содействии Канкрина. И во все время его управления министерством протекционная система оставалась в действии, благодаря чему в широкой публике установилось прочное убеждение, что Канкрин был ярым и узким протекционистом, ненавидевшим свободу торговли. Но такой упрощенный взгляд на политику Канкрина вовсе не справедлив. Канкрин прекрасно понимал преимущества свободной торговли. В критике того положения, которое могла бы дать России система свободной торговли, он исходил из того, что в данный момент для России было необходимо прежде всего иметь в виду развитие национальной самостоятельности, национальной независимости; он указывал, что при системе свободной торговли малокультурной России угрожает опасность в своей промышленной жизни попасть в полную зависимость от иностранных интересов (в частности, от интересов такой развитой и деятельной страны, как Англия).

Именно с этой точки зрения он считал нужным защищать развитие русского народного производства. Но он никогда не допускал создания слишком льготных условий для отечественных фабрикантов при помощи высоких таможенных ставок, напротив, он полагал, что нужно зорко следить за тем, чтобы русская промышленность не могла спать, и считал необходимым постоянно регулировать таможенную систему, чтобы заставить русских фабрикантов обращать внимание на всякие улучшения в производственной технике под угрозой иностранной конкуренции. Поэтому тот условно покровительственный тариф, который им был установлен, много раз переделывался именно с этой точки зрения. В известных производствах пошлины постоянно понижались и особенно в те моменты, когда Канкрин считал необходимым поощрить русскую промышленность с другого конца, угрожая ей иностранной конкуренцией.

Таким образом, надо признать, что в то время его политика, его протекционная система была умеренным и разумным протекционизмом, и никак нельзя его обвинять в бессмысленном увлечении идеей протекционизма.

С другой стороны, в тарифной политике он руководствовался и фискальными соображениями. Дело в том, что он получил Министерство финансов в тот момент, когда русские финансы были в величайшем упадке. В 1822 г. казна была почти банкротом; нельзя было совершить никаких займов на сколько-нибудь сносных условиях, и курс бумажных денег не повышался, несмотря на то что за последние годы управления Гурьева, благодаря принятой им системе погашения ассигнационного долга, этот долг уменьшился с 800 до 595 млн. руб. Это уменьшение было достигнуто ценою заключения процентных займов на очень тяжелых условиях, и, таким образом, беспроцентный долг ассигнационный превратился в значительной части в долг с обязательством постоянной уплаты весьма высоких процентов. Канкрин считал, что на таких условиях не стоит погашать ассигнационного долга, а надо стремиться лишь не делать новых займов и не выпускать новых ассигнаций. В научных трудах своих Канкрин, как я уже говорил, главным принципом финансовой политики ставил благосостояние народных масс. Он неоднократно выражал мысль, что собственно целью разумной финансовой деятельности должен быть не рост казенных доходов, а именно увеличение народного благосостояния, – причем он понимал под этим главным образом именно благосостояние народных масс.

Исходя из этой точки зрения, он явился сторонником самой строгой экономии и противником не только всяких займов, но и всякого увеличения налоговой тяжести. Поэтому в своей практической деятельности, отказываясь до последней возможности от увеличения налогов, он стал урезывать все ведомствам тем, конечно, на каждом шагу приобретал себе в мире высшей бюрократии сильных врагов, чем, впрочем, никогда не смущался.

Я уже упоминал о том, как непокладист был Канкрин с самим императором Николаем.

Система экономии, которую Канкрин так настойчиво проводил, дала заметные результаты в первые же годы его управления финансами и создала на европейских денежных рынках совсем иное отношение к русскому государственному кредиту, нежели то, какое существовало при Гурьеве.

Те принципы государственной экономии, которыми руководствовался Канкрин вообще в ведении государственного хозяйства, он прилагал и к тарифному вопросу.

Он считал, что таможенные налоги можно допускать лишь постольку, поскольку они являются налогами на предметы роскоши или на предметы потребления более зажиточных слоев населения, и поэтому он полагал, что с таможни нужно взять как можно больше государственного дохода. Благодаря такому пониманию, он при регулировании тарифа в 1822 г. постоянно принимал во внимание именно усиление таможенного дохода. И при нем таможенный доход возрос в 2,5 раза – с 11 млн. руб. до 26 млн. руб. серебром, составив весьма крупную статью в тогдашнем государственном бюджете.

Чтобы покончить с таможенным тарифом, надо еще остановиться на истории русско-польских торговых и таможенных отношений. Дело в том, что для Польши как страны более культурно развитой, особенно в отношении фабричной промышленности, которая могла там более процветать, чем в России, благодаря уже указанным мною условиям, важен был постоянный рынок для сбыта своих фабрикатов, и Польша смотрела на Россию именно как на очень хороший рынок для своих товаров. Кроме того, для нее очень важны были и азиатские рынки, которые она могла эксплуатировать только при условии свободного транзита через Россию. Исходя из таких соображений, еще в 1826 г. министр финансов Царства Польского князь Любецкий специально приезжал в Петербург, чтобы выхлопотать тарифные льготы для Польши, причем он доказывал, не стесняясь существованием конституции 1815 г., что, в сущности, Польша есть часть России. Конечно, на это Канкрин представил весьма веские возражения. С точки зрения Канкрина, уже и раньше существовавшая таможенная система в отношении Польши была невыгодна для русского населения. После образования Царства Польского, когда впервые возник таможенный вопрос, было установлено, что сырье обеих стран ввозится беспошлинно; что же касается фабрикатов, то было установлено, что фабрикаты, выделанные из собственного сырья, ввозятся за ничтожную пошлину – не более 1% стоимости товара, для фабрикатов же из чужого сырья была установлена пошлина около 3% ad valorem, но при этом для некоторых предметов были установлены особые таможенные ставки – так, предметы хлопчатобумажной промышленности были обложены в 15%, сахар; – в 25%. В результате получалось, что главный предмет польской обрабатывающей промышленности, сукна, были обложены в 3%, тогда как русские хлопчатобумажные изделия были обложены в 15%.

Московские фабриканты, естественно, вопили против такого порядка, а Канкрин, возражая Любецкому, не только не считал возможным уничтожить внутренние таможенные пошлины, но требовал усиления ставок на некоторые товары, конкуренция которых была особенно опасна русским фабрикантам. В конце концов решено было оставить прежнее положение. Затем вопрос о русско-польских таможенных отношениях возобновился после восстания 1831 г. Когда Польша перестала существовать как отдельное государство, и правительство Николая поставило вопрос о полной инкорпорации Польши, таможенные пошлины между Россией и Польшей явились аномалией, и, естественно, возобновился вопрос об уничтожении пограничной черты. К этому присоединился и вопрос об общем тарифе по отношению к иностранным державам, так как Польша до того времени имела для западной границы свои особые тарифы. Этот вопрос повлек за собой огромное длительное обсуждение и кончился только к 50-м годам, после обсуждения его в особой комиссии, уже после смерти Канкрина. В этой комиссии главным деятелем был польский экономист Тенгоборский, которого, кажется, рекомендовал русскому правительству Любецкий и который оказался весьма осведомленным человеком, обстоятельно изучившим и русские народнохозяйственные отношения. В 50-х годах была уничтожена пограничная черта между Россией и Польшей, причем по отношению к иностранной торговле были введены дифференциальные пошлины, приноровленные к потребностям обеих стран и различавшиеся смотря по тому, куда шли ввозимые из-за границы товары – в Польшу или в Россию.

Важным вопросом финансовой политики того времени, как и теперь, являлись расходы на войско. Я указал уже, что Канкрин достиг значительной экономии в обыкновенных расходах на армию в первые 12 лет своего управления. Но как раз в этот период, наряду с сокращением обыкновенных расходов на армию России пришлось выдержать целый ряд войн, требовавших чрезвычайных расходов, которые, как ни противился этому Канкрин, пришлось покрывать займами. В эти именно годы была война с Персией, начавшаяся почти тотчас после воцарения Николая, затем, в 1828–1829 гг., – война с Турцией, которая поглотила более 120 млн. руб. серебром, наконец, в 1831 г. – чрезвычайно дорого обошедшаяся девятимесячная польская кампания. Благодаря этим войнам уже в первые годы пришлось сделать ряд займов, размеры которых дошли почти до 400 млн. руб. серебром. Но надо сказать, что эти займы были лучше прежних выпусков ассигнаций; хотя они были процентные, но условия их были довольно выгодные. Вообще, как я уже говорил, к 30-м годам репутация русских финансов под управлением Канкрина улучшилась настолько, что бумаги русские на заграничных рынках котировались постоянно альпари, чего ранее никогда не было.

Реформа Канкрина в сфере питейных сборов

Как безусловно отрицательная мера Канкрину почти всеми исследователями истории русских финансов ставится в минус та реформа питейных сборов, которую он провел в 1826 г.

Вы помните, что при Гурьеве винные откупа были отменены и введена была система казенной винной монополии. Эта система продолжала существовать и при Канкрине до 1826 г. Еще при Гурьеве доходы с питей, первоначально повысившиеся, затем чрезвычайно уменьшились благодаря беспорядкам в казенном управлении и особенно благодаря непомерному воровству, которое здесь царило.

Становилось очевидным, что вести это дело невозможно при неимении штата сколько-нибудь честных и подготовленных чиновников. И вот в 1826 г. император Николай приказал Канкрину составить доклад об упорядочении питейных сборов. Канкрин составил доклад довольно объективно. Он изложил те способы эксплуатации винного дохода, которые существовали тогда в различных государствах, и указал, что можно избрать одну из трех систем: или систему казенного управления, казенной винной монополии, которая исключала всякую торговлю вином, кроме казенной, и которая существовала в России в тот именно момент, или систему винных откупов, которая существовала до начала 20-х годов, и заключалась в сдаче с торгов частным лицам права эксплуатации казенной винной монополии, или, наконец, систему свободной торговли винными напитками при акцизе, который собирается с каждой бутылки или другой посуды различными способами. Канкрин признавал, что, собственно говоря, вообще система свободной торговли вином – за которую тогда очень сильно стоял такой влиятельный человек, как Мордвинов, всегда исходивший в своих взглядах из посылок экономической науки, – что эта система, конечно, в теории лучше, но она требует известной культуры и, главным образом, организации правильного контроля, а при наличности совершенно негодных чиновников эта система невозможна. Точно так же он признавал невыгодной и существовавшую тогда систему непосредственной казенной монополии. Наконец, он говорил, что можно, пожалуй, еще предложить четвертую систему – распределить питейный доход по губерниям и вместо него установить прямой налог, предоставив внутреннюю раскладку и взимание его местным органам. Но и тут Канкрин, исходя из недоверия к местным дворянским органам управления, указывал, что если такие «маркие» дела передать местным органам, то дворянство окажется столь же несостоятельным, как и чиновничество.

Поэтому, признавая, что откупа – зло, он в то же время доказывал, что они будут при данных условиях наименьшим злом, если не отказаться вообще от эксплуатации винного дохода, который везде составляет огромную часть государственного бюджета. И вот, не считая возможным заменить его другим доходом, особенно ввиду того, что никакой статистики у нас тогда еще не существовало, и заменить питейный доход поземельным обложением или другим каким-либо налогом нельзя было и думать, Канкрин решил, что отказаться совершенно от эксплуатации дохода с вина невозможно, а раз так, то наиболее удобным способом являются откупа. Он признавал, что при откупах все дело будут вести откупщики, которые и будут накапливать огромные капиталы на счет народа, но думал, что если уж кому-либо предоставить такое накопление капиталов, то лучше предоставить такое накопление откупщикам, так как они будут употреблять эти капиталы на промышленность, для народа полезную, тогда как от воровства чиновников и промышленность даже не выигрывает.

Вот те соображения, по которым Канкрин, ввиду безотрадного ведения тогдашнего казенного хозяйства, признавал возможным восстановить откупа. Тем не менее восстановление их оказалось, конечно, большим злом; откупщики не только сами обогащались, но подкупали и поработили всю местную администрацию. Все тогдашнее губернское чиновничество получало от откупщиков второе содержание, не меньшее, нежели казенное. Немудрено, что когда интересы откупщиков сталкивались с чьими-либо интересами, то всегда – как в административных, так и в судебных местах – дело решалось в пользу откупщика. Таким образом, вред откупов был громаден и не искупался теми соображениями, которые Канкрин приводил в своем докладе в 1826 г.

Денежная реформа Канкрина

Самым, может быть, значительным из всех предприятий, осуществленных при Канкрине, явилась денежная реформа. Реформа эта привела в конце концов к девальвации ассигнаций – к выкупу их по пониженной цене, и в этом нередко видели весь ее смысл, но в сущности смысл этой реформы в тот момент, когда она предпринималась, заключался не в этом. Реформа была предпринята Канкриным не в интересах фиска, а в интересах облегчения всяких торговых сношений, от неустройства которых сильно терпел народ. Дело в том, что курс бумажного рубля постоянно колебался, и существовало даже несколько курсов: был вексельный курс, который устанавливался вексельными сделками с иностранными торговцами, был курс податной, казенный, по которому ассигнации принимались государственными учреждениями, наконец, был курс простонародный, который устанавливался произвольно в частных сделках. И этот простонародный курс и был особенно колеблющимся и произвольным: в одно и то же время он колебался в разных местах от 350 до 420 коп. ассигнациями за рубль серебра. Происходило это благодаря тому, что все сделки заключались на ассигнации, между тем ввиду постоянных колебаний курса неизвестно было, по какому курсу придется платить, и вот вошло в обыкновение при заключении условий при покупках и договорах о поставках, ввиду того что курс ассигнаций всегда предполагался падающим, назначать для момента уплаты за поставленные продукты курс для ассигнаций несколько низший, чем существовавший в момент сделки, так что в отдельных случаях он искусственно понижался до 420 коп. за рубль (вместо нормального курса в 350–360 коп.).

Поставщики товаров легко на это шли (особенно страдали от этого крестьяне), думая, что раз сказано так в сделке, то и они будут по той же цене платить свои расходы, например, подати, а потом, когда приходилось вносить подати, оказывалось, что казенный курс совсем не соответствовал простонародному. При таком положении в торговом мире скупщиков царила организованная система плутовства. Все это порождало такое недоверие к ассигнациям, что публика в поисках за более устойчивыми металлическими деньгами стала принимать и вводить в оборот иностранную звонкую монету под названием «лобанчиков» и «ефимков». Особый род торговцев закупал ее за границей и доставлял в Россию. Эти иностранные монеты, в свою очередь, путали все расчеты и подрывали правильный оборот. При таких условиях Канкрин пришел к необходимости издать закон об обязательности совершения всех сделок на серебро, и, чтобы этого достигнуть, он решил дать ассигнациям обязательный определенный курс, по которому они принимались бы постоянно казной. После некоторого обмена взглядов между ним и Сперанским, который как раз перед своей смертью составил записку по этому вопросу, Канкрин остановился на курсе 350 коп. за рубль. И вот в июне 1839 г. был издан весьма краткий закон, который устанавливал, что отныне как во всех расчетах казны с населением, так и во всех коммерческих сделках счет должен вестись на серебро. Серебряный рубль объявлен был главной монетой, ассигнации хотя и сохранили свое значение ходячей монеты, но курс их был определен раз и навсегда в 350 коп. за рубль. Последствия этого закона для коммерческих сделок были огромные: прекратилась вся система плутней в сделках с простонародным курсом, прекратилась возможность обмана наиболее простодушных поставщиков. Но Канкрин этим не ограничился; ровно через полгода он предположил, что удобно будет параллельно с ассигнациями ввести взамен всех лобанчиков и ефимков новую русскую бумажную единицу, которая бы совершенно свободно разменивалась на звонкую монету и ходила бы как металлические деньги. И вот он выпустил так называемые депозитки, на первый раз не ниже 25-рублевого достоинства, которые выдавались желающим внести в государственное казначейство те металлические деньги, с которыми неудобно было обращаться, и слитки золота и серебра, причем объявлено было, что внесенные за эти депозитки металлические деньги и благородные металлы будут оставаться на хранении полностью и будут выдаваться при первом требовании обратно.

На эти депозитки был сразу предъявлен огромный спрос. Публика бросилась брать их, и в течение нескольких месяцев до конца 1842 г. было внесено более чем на 25 млн. руб. звонкой монетой. В следующий год было внесено еще более 12 млн. руб. В течение каких-нибудь двух лет казна имела возможность выпустить 40 млн. руб. новых бумажных денег, курс которых был равен курсу серебра.

Таким образом, в государственной монетной системе получили ход три монеты: звонкая, депозитки и ассигнации, курс которых был точно определена в 350 коп. за рубль. Вскоре Канкрин решил пойти дальше, именно: выпустить такие кредитные бумаги, которые, как в других государствах, обеспечивались бы не полностью звонкой монетой рубль за рубль, а лишь таким фондом, который требовался по опыту для непрерывного размена.

Было решено ввести такие кредитные билеты, причем было установлено, что размен их обеспечивается металлическим фондом, равным одной шестой части выпущенных билетов. И эта операция оказалась удачной: новые кредитные билеты пошли в ход, и курс их оставался тоже альпари.

Тогда явилась мысль все ассигнации заменить одной формой кредитных бумажных денег, разменивающихся без помехи на звонкую монету, а поэтому не понижающихся в курсе.

Сам Канкрин, однако, очень опасался, что если эти бумажные деньги ввести, то со временем, особенно после его смерти или отставки, опять соблазнительно будет при затруднениях выпускать такие кредитные билеты сверх меры и что в конце концов дело придет к прежним ассигнациям. Но император Николай, который в начале царствования являлся вполне несведущим в финансовых делах, мало-помалу приобрел от Канкрина же некоторые сведения по финансовой части и стал считать себя опытным финансистом; поэтому, когда Канкрин заколебался, то император Николай сам выступил с собственным проектом, – подлинник которого, переписанный рукой наследника Александра Николаевича, сохранился, – проектом, составленным совершенно толково, в котором он, полемизируя с Канкриным, защищал возможность замены всех бумажных денег, в том числе и депозиток и ассигнаций, одними кредитными билетами. При этом он предполагал постепенно выкупить ассигнации по той цене, на которой они были зафиксированы законом 1839 г., т. е. по 350 коп. за рубль серебра. Таким образом, так как общее количество ассигнаций равнялось 595 млн. руб., необходимо было, чтобы их выкупить, собрать фонд в 170 млн. руб. серебром; для обеспечения же в одну шестую выпускаемых взамен их кредитных билетов надо было иметь в наличности в государственной казне постоянно лишь около 28 с половиной млн. руб. звонкой монетой.

Император Николай полагал, что это можно будет немедленно исполнить; для этого он считал прежде всего необходимым прекратить выпуск депозиток; он не считал возможным уничтожить самые депозитки и их фонд прямо обратить в обеспечение кредитных билетов, потому что это являлось бы злоупотреблением доверием публики, но решил, по мере того как депозитки будут поступать в казну, их уничтожать, беря соответственную часть из депозитного фонда и на эту именно сумму выпускать новые кредитные билеты, причем одну шестую металлического фонда класть в их обеспечение, а остальное помещать в резервный фонд, который давал бы возможность делать новые выпуски кредитных билетов.

По расчету императора Николая, можно было всю эту операцию окончить в пять лет, и, хотя Канкрин очень долго сопротивлялся, но, в конце концов, после двух заседаний, в которых Николая против Канкрина поддерживали, конечно, все министры, и после того, как Николай составил новую записку, тоже весьма обстоятельную, принята была эта окончательная мера, наложившая последний штрих на денежную реформу: решено было выкупить все ассигнации, постепенно заменяя их выпуском кредитных билетов, всего на сумму 170 млн. руб. серебром, в обеспечение которых оставался бы фонд в 28 млн. руб. звонкой монетой.

Вся эта операция прошла вполне удачно, так что, когда этот фонд – одна шестая часть всех выпущенных кредитных билетов – был отчислен в обеспечение выпущенных «кредиток», то остальная звонкая монета, оказавшаяся к тому времени в распоряжении правительства, составила гораздо более, чем эта часть: оказалось около 66 млн. звонкой монетой, которая была торжественно перевезена в Петропавловскую крепость, там сосчитана и положена. Таким образом, в распоряжении правительства оказался огромный запасный фонд, который и поддерживал до восточной войны 1853 г. курс кредитных билетов.

Следует сказать еще хотя несколько слов о культурной общественной деятельности Канкрина, которая тоже была очень значительна и проявлялась в тех мероприятиях, которые он предпринимал для развития технических знаний: так, им был учрежден в 1828 г. Технологический институт, им преобразованы и, можно сказать, поставлены на ноги Горный и Лесной институты. Им же вся местность, именуемая «лесным корпусом», приведена была в культурный вид благодаря проведению необходимых дорог и разбивке парка.

Он же впервые в России учредил выставки промышленности, которые затем периодически устраивались в Москве, создал Горыгорецкий сельскохозяйственный институт, завел земледельческую газету, которую сам же в значительной мере снабжал статьями.

Одним словом, эта сторона его культурной деятельности, не говоря уж о ценных постройках, вроде здания биржи и многих других зданий и помещений для разных учреждений и технических учебных заведений в Петербурге, была несомненной положительной заслугой Канкрина, следы деятельности которого Петербург и теперь еще носит во многих своих частях.

Е. Ф. Канкрин. Его жизнь и государственная деятельность Сементковский Р И

Глава I

Происхождение Канкрина. – Его отец. – Детство и студенческие годы. – Роман Канкрина. – Его приезд в Россию. – Жизненные невзгоды. – Канкрин и Аракчеев. – Кто, собственно, составил план кампании 1812 года. – Назначение Канкрина генерал-интендантом

Канкрин родился 16 ноября 1774 года, хотя он сам праздновал день своего рождения 26 ноября, соединяя его с именинами. Родиной его был немецкий городок Ганау в тогдашнем Гессенском курфюршестве. О происхождении Канкрина существуют две версии: Вигель в своих “Воспоминаниях”, Рибопьер в своих “Записках”, Дизраэли в своем знаменитом романе “Coningsby” приписывают ему еврейское происхождение; Вигель даже прямо утверждает, что дед его был ученый раввин. На самом деле Канкрин был не еврей, а немец. Дед его был горным чиновником, предки – пасторами и офицерами. Догадка о еврейском происхождении Канкрина сложилась, вероятно, отчасти вследствие естественной склонности евреев причислять к своим соплеменникам кого только можно, отчасти вследствие того, что Канкрин действительно соединял в себе много характеристических черт еврейского племени: у него был живой темперамент, чрезвычайно острый ум, он любил науку и литературные занятия и в то же время отлично уяснял себе требования реальной жизни, был чрезвычайно практичен, расчетлив и вместе с тем увлекался поэзией, искусством, любил прекрасное во всех его проявлениях, а сам производил далеко не эстетическое впечатление как своими резкими, угловатыми манерами, так, главным образом, небрежностью в костюме.

Отец его, Франц Людвиг Канкрин, был очень видным деятелем своего времени, хотя и в узкой только специальности. Его сочинения по технологии, архитектуре, горному делу, юридическим вопросам составляют маленькую библиотеку, – так они многочисленны. Из них некоторые сохранили значение и до сих пор, как, например, его труд о “Горном соляном деле” и о “Правах владельцев земли на прилегающие к ним водные пространства” (“Abhandlung vom Wasserrecht”). Благодаря своим глубоким знаниям, теоретическим и практическим, он скоро выдвинулся в служебной иерархии своего отечества, Гессенского курфюршества, но резкий и суровый его нрав повредил дальнейшей его карьере. Он плохо уживался с порядками, господствовавшими при мелких германских дворах. Между одной из придворных дам, любимицей курфюрста, и женой Канкрина-отца произошла размолвка, кончившаяся тем, что он подал немедленно в отставку и перебрался на службу к маркграфу в Ансбах, где заведовал горным, соляным и строительным делами: многочисленность германских дворов служила, как известно, до некоторой степени коррективом “отеческих” отношений, господствовавших при этих дворах. Впрочем, Канкрин-отец отличался, должно быть, по выражению его сына, уж очень “строптивым нравом”, потому что он и в Ансбахе плохо ужился и, несмотря на крайнее нерасположение переселиться в “отдаленную и варварскую” Россию, воспользовался сделанным ему русским правительством предложением и в 1783 году переселился в наше отечество, оставив малолетнего сына на родине.

Предложение ему было сделано блестящее, что свидетельствовало о том, что он приобрел громкую известность как замечательный техник: ему назначено было жалованье в 2 тысячи руб., подъемных – 3 тысячи и на случай его смерти вдове – пенсия в 2 тысячи руб. По тогдашнему времени это были значительные деньги. Есть указание, что в России, тотчас по приезде Канкрина-отца, его знания ценились высоко. Так, например, в бумагах Н. В. Сушкова сохранилась собственноручная записка Екатерины II Храповицкому следующего содержания: “1784 г. 21 декабря. Канкрейну показать лесной заготовленный устав”. Отсюда можно вывести заключение, что Канкрин-отец привлекался к участию в работах по изданию нашего законодательства технического характера. С другой стороны, граф Безбородко писал о нем его начальнику, новгородскому наместнику Архарову: “Чтобы мнения и представления его как человека, исполненного обширных по соляной части знаний, уважаемы были”. На видное положение, которое он занимал в России, указывают и льготы, которыми он пользовался. Так, несколько лет спустя после переезда в Россию он мог с сохранением своего содержания уехать для поправления здоровья и для ученых работ на родину и прожить там восемь лет, так что окончательное его переселение в наше отечество состоялось только в 1796 году, а в 1797 году переселился в Россию и его знаменитый сын.

О том, как жил, развивался и учился последний в школьном возрасте, известно весьма мало. Мне не удалось даже собрать сведения о том, где он, собственно, учился и жил. Известно только, что до восьмилетнего возраста он жил в Ганау, то есть в городке, где и родился. Я отмечаю это обстоятельство, потому что оно, по моему мнению, имеет немаловажное значение. Впечатления ранней молодости и детства бывают обыкновенно очень сильны, особенно у таких нервных и впечатлительных людей, каким был Канкрин. Ганау в конце прошлого столетия был городком, насчитывавшим, вероятно, не больше трех-четырех тысяч жителей. Он отличался от других городков только чрезвычайно развитой промышленностью. В конце XVI века искали в нем убежища от религиозных преследований многие фламандцы и валлоны, трудолюбивое и промышленное население, основавшее в Ганау, как и в других немецких городах, многие отрасли промышленности, процветающие и до сих пор. На родине нашего Канкрина они занимались преимущественно изготовлением серебряных и золотых изделий, шерстяных и шелковых тканей. Их кипевшие жизнью мастерские распространяли в городе и окрестной местности благосостояние, и, конечно, картина этой кипучей деятельности трудолюбивого населения глубоко врезалась в память впечатлительного ребенка. Кроме того, не следует упускать из виду, что отец Канкрина постоянно занимался техническими вопросами горного, соляного, монетного и строительного дела. Таким образом, вероятно, тут кроется уже источник того пристрастия, которое Канкрин всю свою жизнь питал к развитой промышленности, к горному, монетному и строительному делу и которое легло в значительной степени в основание его замечательной государственной деятельности. Где обучался Канкрин в возрасте от 8 до 13 лет, остается неизвестным; когда же ему было 13 лет, отец его вернулся на родину и прожил в Гессене восемь почти лет, то есть захватил все то время, когда Канкрин кончал гимназический и университетский курс. Нет, впрочем, сомнения, что Канкрин получил классическое образование, так как он до старости не забыл латинского языка. Он поступил сперва в Гессенский университет, но, очевидно, остался недоволен преподаванием в этом университете и записался в число студентов Марбургского университета, где и окончил блестящим образом курс в 1794 году. Изучал он в университете преимущественно юридические и камеральные науки и оставил в своих товарищах самые лучшие воспоминания: они передают, что Канкрин стремился ко всему прекрасному и благородному и даже основал товарищеский кружок с целью поддерживать в его членах любовь к идеальным благам. О его тогдашнем настроении лучше всего свидетельствует написанный им еще в студенческое время и появившийся в 1797 году роман под заглавием: “Дагобер, роман из теперешней войны за освобождение”. Мы не станем передавать содержания этого романа молодого Канкрина, потому что он по фабуле своей мало отличается от других романов того бурного времени, когда стремление к свободе выражалось в героических действиях и патетических возгласах, когда людьми овладевали страстные порывы, и те, кто сам не участвовал в грандиозных событиях того времени, изливали соответственное настроение на бумагу. Как во всех романах, любовь в “Дагобере” играет, конечно, главную роль. Она имеет брата, а он нечаянно убивает его; отсюда трагический элемент; кончается же дело тем, что возлюбленные решаются жить по толстовскому рецепту, как брат и сестра. Но это оказывается неудобоисполнимым, и, когда страсть заставляет их броситься в объятия друг другу, роковой выстрел лишает их одновременно жизни. Но любопытна в этом романе, конечно, не фабула, а то, что автор вплетает в него много рассуждений и сентенций, в которых сказывается уже недюжинный ум. Чрезвычайно интересна, например, характеристика философии Канта, относительно которой автор говорит, что она нам истины не открывает, но что она нас приближает к ней и, как гениальный порыв в этом направлении, возбуждает к себе сочувствие; чрезвычайно любопытно и то, что автор, воодушевленный горячим стремлением к свободе, как бы уже задается одновременно вопросом о способах наиболее верного ее достижения, что он, признавая свободу и безопасность целью государства, в то же время проводит мысль, что его усилия должны быть направлены к достижению не столько счастья граждан, сколько величия страны, что счастье является понятием слишком неопределенным, что надо стремиться к тем условиям, которые, обеспечивая благосостояние масс, в то же время обеспечивают и процветание государства. Словом, в этом первом литературном произведении Канкрина встречаются уже те мысли, которые он впоследствии развил в других более зрелых своих литературных трудах и в значительной степени осуществил в своей замечательной государственной деятельности.

Мы отметили все эти факты из детства и молодости Канкрина, чтобы выяснить зачатки того душевного настроения, которое сделало из Канкрина чрезвычайно оригинальную личность, соединяющую в себе черты, редко встречающиеся в одном человеке: на чисто идеалистической почве вырастает крупный практик, не только стремящийся к идеальным благам, но и способный осуществлять их в жизни с редкою энергией и умением. Уже в молодом Канкрине поклонник красоты, сторонник добра, автор романа, в котором прославляется свобода и стремление бороться за благополучие народных масс, соединяются с холодным и внимательным наблюдателем промышленной жизни и с деятелем, горячо преданным трезвому знанию, науке. Все эти черты сохранились в Канкрине до конца его дней, до тех печальных недель и месяцев, когда он, живой труп, все еще со страстным вниманием и с неослабевшею умственною ясностью следил за всем, что волновало и заботило лучших деятелей его времени.

На первых порах он натолкнулся на значительные жизненные невзгоды. Отцу удалось выхлопотать для него чин “правительственного советника”, но место Канкрин получить на родине не мог, несмотря даже на блестящие дарования, которые он проявил, будучи студентом. “Суровый нрав” отца, безусловно честного, но малосговорчивого и непокладистого деятеля, не способного на сделки с совестью, повредил и сыну. В 1796 году Канкрин-отец вернулся в Россию и снова вступил в отправление своих обязанностей в качестве директора старорусских солеварен. В следующем же году он выписал в Россию и своего сына, страдавшего на родине от бездеятельности и недостатка материальных средств. Таким образом, наш будущий министр финансов приехал в Россию в 1797 году, в царствование императора Павла Петровича.

Вид Петербурга (Канкрин, понятно, приехал морем) произвел на него тягостное впечатление. Нева, украсившаяся впоследствии, отчасти благодаря его стараниям, красивыми и даже величественными зданиями, представляла тогда довольно пустынный вид. Незнакомая обстановка, чужие люди, чуждые ему и по языку, и по нравам, и по костюму, настроили его так уныло, что он готов был все бросить и с первым же случаем возвратиться на родину. Предчувствие его вначале не обмануло: ему пришлось испытать горькие разочарования, тяжелые лишения, вызвавшие даже весьма опасную болезнь. Отцу удалось выхлопотать для сына видный чин. Двадцатитрехлетний Канкрин был сразу переименован из “правительственных” в “надворные” советники, но должности он никакой не получил. Напротив, чин-то ему главным образом и повредил, потому что надворного советника нельзя было определить на какую-нибудь мелкую должность, а сколько-нибудь видный пост он, вследствие полного незнакомства с нашими административными порядками и русским языком, получить не мог. Молодой человек страшно бедствовал, терпел нужду и голод, сам чинил себе платье и сапоги, вынужден был отказаться от курения табака. Вероятно, в это время, то есть в течение шести лет, которые он провел в большой бедности, от окончания университетского курса до получения хорошего места, в нем выработалась привычка к бережливости, которую он сохранил в течение всей своей жизни: простой и умеренный образ жизни составлял одну из отличительных черт Канкрина в сравнении с его товарищами по службе. Он даже пересаливал в этом отношении: так, например, впоследствии, будучи министром финансов, Канкрин изгнал из употребления сургуч, заменив его клейстером, и этим вызвал банкротство нескольких сургучных фабрик; в домашнем быту проявлял также чрезвычайную экономию, что навлекло на него упрек в скупости, – упрек, впрочем, совершенно незаслуженный, так как, когда дело шло о том, чтобы помочь бедным и нуждавшимся, он всегда первым протягивал руку помощи. В нем не было черствости души, этого отличительного признака скупого человека, напротив, душа у него, как мы увидим, всегда была сострадательная, отзывчивая к чужому горю. Не совсем выясненным остается, однако, то обстоятельство, почему Канкрин терпел такую сильную нужду. Вот что говорится об этом в его путевых дневниках: “Бедственное положение моих родителей (однако отец его, как мы видели, получал хорошее жалованье) – мой отец был раньше приглашен в Россию, но плохо уживался в стране, – неопределенное будущее, домашние неприятности, в которых я, впрочем, не был виноват, повергли меня в долголетние, опасные для жизни болезни. Счастливая случайность, аномалия (eine Anomalie) изменили мою судьбу”. В чем заключался этот странный счастливый случай, остается неизвестным. Мы знаем только, что до 1800 года бедственное положение Канкрина не прекращалось. В это время он пробовал учительствовать, был комиссионером, поступил бухгалтером в контору богатого откупщика, – словом, занимался чем попало.

Жизненные его невзгоды прекратились до некоторой степени в 1800 году, когда он был назначен помощником к своему отцу, продолжавшему состоять директором старорусских солеварен. При нем он оставался три года, помог ему привести их в образцовый порядок и в то же время ближе знакомился с нашим отечеством и с русским народом. Поступил молодой Канкрин на действительную службу и получил место с определенным содержанием благодаря покровительству тогдашнего вице-канцлера, графа Остермана, которому он представил записку об улучшении овцеводства в России и который сразу оценил знания и способности будущего министра. Вероятно, благодаря покровительству того же Остермана, он в 1803 году был переведен в министерство внутренних дел, в экспедицию государственных имуществ по соляному отделу. В своих воспоминаниях Вигель следующим образом характеризует Канкрина того времени: “Он ни над кем не начальствовал, а служащие изъявляли ему особенное уважение”. Эту крайнюю простоту в обращении Канкрин сохранил и впоследствии, заняв положение влиятельнейшего государственного деятеля, как он сумел сохранить за собой и уважение бесчисленного множества лиц, с которыми сталкивала его судьба при исполнении его обширных и ответственных обязанностей. Должно быть, его знания и способности бросались всем в глаза и производили такое сильное впечатление, что даже унаследованные им от отца суровость нрава и резкость обхождения с людьми не могли затемнить или скрыть его достоинств. Мы действительно видим, что на Канкрина как правительством, так и частными лицами, возлагаются разные поручения, что в его услугах начинают нуждаться. На первых порах к нему обращаются по делам его специальности, то есть по лесному и соляному делу. К нему, между прочим, обратился в это время и позднейший знаменитый временщик, граф Аракчеев. Их встреча бросает довольно яркий свет на Канкрина. Рекомендован он был Аракчееву, кажется, бароном Пирхом, начальником нашей артиллерии в Финляндии и преподавателем Аракчеева. Последний потребовал к себе Канкрина через его начальника, министра внутренних дел Козодавлева. Канкрин явился, и Аракчеев обратился к нему на “ты”, предлагая ему заняться лесоустройством в своем имении. Канкрин выслушал его, посмотрел ему резко в глаза и, ничего не ответив, повернулся и ушел. Тогда Аракчеев потребовал от министра внутренних дел, чтобы он прикомандировал к нему Канкрина. Это было исполнено, и Канкрину пришлось явиться к своему начальнику в качестве лица подчиненного. “Ты мною недоволен, – обратился Аракчеев к нему, – но не сердись; мы пообедаем вместе и потом займемся делами”. Урок подействовал, и Аракчеев всегда очень любезно и предупредительно обращался впоследствии с Канкриным.

Но и правительство давало ему разные поручения сначала по его специальности, а потом и по другим делам. Таким образом он объездил многие губернии для ревизии или устройства лесного хозяйства и соляных промыслов. Все поручения Канкрин исполнял так хорошо, что на него посыпались награды. Но он не только добросовестно исполнял возложенные на него поручения, а, кроме того, внимательно знакомился с Россией, с ее естественными богатствами и народом. Тогда уже Канкрин научился бегло, хотя и не вполне правильно говорить по-русски и в своих речах постоянно начал прибегать к метким русским пословицам. О том, какие впечатления он вынес из своих командировок, свидетельствует следующий факт. Между прочим, Канкрин был прикомандирован к сенатору Поликарпову, очень светлой личности того времени, посланному в некоторые губернии с поручением помочь голодающим. Поликарпов утверждал, что если ему удалось с успехом исполнить это поручение, то, главным образом, благодаря редкой распорядительности молодого Канкрина. Канкрин же впоследствии, когда уже состоял министром финансов, узнав, что вдова покойного Поликарпова находится в Петербурге, поспешил к ней, чтобы приветствовать ее, и при этом сказал ей, что он хранит самое лучшее воспоминание о ее покойном муже, который первый научил его любить русский народ. Тогда уже сложилось в Канкрине то чувство преданности второму своему отечеству, которое заставило его впоследствии отклонить самые блестящие предложения других правительств. В душе его не осталось и следа того впечатления, которое он вынес, подъезжая к Петербургу, и которое чуть было не заставило его бросить все и вернуться на родину. Он уже тогда чувствовал себя русским и твердо решил посвятить себя России.

В 1809 году Канкрин был назначен инспектором всех петербургских иностранных колоний уже в чине статского советника. Сохранились данные, свидетельствующие о том, что и тут он был вполне на месте, но, очевидно, деятельность эта показалась ему слишком узкой. Проживал Канкрин тогда зимой в Петербурге, летом – в Стрельне, и мы имеем известия, что он в это время возвратился к своим прежним литературным трудам, посещал немецкий театр и писал обстоятельные рецензии, помещая их в газетах. Но, кроме того, он тогда же задумал и написал один чрезвычайно интересный труд, имевший несомненный успех и сильно повлиявший на дальнейшую его карьеру. Как почти все сочинения Канкрина, и этот труд – “Отрывки, касающиеся военного искусства с точки зрения военной философии” – вышел анонимно, причем выдержал два издания и обратил на Канкрина внимание всего тогдашнего военного мира, между прочим военного министра Барклая-де-Толли и преподавателя императора Александра I, генерала Пфуля. Автор “Войны и мира” изображает генерала Пфуля сухим военным теоретиком, лишенным практического смысла. Таким он был, по-видимому, в действительности, потому что сооруженный им лагерь при Дриссе, по отзыву военных специалистов, производил впечатление, как выразился маркиз Паулуччи, дела рук “сумасшедшего или изменника”. Но, с другой стороны, окончательно выяснилось, что идея пользования естественными условиями (обширностью территории, климатом) для одержания победы над Наполеоном, идея беспрерывного отступления исходила от генерала Пфуля и вообще немецкой военной партии, в отличие от русской, требовавшей натиска, смелого нападения на вторгшегося в пределы России неприятеля. И вот что интересно: тотчас после появления упомянутого труда Канкрина, в котором также проводится эта идея, он был приглашен к генералу Пфулю и начал с ним работать ежедневно по вечерам. Мало того, сам император живо заинтересовался личностью Канкрина и потребовал точной справки о нем. Ему было доложено, что Канкрин “очень знающий и способный человек, но un peu dur”.

Очевидно, труд Канкрина произвел чрезвычайно сильное впечатление на военные авторитеты того времени, если такой влиятельный деятель, каким был тогда генерал Пфуль, счел нужным заручиться близким участием Канкрина в разработке плана предстоявшей войны. Равным образом трудно предположить, чтобы генерал Пфуль, выдумавший впоследствии пресловутый дрисский лагерь, был сам убежденным сторонником кунктаторской войны. Скорее надо предположить, что он не вполне усвоил себе чужую идею, и многое заставляет думать, что она впервые пришла на ум Канкрину. Во всяком случае, в деле разработки и практического осуществления этой идеи вопрос о снабжении армии необходимым продовольствием играл весьма существенную роль, и мы действительно видим, что Канкрин назначается сперва помощником генерал-провиантмейстера с чином действительного статского советника (в 1811 году), а затем в самом начале войны – генерал-интендантом первой западной армии и вскоре всех действующих войск. Таким образом, в жизни Канкрина начинается новый период, о котором мы уже говорили, что он составляет блестящую его заслугу и дает ему право быть причисленным к самым видным деятелям Отечественной войны.

Из книги Бирон автора Курукин Игорь Владимирович

Глава четвертая «БИРОНОВЩИНА»: ГЛАВА БЕЗ ГЕРОЯ Хотя трепетал весь двор, хотя не было ни единого вельможи, который бы от злобы Бирона не ждал себе несчастия, но народ был порядочно управляем. Не был отягощен налогами, законы издавались ясны, а исполнялись в точности. М. М.

Из книги Настоящая книжка Фрэнка Заппы автора Заппа Фрэнк

ГЛАВА 9. Глава для моего отца На военно-воздушной базе Эдвардс (1956–1959) у отца имелся допуск к строжайшим военным секретам. Меня в тот период то и дело выгоняли из школы, и отец боялся, что ему из-за этого понизят степень секретности? а то и вовсе вышвырнут с работы. Он говорил,

Из книги Моя профессия автора Образцов Сергей

Глава шестнадцатая Глава, к предыдущим как будто никакого отношения не имеющая Я буду не прав, если в книге, названной «Моя профессия», совсем ничего не скажу о целом разделе работы, который нельзя исключить из моей жизни. Работы, возникшей неожиданно, буквально

Из книги Бутлеров автора Гумилевский Лев Иванович

Глава пятая ГЛАВА ШКОЛЫ РУССКИХ ХИМИКОВ

Из книги Даниил Андреев - Рыцарь Розы автора Бежин Леонид Евгеньевич

Глава сорок первая ТУМАННОСТЬ АНДРОМЕДЫ: ВОССТАНОВЛЕННАЯ ГЛАВА Адриан, старший из братьев Горбовых, появляется в самом начале романа, в первой главе, и о нем рассказывается в заключительных главах. Первую главу мы приведем целиком, поскольку это единственная

Из книги Мои воспоминания. Книга первая автора Бенуа Александр Николаевич

ГЛАВА 15 Наша негласная помолвка. Моя глава в книге Мутера Приблизительно через месяц после нашего воссоединения Атя решительно объявила сестрам, все еще мечтавшим увидеть ее замужем за таким завидным женихом, каким представлялся им господин Сергеев, что она безусловно и

Из книги Петербургская повесть автора Басина Марианна Яковлевна

«ГЛАВА ЛИТЕРАТУРЫ, ГЛАВА ПОЭТОВ» О личности Белинского среди петербургских литераторов ходили разные толки. Недоучившийся студент, выгнанный из университета за неспособностью, горький пьяница, который пишет свои статьи не выходя из запоя… Правдой было лишь то, что

Из книги Записки гадкого утёнка автора Померанц Григорий Соломонович

Глава Десятая Нечаянная глава Все мои главные мысли приходили вдруг, нечаянно. Так и эта. Я читал рассказы Ингеборг Бахман. И вдруг почувствовал, что смертельно хочу сделать эту женщину счастливой. Она уже умерла. Я не видел никогда ее портрета. Единственная чувственная

Из книги Барон Унгерн. Даурский крестоносец или буддист с мечом автора Жуков Андрей Валентинович

Глава 14 Последняя глава, или Большевицкий театр Обстоятельства последнего месяца жизни барона Унгерна известны нам исключительно по советским источникам: протоколы допросов («опросные листы») «военнопленного Унгерна», отчеты и рапорты, составленные по материалам этих

Из книги Страницы моей жизни автора Кроль Моисей Ааронович

Глава 24. Новая глава в моей биографии. Наступил апрель 1899 года, и я себя снова стал чувствовать очень плохо. Это все еще сказывались результаты моей чрезмерной работы, когда я писал свою книгу. Доктор нашел, что я нуждаюсь в продолжительном отдыхе, и посоветовал мне

Из книги Петр Ильич Чайковский автора Кунин Иосиф Филиппович

Глава VI. ГЛАВА РУССКОЙ МУЗЫКИ Теперь мне кажется, что история всего мира разделяется на два периода, - подтрунивал над собой Петр Ильич в письме к племяннику Володе Давыдову: - первый период все то, что произошло от сотворения мира до сотворения «Пиковой дамы». Второй

Из книги Быть Иосифом Бродским. Апофеоз одиночества автора Соловьев Владимир Исаакович

Из книги Я, Майя Плисецкая автора Плисецкая Майя Михайловна

Глава 29. ГЛАВА ЭПИГРАФОВ Так вот она – настоящая С таинственным миром связь! Какая тоска щемящая, Какая беда стряслась! Мандельштам Все злые случаи на мя вооружились!.. Сумароков Иногда нужно иметь противу себя озлобленных. Гоголь Иного выгоднее иметь в числе врагов,

Из книги автора

Глава 30. УТЕШЕНИЕ В СЛЕЗАХ Глава последняя, прощальная, прощающая и жалостливая Я воображаю, что я скоро умру: мне иногда кажется, что все вокруг меня со мною прощается. Тургенев Вникнем во все это хорошенько, и вместо негодования сердце наше исполнится искренним

Из книги автора

Глава 10. ОТЩЕПЕНСТВО – 1969 (Первая глава о Бродском) Вопрос о том, почему у нас не печатают стихов ИБ – это во прос не об ИБ, но о русской культуре, о ее уровне. То, что его не печатают, – трагедия не его, не только его, но и читателя – не в том смысле, что тот не прочтет еще

Из книги автора

Глава 47 ГЛАВА БЕЗ НАЗВАНИЯ Какое название дать этой главе?.. Рассуждаю вслух (я всегда громко говорю сама с собою вслух - люди, не знающие меня, в сторону шарахаются).«Не мой Большой театр»? Или: «Как погиб Большой балет»? А может, такое, длинное: «Господа правители, не