Так сказать «пехотный ренессанс» в военном деле средневековой Европы начался с появлением на арене сражений швейцарской пехоты. Для европейского военной практики швейцарцы применили совершенно новую пехотную тактику, а точнее говоря, хорошо забытую старую - античную. Ее появление стало результатом двухвекового боевого опыта швейцарских кантонов, накопленного в войнах с германцами. Только с образованием государственного союза "лесных земель" (Швиц, Ури и Унтеральден) в 1291 г. с единым правительством и командованием, смогла сложиться знаменитая швейцарская "баталия".

Гористая местность не позволяла создать сильную кавалерию, зато линейная пехота в сочетании со стрелками была организована блестяще. Неизвестно, кто явился автором этого строя, но несомненно, это был либо гений, либо скорее человек, знакомый с военной историей Греции, Македонии и Рима. Он использовал предыдущий опыт фламандских городских ополчений, применявших фалангу. Но швейцарцам нужен был такой боевой порядок, который позволял бы бойцам отражать атаки противника со всех сторон. Прежде всего, такая тактика была предназначена для борьбы с тяжелой конницей. Баталия была абсолютно беспомощна против стрелков. Ее уязвимость для метательных снарядов и стрел объяснялась тем, что в XIV в, повсеместно стал использоваться сплошной металлический доспех готического типа. Его боевые качества были столь высоки, что воины, и конные, и пешие, имеющие такое снаряжение, мало-помалу стали отказываться от крупных щитов, заменяя их небольшого размера "кулачными" - удобными для фехтования.

Чтобы как можно эффективней пробивать такой доспех, оружейники придумывали все новые варианты оружия: годендаги (про него тут ), боевые молоты, алебарды… Дело в том, что у короткодревковых топоров и секир (чрезвычайно широко использовавшихся на протяжении всей военной истории человечества) для пробивания сплошного доспеха не хватало радиуса размаха, следовательно инерции и силы удара, их пробивная сила была невелика, и для того, чтобы пробить кирасу или шлем доспеха 14-15 веков, требовалось нанести целую серию ударов (разумеется, были очень сильные физически люди, которые с успехом использовали и короткодревковое оружие, но таких было немного). Поэтому изобрели оружие комбинированного действия на длинном древке, которое увеличивало радиус удара и, соответственно за счет набранной инерции, его силу, чему способствовало еще и то, что воин наносил удар двумя руками. Это послужило дополнительной причиной отказа от щитов. Длина пики также вынуждала бойца манипулировать ею двумя руками, для пикинеров щит становился обузой.

Для собственной защиты пешие бездоспешные стрелки использовали щиты большого размера, составляя из них сплошную стену или действуя индивидуально (самый известный пример большой щит генуэзских арбалетчиков – «павеза»).
Традиционно изобретение алебарды приписывают швейцарцам. Но ни в одной стране такое оружие не могло появиться вдруг, сразу. Для этого нужен длительный боевой опыт и мощная производственная база, имеющаяся только в крупных городах. Наиболее благоприятные условия для усовершенствования оружия в то время были в Германии. Швейцарцы же не изобрели, а систематизировали использование алебарды и пики в строю.

Швейцарские пикинер и алебардист 15-16 веков.



Баталии могли быть разных размеров и представляли собой квадраты в 30, 40, 50 воинов в ширину и глубину. Расположение пехотинцев в них, вероятнее всего, было следующим: первые две шеренги составляли пикинеры, облаченные в надежные защитные доспехи. Так называемые "полуторные" (шлем, кираса, наплечники, набедренники) или "трехчетвертные" (шлем, кираса, наплечники, налокотники, набедренники и боевые перчатки) Их пики не были особенно длинными и достигали 3–3,5 метров. Держали оружие двумя руками: первый ряд - на уровне бедра, а второй - на уровне груди. Воины имели и оружие ближнего боя. Так как основной удар врага принимали именно они, то и платили им больше, чем всем остальным. Третью шеренгу составляли алебардисты, которые наносили удары по пробившимся вплотную к первым рядам противника: рубящие - сверху или колющие - через плечи передних воинов. За ними стояли еще две шеренги пикинеров, пики которых были переброшены на левую сторону, по македонскому образцу, чтобы при проведении ударов оружие не сталкивалось с пиками воинов первых двух шеренг. Четвертый и пятый ряды работали соответственно первый - на уровне бедра, второй - груди. Длина пик у воинов этих шеренг была еще больше, она достигала 5,5–6 метров. Швейцарцы при наличии алебардистов в третьей шеренге не использовали шестой ударный ряд. Это обусловливалось тем, что воины были бы вынуждены наносить удары пиками на верхнем уровне, то есть от головы, поверх плеч впередистоящих, а в этом случае пики бойцов шестого ряда сталкивались бы с алебардами третьей шеренги, тоже работавшей на верхнем уровне и ограничивали их действия тем, что алебардисты вынуждены были бы наносить удары только с правой стороны. Иногда воины внутри баталии менялись местами, в зависимости от складывавшейся боевой обстановки. Командир, для усиления таранного фронтального удара мог убрать алебардистов из третьей шеренги и перевести их в задние. Тогда все шесть шеренг пикинеров были бы задействованы по образцу македонской фаланги. Воины, вооруженные алебардами могли находиться и в четвертой шеренге. Такой вариант был удобен при обороне от атакующей кавалерии. В этом случае пикинеры первого ряда становились на колено, воткнув пики в землю и направив их остриями в сторону всадников противника, 2-я и 3-я, 5-я и 6-я шеренги наносили удары, как было описано выше, а алебардисты, поставленные в четвертый ряд, имели возможность свободно работать своим оружием, не боясь помехи со стороны первой шеренги. В любом случае алебардист мог достать противника лишь тогда, когда тот, преодолев частокол пик, врубался в ряды баталии. Алебардисты контролировали оборонительные функции построения, гася порыв нападающих, атаку же вели пикинеры. Такой порядок повторялся всеми четырьмя сторонами баталии.
Находившиеся в центре создавали давление. Так как в рукопашной они не участвовали, то плату получали наименьшую. Уровень их подготовки был невысок, здесь могли использоваться слабо обученные ополченцы. В центре же находились и командир баталии, знаменосцы, барабанщики и трубачи, которые подавали сигналы к тому или иному маневру.

Если первые две шеренги баталии могли выдержать обстрел врага, то все прочие были абсолютно беззащитны от навесной стрельбы. Поэтому линейной пехоте просто необходимо было прикрытие из стрелков - арбалетчиков или лучников, вначале пеших, а позже и конных. В XV веке к ним прибавились еще и аркебузеры.
Боевая тактика швейцарцев была очень гибкой. Они могли вести бой не только баталией, но и фалангой или клином. Все зависело от решения командира, особенностей местности и условий боя.
Свое первое боевое крещение швейцарская баталия получила у горы Моргартен (1315 г.). Швейцарцы атаковали австрийскую армию, находившуюся на марше, расстроив предварительно ее ряды сброшенными сверху камнями и бревнами. Австрийцы были разгромлены. В бою при Лаупене (1339 г.) участвовали уже три баталии, поддерживавших друг друга. Здесь проявились их великолепные боевые качества в схватке с фалангой ополчения города Фрейсбурга, строй которой был прорван не боявшейся флангового охвата баталией. А вот тяжелая конница не смогла прорвать боевой порядок швейцарцев. Проводя разрозненные атаки, всадники были не в состоянии разорвать строй. Каждому из них приходилось отбивать удары сразу, по меньшей мере, пяти человек. В первую очередь погибал конь, а всадник, лишившись его, уже не представлял опасности для швейцарской баталии.

При Земпахе (1386 г.) австрийские кавалеристы пытались победить баталию спешенными. Имея лучшее защитное снаряжение, они фалангой атаковали швейцарцев, вероятно, в угол строя, и почти прорвали его, но положение спасла вторая подошедшая баталия, ударившая во фланг и тыл австрийцев; те обратились в бегство.
Однако не стоит считать швейцарцев непобедимыми. Известно, что и они терпели поражения, например, при Сен Жакоб на Бирсе (1444 г.) от дофина (потом короля) Людовика XI, использовавшего войска наемников, так называемой "вольницы арманьяков". Дело в другом, по статистике швейцарская пехота времен расцвета, выигрывала 8 из 10 сражений в которых участвовала.

Как правило в бой швейцарцы шли тремя отрядами-баталиями. Первый отряд (форхут), идущий на марше в авангарде, определял точку атаки на построение врага. Второй отряд (гевальтшауфен), вместо того, чтобы выстроиться в линию с первым, располагался параллельно ему, но на некотором удалении справа или слева сзади. Последний отряд (нахут) располагался еще дальше и часто не вступал в бой до тех пор, пока не был ясен эффект первой атаки и мог, таким образом, служить резервом.

К тому же швейцарцы отличались нетипичной для средневековых армий жесточайшей дисциплиной в бою. Если вдруг воин в строю баталии заметил попытку бегства стоявшего рядом соратника, или даже намек на нее, он был обязан убить труса. Без сомнений, раздумий, быстро, не давая даже малого шанса на возникновение паники. Вопиющий для средневековья факт: швейцарцы практически не брали пленных, наказание для швейцарского воина, взявшего в плен противника с целью выкупа, было одно – смерть. И вообще суровые горцы не заморачивались: за любой проступок, даже незначительный на современный взгляд, нарушавший воинскую дисциплину (в их понимании конечно) следовала быстрая смерть преступника. Неудивительно, что с таким отношением к дисциплине «швисы» (презрительная кличка швейцарцев у европейских наемников), были абсолютно безжалостным, страшным врагом для любого противника.

За век беспрерывных сражений швейцарская пехота настолько отточила свой метод ведения сражения, что превратилась в великолепную боевую машину. Где способности полководца, как таковые не имели большой роли. До швейцарских пехотинцев такого уровня тактического совершенства достигали лишь действия македонской фаланги и римских легионов. Но вскоре у швейцарцев появился конкурент – немецкие ландскнехты, созданные императором Максимилианом как раз по образу и подобию пехоты «вольных кантонов». При встрече баталии швейцарцев с бандой ландскнехтов, жестокость схватки превосходила все разумные пределы, поэтому встреча этих противников на поле боя в составе противоборствующих сторон получила у современников название "Плохая война" (Schlechten Krieg).

Гравюра Ганса Гольбейна Младшего "Плохая война"



А вот знаменитый европейский двуручный меч "цвайхандер" (почитать про него можно тут ), размеры которого иногда достигали 2 метров, действительно придумали швейцарцы еще в XIV веке. Способы действия этим оружием очень точно определил в своей книге П. фон Винклер:
"Двуручные мечи употреблялись только небольшим числом очень опытных воинов (трабантов или драбантов), рост и сила которых должны превышать средний уровень и которые не имели другого назначения, как быть "Jouer d"epee a deus mains". Эти воины, находясь во главе отряда, ломают древки пик и прокладывают дорогу, опрокидывая передовые ряды неприятельского войска, вслед за ними по расчищенной дороге идут другие пешие воины. Кроме того Jouer d"epee сопровождали в стычке знатных лиц, главнокомандующих, начальников; они прокладывали им дорогу, а в случае падения последних, охраняли их страшными размахами шпаги, пока те не подымались при помощи пажей" .
Автор совершенно прав. В строю владелец меча мог занимать место алебардиста, но такое оружие было очень дорого и производство его было ограничено. Кроме того, вес и размеры меча позволяли владеть им далеко не каждому. Швейцарцы обучали работе таким оружием специально подобранных воинов. Они очень ценились и высоко оплачивались. Обычно они становились в ряд на достаточном растяни друг от друга впереди наступающей баталии и перерубали древки выставленных пик противника, а, если повезет, то и врубались в фалангу, внося сумятицу и беспорядок, что способствовало победе следовавшей за ними баталии. Чтобы обезопасить фалангу от меченосцев, французы, итальянцы, бургундцы, а затем и немецкие ландскнехты были вынуждены подготовить своих воинов, владеющих техникой боя такими мечам. Это привело к тому, что перед началом основной битвы часто происходили индивидуальные поединки на двуручных мечах.
Чтобы победить в таком поединке, воин должен был обладать умением высокого класса. Здесь требовалось мастерство вести бой как на дальней, так и на ближней дистанции, уметь сочетать широкие рубящие удары на расстоянии с мгновенными перехватами за лезвие меча, чтобы это расстояние сократить, успеть приблизиться к противнику на короткую дистанцию и поразить его. Широко применялись колющие удары и удары мечом по ногам. Мастера боя использовали технику ударов частями тела, а также захваты и подсечки.

Видите сколько доброго и светлого принесли швейцарские пехотинцы в Европу:-)

Источники
Тараторин В. В. "История боевого фехтования" 1998 г.
Жарков С. "Средневековая конница в бою". Москва, ЭКСМО 2008 г.
Жарков С. "Средневековая пехота в бою". Москва, ЭКСМО 2008 г

Благодаря работам Дельбрюка (Delbrück ) и Лота (Lot ) мы можем получить представление о численности средневековых армий. Они были маленькими, так как существовали в относительно маленьких государствах. Это были профессиональные армии, состоящие из людей, происходящих из одного и того же класса; количество таких людей было соответственно ограничено. С другой стороны, экономика была недоразвита, города только формировались или были еще невелики. В первую очередь ограниченные финансовые ресурсы князей не позволяли им выставлять большие профессиональные армии, состоящие из наемников или своих вассалов. Набор такой армии занимал бы много времени, снабжение стало бы тяжелой проблемой, транспорта для подвоза припасов не хватало бы, а сельское хозяйство было недостаточно развито для обеспечения больших армий.

Для военной истории проблема численности армий является ключевой. Довольно не обычно, если уступающая по численности армия побеждает превосходящего по силам врага: поэтому необходимо выяснять, кто же имел большую армию. Средневековые источники постоянно сообщают о победах уступающих по численности армий, говоря при этом о помощи Бога или хотя бы святого-покровителя. Божья помощь постоянно упоминается в связи с крестовыми походами, как и ссылки на Маккавеев. Св.Бернард Клервоский превосходит всех. Агитируя вступать в Орден Храма, он писал о тамплиерах: "Они желают победить силой Божьей. И они уже испытали ее, так что один-единственный повергал тысячу, а двое обращали в бегство 10000 врагов".

Исходя из сообщений некоторых хронистов, видевших в исходе битвы Суд Божий, долго верили, что фламандцы и швейцарцы победили своих сильных врагов уступающими по численности армиями. Эти идеи обращаются к национальной гордости победителей, а потому охотно принимаются. С критической точки зрения соотношение числа бойцов склоняется к диаметрально противоположному: пехота была многочисленнее рыцарей, что и было причиной этих знаменательных побед. Происходила революция в военном искусстве – революция, которой предшествовала другая, в способе набора армии, ее социальной структуре. В наибольшей степени это было следствием подъема нового класса, обладавшего осознанием собственной силы, способной улучшить его положение.

Принято считать, что средневековый человек не придавал значения числам, и что даже командиры редко интересовались точной статистикой. Фантастически огромные числа принимались и повторялись от их лица в хрониках. Типичен случай хрониста Рихера: там, где он следует за Анналами Флодоарда, Рихер произвольно меняет числа, почти всегда в сторону увеличения. Тем не менее были клирики, дававшие точные цифры, что предоставляет ценную информацию о небольшом количестве кавалерии. Это было верно для Первого Крестового похода и последовавшего за ним Иерусалимского королевства. Хеерманн (Heermann), основываясь на сопоставлении всех источников, получил следующие результаты:

Доверие к небольшим размерам армий, приведенным в немногих надежных источниках, может быть обосновано. Другие хронисты часто указывают большие числа, чтобы создать видимость сильных армий, но эти сведения базируются на догадках, а не подсчетах. Данные о маленьких армиях вероятно являются результатами подсчетов, особенно если войскам платили. Хронистам подобным Жильберу Монсскому (Gilbert of Mons ), канцлер и доверенное лицо графа Ино (Hainault ), можно доверять, так как они находились на позициях позволявших знать правду. Порой они приводят счета, связанные с военными походами. Их информация избавлена таким образом от демона преувеличения, возрастающего от желания продемонстрировать силу князя. Цифры Жильбера находятся между 80 и 700 рыцарями, и в связи с последним числом он особо упоминает двух рыцарей, родом не из Ино. Кроме того, он знал точное количество людей из Ино, а учитывая его положение при дворе графа, его предположения о количестве рыцарей в других владениях имеют определенный вес. Эти данные следует принимать во внимание, хоть они указаны не для всех походов, для оценки того, сколько рыцарей могло выставить то или иное владение. Наибольшее число, указанное им для Фландрии (1000 рыцарей) и Брабанта (700 рыцарей), может быть подтверждено не только современными источниками, но и источниками других времен. Они не на прямую подтверждаются и записью князя-епископа Льежа, которая дает число рыцарей в епископской армии – 700 человек.

Во многих случаях можно быть уверенным в одном: наиболее достоверные источники дают корректные цифры, по крайней мере пока эти цифры не велики. Что совершенно логично, рыцари в бою и на марше делились на маленькие тактические единицы, подчинявшиеся своему сеньору. По этим маленьким подразделениям (conrois ), из которых формировались большие подразделения (batailles ), может быть вычислена сила армии. Кроме того, может быть оценено количество коней, если князь возмещал стоимость погибших, и это может давать нам дополнительные сведения о силе армии. Сила армии Ино может быть соотнесена с аналогичными данными для других владений. Также как Жильбер Монсский, служивший графам Ино, и другие высокопоставленные хронисты приводят аналогичную информацию для своих княжеств: Сюгер (Suger ) для Франции, архиепископ Вильгельм Тирский (William of Tyre ) для Иерусалимского королевства, Виллардуэн (Villehardouin ) и Анри Валенсийский (Henry of Valenciennes ) для Константинополя

Кроме данных этих немногих хорошо информированных хронистов, мы также располагаем архивными ресурсами. Для Бретани известно количество рыцарей, вызываемых в герцогскую армию. И для герцогства Нормандия это число более или менее известно. В армии Филиппа Августа мы знаем количество сержантов (sergeants ), пехоты коммун, между 1194 и 1204. В Англии есть ряд документов
13 в., чрезвычайно богатые архивы для 14 в. Внимательное изучение этих архивов показывает, что армия короля Англии редко превосходило 10 тыс.человек, пеших и конных. Во Фландрии существует несколько неполных цифр в феодальных свитках и феодальных книгах, и несколько документов, перечисляющих представителей благородного сословия, служивших городу Брюгге в 1302. Вся эта информация указывает на малые силы. В Нормандии в 1172 лишь 581 рыцарь явился в армию герцога с 1500 фьефов. На самом деле было больше 1500 фьефов, возможно 2000, для некоторых баронов не включено количество их вассалов. В Бретани в 1294 166 рыцарей и шестнадцать благородных оруженосцев (squires ) были обязаны нести службу в армии герцога.

Кроме нарративных и документальных источников существуют и другие свидетельства показывающие, что средневековые армии были невелики. Полезным указанием на это может быть исследование самого поля боя. Там, где фронт известен, например Куртрэ (Courtrai ) или Мон-ан-Певель (Mons-en-Pévèle ), он составляет не многим более километра, что доказывает: армии, сражавшиеся здесь, были не очень велики. Размеры местности не дают такую точную картину, как другие свидетельства, но ширина поля боя позволяет проверить информацию, полученную из нарративных источников. Совершенно очевидно, что на поле шириной около километра чрезвычайно сложно маневрировать армией в 20 тыс.человек, если конечно исключить фронтальную атаку отрядами в очень глубоком построении, следующми один за другим.

Порой полезным указанием на количество людей может служить информация о длине колонны на марше. Или наоборот, из того факта, что армия продвигалась одной колонной, можно сделать вывод, что ее численность не могла превышать определенного максимального количества. Небольшой расчет может опровергнуть сообщения об огромной численности войск, а порой и пролить свет на причины победы или поражения.

Этот метод конечно не позволит нам раз и на всегда определить, было ли в армии 10, 12 или 15 тыс. человек, за исключением особых случаев, в которых нам точно известно когда подошел тот или иной отряд. Как тест можно использовать проход армии на поле боя по мосту или через городские ворота. Как например в битве при Антиохии в 1098. Так как лишь несколько рыцарей может одновременно пройти через ворота или по мосту, то для 30 тыс. всадников процесс развертывания займет слишком много времени. Если через ворота или по мосту рыцари проходят по 5 в ряд, то такая армия будет иметь глубину в 6000 всадников. Поскольку всадники занимают в длину ок.3 м, мы получаем колонну ок.18 км в длину, и ей потребуется три или четыре часа, чтобы пройти сквозь ворота или перейти мост, не считая времени, необходимого для построения в боевой порядок. Если же в ряд проходит лишь 4 рыцаря, то длина колоны будет 22,5 км. Теперь вернемся к битве при Антиохии, мы имеем предположения о численности Ордерика Виталия (Orderic Vitalis ). Он говорит, что не менее 113 тыс. бойцов принимало участие в битве, пока 20 тыс. оставалось в городе [на самом дел в городе осталось 200 человек под командой графа Тулузы]. Если 5 рыцарей ехало в ряд, то такая армия имела бы глубину 22600 человек. Если мы предположим, что здесь учтена и пехота, и если мы примем ок.1,8 м на группу из 5 человек, то мы получим колонну длиной более 45 км. Такое прохождение сквозь ворота и по мосту заняло бы не менее 9 часов, так что армия прибыла бы на поле боя только под вечер, а ведь ей еще пришлось бы строиться в боевой порядок. Естественно данные Ордерика должны быть отклонены.

При обычном марше следует учитывать повозки со снаряжением и припасами. Колонна в 50 тыс. человек будет неестественно длинной, если она включает и обоз. Размер лагеря также может говорить о дутых цифрах в сообщениях о численности. Лагерь римского легиона в 6 тыс.человек занимал площадь
ок.25 га (500x500 м). Походный лагерь мог быть меньше, но эти классические соотношения сохранялись для армий вплоть до конца 19 в.: бивуак на 1000 чел. занимал примерно 4 га (200х200 м).

Все эти соображения уже используются в серьезных исследованиях по военному делу: они также четко, как и нарративные и архивные источники говорят о маленьких армиях. Когда мы говорим, что в 1119 при Брэмюле (Brémule ) Людовик VI Французский и Генрих I Английский, он также герцог Нормандии, сражались между собой, имея ок.400 и 500 рыцарей соответственно; и что во второй битве при Линкольне (Lincoln ) в 1217 армия короля Англии, насчитывающая 400 рыцарей и 347 арбалетчиков, сражалась против армии мятежных баронов, в которой было предположительно 611 рыцарей и 1000 пехотинцев, то становится ясно, что переоценка численности обязательна. Прежде всего изучая битвы просто необходимо иметь ввиду, что это была борьба между относительно маленькими силами, и лишь потом рассуждать об искусстве войны в целом.

1. Билмены

Источник: bucks-retinue.org.uk

В средневековой Европе викинги и англо-саксы часто использовали в сражениях многочисленные отряды билменов - воинов-пехотинцев, основным оружием которых был боевой серп (алебарда). Происходит от простого крестьянского серпа для сбора урожая. Боевой серп представлял собой эффективное холодное оружие с комбинированным наконечником из игольчатого копейного острия и загнутого лезвия, похожего на боевой топор, с острым обухом. Во время сражений был эффективен против хорошо защищенной доспехами кавалерии. С появлением огнестрельного оружия отряды билменов (алебардистов) утратили свое значение, став частью красивых парадов и церемоний.

2. Панцирные бояре

Источник: wikimedia.org

Категория служилых людей в Восточной Европе в период X-XVI вв. Это военное сословие было распространено в Киевской Руси, Московском государстве, Болгарии, Валахии, молдавских княжествах, в Великом княжестве Литовском. Панцирные бояре происходят из «панцирных слуг», которые несли службу на коне в тяжелом («панцирном») вооружении. В отличие от слуг, освобождавшихся от других повинностей только в военное время, панцирные бояре совсем не несли повинностей крестьян. В социальном отношении панцирные бояре занимали промежуточную ступень между крестьянами и дворянами. Они владели землей с крестьянами, но их гражданская дееспособность была ограничена. После присоединения Восточной Белоруссии к Российской империи, панцирные бояре стали близки по своему положению к украинским казакам.

3. Тамплиеры

Источник: kdbarto.org

Так назывались профессиональные воины-монахи - члены «ордена ниществующих рыцарей Храма Соломона». Существовал почти два века (1114-1312), возникнув после Первого крестового похода католического войска в Палестину. Орден нередко выполнял функции военной защиты государств, созданных крестоносцами на Востоке, хотя главной целью его учреждения была защита паломников, посещавших «Святую землю». Рыцари-«храмовники» славились своей военной подготовкой, мастерским владением оружием, четкой организацией своих отрядов и бесстрашием, граничившим с безумием. Однако наряду с этими положительными качествами, тамплиеры стали известны миру как прижимистые ростовщики, пьяницы и развратники, унесшие с собой в глубь веков свои многочисленные тайны и легенды.

4. Арбалетчики

Источник: deviantart.net

В средние века вместо боевого лука во многих армиях начали использовать механические луки - арбалеты. Арбалет, как правило, превосходил обычный лук по точности стрельбы и убойной силе, но, за редким исключением, сильно проигрывал по скорострельности. Настоящее признание это оружие получило только в Европе с XIV века, когда многочисленные отряды арбалетчиков стали непременной принадлежностью рыцарских армий. Решающую роль в поднятии популярности арбалетов сыграло то, что с XIV века их тетива стала натягиваться воротом. Таким образом, ограничения, накладываемые на силу натяжения физическими возможностями стрелка, были сняты, и легкий арбалет стал тяжелым. Его преимущество в пробивной силе над луком стало подавляющим — болты (укороченные стрелы арбалетов) начали пробивать даже сплошной доспех.

Японская армия, состоящая из одних только профессиональных воинов актуальна для периодов до и после"Эпохи воюющих провинций"(середина XV - начало XVII вв). Для этих времён характерны небольшие армии крупных феодалов - даймё, состоящих из их вассалов - самураев и вооруженных слуг. Картина примерно такая же, как и в период европейского Высокого Средневековья (XII - XIII вв.). А во второй половине XV, конце XVI веков армии японских даймё значительно "разбухли" за счёт "безродных" пехотинцев - асигару, которые служили в них как стрелками (лучники и аркебузиры), так и бойцами ближнего боя (копейщики - с яри и длинными пиками, "алебардисты" - с нагината). Что также характерно и для Европы Позднего Средневековья и Раннего Нового Времени.

Сейчас было про количество. А вот касательно качества этих армий ситуация отличалась. Начнём с "противоборства" самурая и рыцаря. Оно само по себя является абсурдным с военной точки зрения. Самурай - это прежде всего тяжеловооружённый (по японским меркам) конный стрелок - лучник, а рыцарь - закованный в доспехи копейщик. То есть, поединок самурая и рыцаря означает, что первый не реализовал себя на рабочих дистанциях своего оружия (лука), а второй навязал ему выгодный для себя ближний бой. Тут можно кое - что сказать о военных успехах таких конных стрелков как монголы и татары, и их победах в том числе и над рыцарями. Однако, большинство их побед приходятся на XIII век, когда основой европейского доспеха была кольчуга, дающая не самую лучшую защиту от стрел. А более поздние успехи кочевников объясняются сочетанием ложных отступлений конных стрелков и контратак по догоняющих их рыцарям тяжёлой конницей. У номадов была своя тяжёлая конница. Пускай и не настолько тяжело "задоспешенная", но достаточно хорошо оснащённая (крупные боевые кони, тяжёлые копья и ударно - дробящее оружие) для лобовых столкновений с уже уставшими от погони рыцарями. В Японии своей "рыцарской" конницы не было. Да, самураи предпринимали конные атаки в сомкнутом строю и с копьями наперевес. Но с их (относительно) короткими копьями и на (относительно) маленьких лошадях подобный удар лоб - в -лоб был бы равен самоубийству. И это я ещё не упомянул про доспехи! Японские ламеллярные доспехи могли бы состязаться в прочности с европейскими кольчугами XII - XIII веков, но рыцари этого периода свою основную защиту возлагали на щиты, которые самураи вообще не использовали. Если же речь пойдёт о Позднем Средневековье (XIV - XVI вв.), то здесь у японцев нет ни единого шанса. Русская поместная конница XV - XVII веков, использовавшая достаточно прочные кольчужно - пластинчатые доспехи (т.н. "бертерец", "колонтарь" и "юшман") старалась не вступать в ближний бой с рыцарями, рейтарами и крылатыми гусарами, т.к. проигрывала им по защите. Уверен, что самураи проиграли бы в лобовом столкновении и с русской поместной конницей. Что же касается самураев, как конных лучников, то их основное оружие не выдерживает никакого сравнения не только с азиатскими и ближневосточными луками, но даже и с европейскими образцами (не говоря уже о арбалетах). А все проигрыши европейского рыцарства европейским же стрелкам (например, битвы при Креси, Пуатье, Азенкуре) произошли во время атак конницей (или спешенными рыцарями) хорошо подготовленных позиций противника. В маневренных боях или чисто кавалерийских сражениях (битвы при Грюнвальде и Пате) стрелки либо терпели поражения, либо оставались на вторых, третьих ролях.

Если же говорить о пехотинцах, то допустим что уровень военной подготовки ополчённых крестьян и ремесленников в Японии и Европе был примерно одинаков и повышался вместе с увеличением роли пехоты на поле боя. То есть, и там и там появлялась нужда в пехотинце - профессионале и он таки появлялся. Однако, европейский пехотинец - был бойцом, которому приходилось останавливать атаки тяжёлой рыцарской конницы, выдерживать обстрелы лучников и арбалетчиков и, наконец, сражаться с такими же как и он вражескими пехотинцами. Соответственно, и прочность его защитного снаряжения и "убойность" его оружия были куда более солидными, чем у асигару.

На "сладкое" напомню об артиллерии. Если в Высоком Средневековье и даже в первой половине XIV века европейские армии в этом отношении, допустим, равны японским. То позже "бьют" их по всем характеристикам. Тем более, что в Позднем Средневековье в Европе появляется и невероятно быстро набирает мощь полевая артиллерия, которая в Японии становится реальной боевой силой только в эпоху Мейдзи.