Одним из широко распространенных мифов в СССР был миф про "урановые рудники" -- якобы приговорённых к смерти на самом деле отправляли на урановые рудники. И вот по этому поводу расскажу я вам. мои уважаемые френды, байку из моей жизни в СССР.

Лет тридцать назад я был молодым, полным сил и энергии студентом физического факультета Красноярского университета, мечтавшим стать геофизиком и всё свободное время я проводил в тайге. Летом этой тайгой чаще всего были верховья реки Мана, место потрясающее по красоте, есть у меня пост с фотографиями тех мест -- -- можете посмотреть.

Ходил я как правило один, но на стоянке обычно кто-нить да оказывался. А поскольку человек в тайге. когда до ближайшего жилья несколько десятков а то и сотен километров поневоле становится общительней, то, как правило, на стоянке все очень быстро сбивались в одну кампанию и вечером дружно поедали уху у одного костра и из одного котелка и разливая водку по всем кружкам из одной бутылки.

И вот как-то в одной такой стихийно сложившейся кампании, после двух или трех опустевших бутылок водки на пятерых,я стал рассказывать или как тогда говорили "травить" различные истории и в том числе заговорил о тех самых "урановых рудниках". Сидевший рядом со мной мужик лет пятидесяти пяти хмыкал чего-то себе под нос, хмыкал и в конце концов не выдержал и перебил меня -- "Урановые рудники, урановые рудники. Да кому они нужны, эти урановые рудники. А даже если и есть такие рудники -- какой от них вред может быть? Ты вон каждый день мимо урановых карьеров ходишь -- и ничего с тобой не случилось до сих пор." Я опешил-- "Как мимо урановых карьеров? Где?" -- "А вот по сопкам правого берега видел карьеры? Это они и есть".

Сопки Правого берега Красноярска и правда изрезаны карьерами, причем величина этих карьеров впечатляет. На фото справа вверху виден один из них. И чтобы понять его размер, могу сказать, что высота "среза" склона -- около 300 метров и еще примерно настолько же карьер уходит вниз. И таких карьеров штук пять или шесть.

Вот только нам всегда говорили, что это карьеры цементного завода и добывают из них известняк, из которого потом делают цемент -- что я, собсснно, своему оппоненту тут же и изложил. Он еще раз хмыкнул и сказал -- "А ты знаешь, где я работаю? Я зам. начальника отдела снабжения на ХМЗ. Так вот, известняк из карьеров и правда везут на цементный, но только ПОСЛЕ того, как его обработают у нас, на ХМЗ. А у нас из него извлекают так называемую "урановую смолку", из которой потом добывают диоксид урана. И никаких сверхсекретных "урановых рудников" не надо -- уран добывают прямо на виду у миллионного города." Я что-то совсем офигел и говорю -- "Погоди, погоди -- то есть цемент делают из радиоактивного известняка? И куда этот цемент потом идет?" -- "Куда, куда? Дома строят в Красноярске, куда же еще..."

Где-то с месяц после этой пьянки на Мане я ходил под впечатлением этого рассказа и даже пытался как-то пролезть в карьеры ХМЗ со счетчиком Гейгера, спертым в одной из лабораторий родного физфака, но там оказалась вполне себе профессиональная охрана, а шпион из меня был фиговенький. Да и не до такой степени мне хотелось все это разузновать, чтобы рисковать возможной судимостью за измену родине в форме шпионажа в пользу какой-нить из зарубежных стран. Потом один из моих физфаковских преподавателей как-то на семинаре между делом спокойно так подтвердил, что да, ХМЗ производит концентрат урана, из которого в "девятке" (так тогда называли "закрытый" город Железногорск в тридцати километрах от Красноярска) делают оружейный плутоний. Я как-то успокоился, решил что раз все об этом знают, значит ничего в этом страшного и правда нет.

Но вот что странно. С тех пор прошло много лет. Уже давно нет СССР, уже давно раскрыты все или почти все бывшие военные тайны. Вот такую информацию можно прочитать на официальном сайте госкорпорации "ТВЭЛ":
ОАО «Химико-металлургический завод» в Красноярске - одно из предприятий ядерно-топливного цикла, специализирующееся на производстве порошка диоксида урана ядерного керамического сорта и лития (гидроокиси лития). Сопутствующим производством является извлечение щелочных металлов (калий, цезий, рубидий, галлий).

А вот такую на сайте Железногорского ГХК:
"ГХК -- Федеральное государственное унитарное предприятие в составе Государственной корпорации по атомной энергии «Росатом». Это уникальное предприятие с подземным расположением основных ядерных производств, не имеющее аналогов в мире. Основное назначение ГХК до 1995 года - выполнение государственного оборонного заказа по производству плутония для ядерного оружия ."

Но вот никакой информации о добыче урана открытым способом в карьерах прямо на границе города Красноярска НИГДЕ НЕТ. Более того, во всех специальных текстах утверждается, что месторождений урана в Красноярском крае, а тем более в самом Красноярске НЕТ и никогда не было. А самые ближайшие месторождения -- в Забайкалье, за полторы тысячи километров. Так добывали уран в Красноярске или нет? А если нет, откуда тогда бралась руда для производства того самого "порошка диоксида урана ядерного керамического сорта"? Неужели везли из Забайкалья?

Поначалу при разработке урановых месторождений не хватало транспорта, технического оснащения. Первопроходцы по памирским горным тропам перевозили руду на ишаках и верблюдах. Защитных средств зачастую не было, урановую руду бурили так же, как и угольную, перфораторами. Использовался старательский (поверхностный) и шахтный способы добычи. Заключенные какое-то время в этих работах действительно задействовались (но это были отнюдь не смертники, контингент подбирался разный, от уголовников до политических), но подобные разработки требовали определенной шахтерской квалификации.

Чаще зеки трудились на поверхности, а в забои же, главным образом, спускались те же геологи. Платили им на 20% больше, чем обычным представителям этой профессии. В 70-е годы шахтер на урановом руднике мог заработать порядка 900 рублей. Заключенным, задействованным непосредственно в шахтных работах, при выполнении полуторной нормы засчитывали год срока за три. Среди энтузиастов-уранодобытчиков было немало стахановцев, выполнявших по две и более нормы за смену. Им давали ордена и звания, но в документах предпочитали не писать, за какие именно заслуги – разработки месторождений урановой руды велись в режиме строгой секретности, даже сам уран запрещалось так называть – часто его именовали просто «первый».

Урановые шахты часто не имели хорошей вентиляции и системы безопасности – шахтеры каждый день находились под угрозой обвалов, затоплений, регулярно получая дозы облучения при работе с радиоактивным сырьем. Позднее стали использоваться дозиметры (счетчики Гейгера) для измерения уровня радиации. В шахтах с почти километровой глубиной была очень высокая температура, доходившая до 50 градусов.

Жили шахтеры вблизи от месторождений. К примеру, город Краснокаменск в Забайкалье, когда-то бывший геологическим поселком, в свое время стал крупнейшим центром по добыче урановой руды в Советском Союзе.

США

Казахстан производит урана в 10 раз больше, чем США, Россия больше в 2.5 раза!

"Направление 15" – под таким кодовым названием в СССР после войны в обстановке строжайшей секретности начались работы по созданию оружия массового поражения с применением боевых радиоактивных веществ (БРВ). Тысячи заключенных погибали в шахтах и рудниках, на секретных заводах, добывая уран и плутоний. СССР в бешеной гонке наращивал свою ядерную мощь. Идея БРВ принадлежала, как поговаривают в кругах военных, академикам Юрию Харитону и Анатолию Александрову. Принцип этого оружия – дешево и сердито. Никаких дорогостоящих заводов по обогащению делящихся материалов, центрифуг не нужно. Стержни с отработанным топливом, побывавшим в реакторе первой в мире атомной электростанции в Обнинске, вскрывались, содержимое растворяли. Получался смертоносный коктейль из десятков опаснейших для всего живого радионуклидов. Самым страшным среди них был плутоний–239 с периодом полураспада 24 тысячи лет. В аэрозоль жидкость должна была превращать обыкновенная взрывчатка. А уж наклепать таких бомб, ракет было делом техники. По замыслу отцов БРВ, стоило обработать такими аэрозолями живую силу противника, как солдаты от полученных высоких доз облучения должны были слепнуть, терять сознание и погибать. Никаких тебе ударных волн, пожаров, как при взрыве атомной бомбы, никаких разрушений домов, мостов, городов.

БОРСКИЙ ИТЛ, Борлаг, Почтовый Ящик - 81 (24.1.1949 – 3.10.1951) - исправительно-трудовой лагерь по обслуживанию Ермаковского рудоуправления (1-го Гл. Упр. при СМ СССР) по добыче урановых руд. Подчинялся ГУЛАГу Министерства юстиции СССР. Спецконтингент прибывал из ИТЛ СТРОИТЕЛЬСТВА № 247 (Челябинск-40). Его численность доходила до 2150 чел. Обслуживающий персонал лагеря состоял из ссыльнопоселенцев по категориям «немцы», «власовцы» и «указники». Его управление первоначально располагалось в г. Чите, а с мая 1950 г. в поселке Синельга Читинской области. Заключенные использовались при добыче радиоактивного сырья. Рудник был в стене ущелья на довольно большой высоте, у подножия – палаточный поселок за колючей проволокой. ИТЛ напрямую подчинялся Москве, и все его снабжение шло из столицы. Это был особый секретный лагерь. Его местонахождение обозначалось коротким телеграфным кодом - "Стрела". На руднике "Мраморный", уран добывали из пяти штолен, проходка которых велась на высоте 2300 метров. Руду отправляли вниз на спинах зэков, а уже от Чары - самолетами. Лагерь был закрыт осенью 1951 года, причина – ликвидация Ермаковского рудоуправления, так как не подтвердились прогнозные запасы уранового сырья на читинском Севере, а выявленные были исчерпаны.

В 1945 году после Победы, в ходе раздела оккупационных зон в Германии Соединенные Штаты передали СССР земли, где добывалось самое важное стратегическое сырье тех лет - урановая руда. Как выяснил обозреватель "Власти" Евгений Жирнов, американская щедрость очень дорого обошлась советскому народу "Запасы урановых руд незначительны" Вопрос о том, знали ли американцы в 1945 году, что вместе с Саксонией отдают СССР урановые рудники, остается открытым до сих пор. Западные историки пишут, что среди представителей США на Ялтинской и Потсдамской конференциях, где решался вопрос о послевоенном устройстве Европы и Германии, не нашлось ни одного специалиста, имеющего представление о геологии саксонских Рудных гор. И поэтому американцы не возражали против включения Саксонии и Тюрингии в советскую оккупационную зону. Правда, в обмен на создание союзных зон оккупации в Берлине. Конечно, возможно всякое. Но данные о наличии урановых руд в Саксонии к тому времени публиковались уже более ста лет. Один из советских руководителей работ по добыче урана в ГДР Николай Чесноков вспоминал: "Урановые руды, особенно урановую смолку для получения красок, начали добывать здесь в 1825 году. Наибольшее их количество было добыто в 1850-1854 годах. Добыча велась и в 1905-1910 годах, вплоть до 1940 года в небольших количествах, в основном для производства красок. С 1825 по 1831 год период в Рудных горах Саксонии всего было добыто 13 907 кг урана". К 1940-м годам разрабатывавшиеся в Саксонии залежи урана стали иссякать: "По данным завода синих красок в Aye, где перерабатывались урановые руды,- писал Чесноков,- в 1939 году на завод было поставлено 263,3 кг урана в руде с рудников Шнееберга". А другой советский специалист по немецкому урану геолог Вячеслав Марченко писал о событиях 1940-х годов: "Германские геологи провели ревизию старых месторождений Рудных гор и оценили общие возможные запасы урана в 15 т металла. В 1940-1944 гг. германские горные предприятия добывали урановую руду в Шнееберге и Иоганнгеоргенштадте. Учитывая большое количество целебных источников радоновых вод с высокой концентрацией в районе курортов Обершлема и Нидершлема, немецкие специалисты сделали вывод, что уран весь "разложился" и перешел в радий, поэтому поиски урана здесь не имеют перспектив". Как утверждал тот же автор, немецкие геологические отчеты по урану в конце войны захватили американцы, и именно по этой причине они без особых возражений отдали саксонские Рудные горы в распоряжение СССР. Ведь для того, чтобы добыть там количество руды, необходимое для создания атомной бомбы, пришлось бы затратить колоссальные средства и огромное количество труда и времени. А с учетом потерь, которые понес в войне Советский Союз, это надолго затормозило или остановило бы советский атомный проект. Идея выглядела блестяще, если бы не одно "но". Американское атомное оружие всерьез угрожало власти Сталина. А ради ее сохранения и укрепления он был готов идти на любые жертвы - и человеческие, и финансовые. Как вспоминал один из руководителей советского атомного проекта Михаил Первухин, руководивший с 1942 года Наркоматом химической промышленности СССР, для развертывания работ по созданию атомного оружия не хватало самого главного - урана: "По предварительным расчетам Игоря Васильевича Курчатова, для осуществления в реакторе цепной реакции необходимо было иметь около 100 тонн природного урана в виде чистого металла или солей урана. Чтобы разобраться в вопросе ресурсов урана в нашей стране, мы с Игорем Васильевичем вызвали в Москву директора Института радиохимии Академии наук проф. В.Г. Хлопина. Он рассказал нам, что в Средней Азии есть один рудник цветной металлургии, на котором добываются урановые руды для целей изготовления светящихся красок. По сообщению Наркомата цветной металлургии, к которому мы обратились, разведанные запасы урановых руд незначительны, и чтобы получить 100 тонн урана, необходимо было провести большие горные работы на руднике, а также соорудить установки по обогащению руды". Поиск новых источников урановой руды шел беспрерывно: "На 1944 г.,- писал Вячеслав Марченко,- в Советском Союзе имелось лишь 10 тонн солей урана, а для запуска уран-графитового котла было нужно не менее 100 тонн. В 1944 году в стране было добыто 1500 тонн руды, или 2 тонны солей урана. Сразу после освобождения Эстонии наши геологи провели поиски и разведку содержащих уран диктионемовых сланцев в районе Силламяэ. В 1945 г. было добыто 125 000 тонн руды (50 тонн урана). Правительством были предприняты решительные меры по организации геологических поисков урановых руд; был организован Комитет по созданию сырьевой базы урана". Для поиска новых месторождений урана советское руководство пошло на беспрецедентные меры. 21 марта 1946 года Совет министров СССР принял постановление "О премиях за открытие новых месторождений урана и тория", в котором говорилось: "1. Первая премия присуждается за открытие новых месторождений урана с запасами металла не менее 1000 тонн при среднем содержании урана в руде 1,0% и выше. 2. Установить, что руководитель геологоразведочной партии, удостоенный первой премии: а) получает денежную премию в размере 600 тыс. руб.; б) представляется Советом Министров СССР к высшей степени отличия в области хозяйственного и культурного строительства - званию Героя Социалистического Труда; в) получает звание "Лауреат Сталинской премии" первой степени; г) получает за счет государства в собственность в любом районе Советского Союза дом-особняк с обстановкой и легковую машину; д) получает право обучения своих детей в любом учебном заведении СССР за счет государства; е) получает право (пожизненно для себя, жены (мужа) и для детей до их совершеннолетия) бесплатного проезда в пределах СССР железнодорожным, водным и воздушным транспортом; ж) получает двойной оклад жалования на все время работы в области специальных разведок". Чтобы представить себе размер обещанных благ, достаточно сказать, что денежная премия представляла собой оклад инженера за 50 лет. "1281 смертельный случай" Система стимулирования, судя по всему, себя оправдала. "В сентябре 1945 г.,- писал Марченко,- была создана Саксонская ураново-поисковая партия. Начальником был назначен С.П. Александров. К концу 1945 г. запасы урана были оценены в 150 тонн, а в апреле 1946 г. в результате геологических поисков запасы урана возросли до 1500 тонн. В августе 1946 г. были закрыты курорты в Обершлеме, и здесь начались геологические поисково-разведочные работы. Весной 1947 г. Саксонское горное управление преобразовано в акционерное общество "Висмут" во главе с М. М. Мальцевым. Это общество было передано в счет репараций Советскому Союзу. Начата добыча урановых руд в Аннаберге, Шнееберге и Мариенберге. В 1948 г. вводятся в эксплуатацию месторождения Беренштайн, Фрайталь, Нидерпебель, Зайфенбах и крупнейшее в мире месторождение Нидершлема-Альберода... В 1949 г. открыты месторождения Цобес, Шнеккенштайн и Берген. Уже в следующем, 1950 году в Советский Союз было отгружено 2500 тонн урана, в то время как в СССР было произведено всего 1000 тонн". Большие успехи обеспечивались огромными человеческими жертвами. Западногерманские источники указывали, что на шахтах "Висмута" постоянно происходят аварии, сопровождавшиеся гибелью людей: "27 апреля 1947 года 20 горняков засыпало в результате аварии на штольне. В мае 1949 года обрушилась шахта под озером Филцзее в районе Шнееберга. Потолок штольни не выдержал давления воды, погибло 180 рабочих". Самый страшный несчастный случай произошел в 1949 году в Йохангеоргенштадте, западные немецкие газеты писали тогда о сотнях погибших. Николай Гришин, перебежавший на Запад советский офицер, позже сообщил, что над шахтой взорвалась коробка со взрывчаткой, и это вызвало оползень под землей. Засыпало всю рабочую смену. Один из руководителей "Висмута", также сбежавший на Запад, который в свое время был ответственным за данный горный округ, в 1950 году официально заявил, что он был свидетелем аварии "на первом объекте в 14-й шахте": "Шахта находится на глубине 200 метров под водой. Там должно находиться около 800 человек, которых еще до сих пор не вытащили". Согласно секретной внутренней статистике компании "Висмут", которая попала в руки западной немецкой прессе, во второй половине 1949 года было зарегистрировано, не считая жертв аварии в Йохангеоргенштадте, 1281 смертельный случай, 3467 ампутаций, а также 16,5 тыс. случаев тяжелых телесных повреждений. Родственники не получили никакой компенсации. Финансовые затраты на добычу немецкого урана также превышали все мыслимые размеры. На предприятиях и шахтах "Висмута" трудилось без малого 200 тыс. человек, огромные средства расходовались на геологоразведку, строительство новых шахт и предприятий, охрану объектов и т. д. Если до первого испытания советской атомной бомбы в августе 1949 года на это обращали не слишком много внимания, то после успешного завершения первого этапа атомного проекта сотрудники Госплана СССР решили подсчитать затраты на немецкий уран и были немало удивлены. Как оказалось, на финансирование "Висмута" тратится все, что Советский Союз получал в своей зоне оккупации Германии: репарации, все доходы от деятельности советских акционерных обществ и даже доходы от торговли "Военторга" в советских воинских частях. Однако самым удивительным для главных плановиков страны оказалось то, что даже этих средств постоянно не хватало. Госплан начал настойчиво требовать снижения затрат на производство восточногерманского урана. Однако в том же 1949 году начальник финансового управления Советской военной администрации в Германии (СВАГ) В. Ситин писал, что выполнить задание Госплана невозможно из-за быстрой выработки месторождений: "Проект Госплана Союза ССР исходит из снижения отпускной цены продукции акционерного общества "Висмут" с 1.000 марок за единицу до 850 марок. Между тем в связи с обеднением руд условия работы в акционерном обществе "Висмут" осложняются, и проект плана Общества на 1950 год исходит из того, что при увеличении продукции на 33% добыча объемной кубомассы возрастет на 105%. В этих условиях мы считаем снижение отпускной цены и, следовательно, себестоимости продукции "Висмута" нереальным и полагаем целесообразным сохранить на 1950 год цену, принятую для 1949 года". Мало того, как писал Ситин, "Висмут" собирался не снижать, а повышать цену на свою продукцию: "Общество "Висмут" планирует повышение цен с 1000 до 1250 марок. При принятии нашего предложения общая стоимость продукции акционерного общества "Висмут" выразится в 1 млрд марок". Ко всему прочему начальник финансового управления СВАГ сообщал, что средства, выделенные "Висмуту" на текущий год, уже кончились и недостающие деньги будут попросту взяты со счета Госбанка СССР: "Остаток средств Госбанка СССР в марках определяется Госпланом на 1 января 1950 года 400 млн марок. Между тем уже на 28 октября средства Госбанка СССР в Гарантийно-Кредитном Банке составили 350 млн марок, из них 80 млн перечислено в октябре месяце Министерством финансов Германской Демократической Республики на отдельный счет Госбанка в Гарантийно-Кредитном Банке как погашение части внешней задолженности Германии Советскому Союзу за товарные поставки и услуги, предоставленные Советским Союзом Германии в 1945-1946 г.г. Учитывая, что ассигнования на оплату продукции акционерного общества "Висмут" в 1949 году по немецкому бюджету уже исчерпаны и дальнейшее финансирование "Висмута" до конца года будет происходить исключительно за счет средств Госбанка СССР, по примерным подсчетам, на эти расходы будет израсходовано не менее 90 млн марок. Каких-либо крупных поступлений на текущий счет Госбанка в Гарантийно-Кредитном Банке от доходов советских организаций в Германии до конца года не предвидится". Ситин писал, что свести концы с концами можно единственным способом - отдать "Висмуту" все имеющиеся в наличии ресурсы: "Недостающие средства могут быть изысканы лишь при условии направления на эту цель всего свободного остатка по доходам советских предприятий в Германии". "Подземщикам платили по сто рублей в месяц" Возможно, если бы "Висмут" продолжал оставаться главнейшим поставщиком урана для советской атомной промышленности, от госплановцев просто отмахнулись бы. Но за прошедшие годы расширилась добыча урана в СССР, и заработали аналогичные "Висмуту" предприятия в других социалистических странах: Яхимовские рудники в Чехословакии, советско-румынское общество "Кварцит", Кузнецкие рудники в Польше и советско-болгарское Горное общество. Так что руководителям "Висмута" пришлось искать способы экономии. Нельзя сказать, что на "Висмуте" и раньше ничего не делали для снижения расходов и себестоимости урана. К примеру, на шахтах и обогатительных предприятиях едва ли не с начала усиленной добычи использовали советских солдат срочной службы, которым платили значительно меньше немецких рабочих. Один из них, Василий Устинов, вспоминал: "Я работал подземщиком-взрывником. Другие ребята - операторами, настройщиками, ремонтниками электронной аппаратуры, техническими контролерами по приемке руды. На шахтах работали и люди гражданские, в основном молодые выпускники горных вузов. Один из них по фамилии Куренков был у нас начальником бурильно-взрывных работ... На объект, куда нас доставляли на автобусе немцы, мы приезжали в гражданской одежде. Подземщикам платили по сто рублей в месяц, но не на руки, а переводили на сберкнижку. Выдавали кроме основного ежедневный доппаек: 400 г молока, 160 г колбасы, 80 г сливочного масла, 40 г сахара. Горячего обеда в шахтах не было, его заменял сухой паек". К 1950 году на "Висмуте" работало около 10 тыс. солдат. Шахтер в СССР получал 1100-1200 рублей в месяц, так что экономия была налицо. А вот немецкий персонал после настойчивых требований Госплана начали сокращать: "В 1950 году,- вспоминал Николай Чесноков,- была проведена большая кампания по уменьшению объемов горных работ и закрытию малоперспективных по урану участков и в целом рудников. Это позволило уменьшить численность работающих в Висмуте с 195 906 человек в 1950 году до 153 112 человек в 1951 году и снизить себестоимость единицы продукции на 23%". Однако себестоимость все равно оставалась крайне высокой, и на "Висмуте" взялись за организацию труда: "В 1951-1953 гг.,- писал Чесноков,- в "Висмуте" широко развернулось движение передовиков производства: появлялись специализированные бригады проходчиков горизонтальных горных выработок, восстающих выработок и бригады на очистных работах в блоках. Началась проходка стволов шахт скоростным методом, проходка квершлагов и полевых штреков, это способствовало ускоренному вскрытию новых рудоносных участков Шнеебергского рудного поля, новых ураноносных жил и росту добычи урановых руд". Картину, правда, по-прежнему портили аварии. 18 июля 1955 года заместитель министра внутренних дел СССР Семен Переверткин, чьи подчиненные охраняли "Висмут", докладывал в ЦК КПСС: "16 июля сего года в 1 час ночи в стволе шахты N 208 акционерного общества "Висмут" в районе города Aye (30 километров юго-западнее г. Карл-Маркс-штадт) Германской Демократической Республики возник пожар. Образовавшиеся от пожара газы распространились на четыре соседние шахты, вследствие чего работы на них временно прекращены. По предварительным данным, в результате пожара и отравлений газами погибло 27 немецких рабочих, получили ожоги и отравления различной степени 93 и до настоящего времени не обнаружены 12 рабочих. Предположительно причиной возникновения пожара явилось короткое замыкание электрического кабеля высокого напряжения. Администрацией акционерного общества "Висмут" создана группа по руководству ликвидацией пожара. Пожар на шахте N208 продолжается. Усилена охрана объектов акционерного общества "Висмут" частями войск МВД СССР в Германской Демократической Республике. Для установления причин пожара создана комиссия из представителей администрации акционерного общества "Висмут", Комитета государственной безопасности при Совете Министров СССР и Управления войск МВД СССР в ГДР". Но главная проблема "Висмута" к середине 1950-х заключалось в том, что огромные расходы на него подрывали экономику ГДР, и руководители страны начали все настойчивее просить Москву снять с них это непосильное бремя. "Свыше миллиарда марок в год" В 1956 году первый заместитель председателя Совета министров СССР Максим Сабуров провел переговоры с руководителями ГДР и направил в ЦК КПСС доклад со своими предложениями по выводу дружественной страны из экономического кризиса, в котором о "Висмуте" говорилось: "Во время беседы с немецкими друзьями мной был поставлен вопрос, какие меры они намечают предпринять для устранения создавшихся трудностей и имеются ли в ГДР ресурсы для того, чтобы сбалансировать экономику... По вопросу о расходах ГДР по А/О "Висмут" друзья заявили, что желательно было бы уже в 1956 году снять дотацию за счет государственного бюджета ГДР на расходы А/О "Висмут" в сумме 950 млн марок, в том числе 750 млн марок - оплата 50% стоимости продукции и 200 млн марок - возмещение стоимости основных фондов. При этом они имеют в виду, что в дальнейшем оплата продукции А/О "Висмут" будет производиться по полной себестоимости поставками товаров из Советского Союза". Сабуров писал, что в случае выполнения просьбы немецких друзей, проблемы экономики ГДР превратятся в проблемы для экономики СССР: "В случае принятия предложения немецких друзей об оплате продукции А/О "Висмут" по полной себестоимости, включая затраты на капитальные вложения и геологоразведку, наши платежи за получаемую продукцию А/О "Висмут" в течение 1956-1960 гг. составят при планируемой добыче в объеме 26,2 тыс. тонн металла 7,7 млрд марок, или около 10 млрд инвалютных рублей, вместо 3,4 млрд марок, или 4,4 млрд инвалютных рублей при оплате по существующему соглашению. Таким образом, сумма наших платежей по условиям, выдвинутым друзьями, будет на 5,6 млрд инвалютных рублей выше, чем при оплате по действующему соглашению... Друзья высказали пожелание, чтобы они были освобождены от участия в капитальных вложениях и затратах на геологоразведочные работы, что мы считаем неправильным. По действующему соглашению основные фонды общества образуются за счет капитальных вложений сторон на паритетных началах, т. е. по 50% с каждой стороны. Эти капиталовложения предназначаются на расширение производственных мощностей предприятий. Затраты на капиталовложения и геологоразведку по пятилетнему плану намечаются в размере около 1,8 млрд марок, или 2,3 млрд инвалютных рублей, из которых 50%, или 900 млн марок (1 млрд инвалютных рублей) должны быть покрыты немецкой стороной. Кроме того, немецкая сторона должна оплатить непогашенную часть их доли уставного фонда в сумме 600 млн марок". Еще больше вопросов вызывало предложение о полной оплате стоимости урана: "Предложения немецких друзей о переходе на оплату продукции А/О "Висмут" по полной ее себестоимости плюс 10% прибыли имеет основание, поскольку такая практика уже применяется в отношении оплаты указанной продукции в других странах народной демократии... Друзья не учитывают то положение, что существующая себестоимость - 260 марок, а также намечаемая пятилетним планом средняя себестоимость 232 марки (или 302 инвалютных рубля) за килограмм металла в руде является чрезвычайно высокой и должна быть значительно снижена. В Чехословакии, например, уже сейчас себестоимость одного килограмма металла в руде составляет 140-150 инвалютных рублей, не говоря уже о том, что в Болгарии себестоимость составляет 98, а в Румынии - 29 инвалютных рублей. По данным иностранной прессы, продажная цена в США, Канаде, Австралии и Аргентине составляет 40-60 инвалютных рублей за килограмм металла в руде. По нашему мнению, оплата Советским Союзом продукции А/О "Висмут" может производиться по полной себестоимости только в том случае, если себестоимость будет значительно снижена". Чтобы найти выход из положения, ситуацию в "Висмуте" поручили оценить первому заместителю министра среднего машиностроения СССР Борису Ванникову, который, как писал Сабуров, предложил вплотную заняться рентабельностью: "По предложению т. Ванникова на основе ознакомления с положением дел на месте значительное снижение себестоимости может быть осуществлено за счет сокращения работ по малорентабельным месторождениям с консервацией ряда шахт, сокращения затрат на капиталовложения и геологоразведку, снижения расходов на управление и охрану. Переход на разработку новых месторождений и консервация малорентабельных шахт неизбежно приведет к некоторому снижению объема производства продукции и сокращению численности рабочей силы в А/О "Висмут", которая должна быть использована в других отраслях народного хозяйства ГДР. Даже при принятии этих предложений себестоимость одного килограмма металла в среднем за пятилетку составит 220 марок (включая прибыль), что значительно выше себестоимости добычи этого металла в других странах народной демократии и существующих цен в капиталистических странах. Учитывая сложившийся уровень себестоимости в странах народной демократии и существующие цены в капиталистических странах, считали бы возможным оплату продукции А/О "Висмут" производить по себестоимости, но не выше 130 марок за один килограмм металла... При принятии указанного предложения расходы ГДР по А/О "Висмут" будут снижены с 4,3 млрд марок по пятилетнему плану до 3,1 млрд марок, или на 1,2 млрд марок. Одновременно платежи СССР даже при снижении объема добычи продукции на 3,7 тыс. тонн металла возрастут на 150 млн марок". "Серьезное напряжение для экономики СССР" Дополнительные сложности создавало и данное прежде Хрущевым обещание оплачивать поставки из ГДР советскими товарами: "Следует иметь в виду, что в 1956-1960 гг. оплата продукции А/О "Висмут" будет производиться в основном поставками товаров из Советского Союза, в то время как до 1956 года оплата продукции производилась наличными немецкими марками за счет остатков в кассе банка и частично за счет платежей ГДР на содержание советских войск. Из общей суммы платежей СССР за продукцию А/О "Висмут" 3,6 млрд марок товарными поставками должно быть оплачено 2,7 млрд марок, или 3,5 млрд инвалютных рублей... При этом необходимо иметь в виду, что это создаст серьезное напряжение для экономики СССР, так как в 1957-1960 гг. нужно будет дополнительно поставить в ГДР товаров на сумму примерно 2,0 млрд валютных рублей сверх предусмотренных в настоящее время поставок". В итоге в 1956 году ГДР заплатили лишь небольшую сумму, и первый секретарь ЦК СЕПГ Вальтер Ульбрихт 13 мая 1958 писал Хрущеву: "Мы смогли лишь в масштабе оставшихся у нас экономических сил постепенно приступить к смягчению острейших диспропорций... Большая часть наших экономических сил была связана работой по открытию и обогащению урановых руд. До начала выплаты возмещения за поставки "Висмута" в 1957 году (впервые в 1956 году было выплачено лишь незначительное возмещение) мы предоставляли социалистическому лагерю в течение многих лет путем поставок продукции "Висмута" - без экономического возмещения - ценности, составлявшие свыше одного миллиарда марок в год". Вся дальнейшая история "Висмута" стала историей нескончаемой борьбы за снижение себестоимости урана. Из содержащихся в воспоминаниях ветеранов осторожных намеков видно, что реальной прибыли акционерное общество добилось только в 1970-х годах. Но, как оказалось, ненадолго. "К 1981 году,- писал Николай Чесноков,- в деятельности СГАО "Висмут" возникли и значительные проблемы. Ряд рудников Роннебургского рудного поля перешли в стадию доработки запасов. Ставилась под вопрос экономическая целесообразность вскрытия и обработки запасов глубоких горизонтов... Указанные проблемы вели к увеличению себестоимости добываемой продукции". Потом случилось падение Берлинской стены и "Висмут" с его дорогостоящей продукцией в объединенной Германии оказался никому не нужен. Собственно, он не был нужен уже давно. Но вечный угар гонки за ядерным паритетом с Америкой мешал это осознать. Да и зачем? Ведь военные сверхрасходы всегда уравновешивались низкими доходами советских людей. Подписи 1. С послевоенных времен немецко-советская дружба имела дорогостоящую радиоактивную составляющую 2. Решая проблему создания атомной бомбы, Сталин в Потсдаме создал проблему Западного Берлина 1. За большие деньги советские специалисты находили уран даже там, где, как считалось, он давно кончился 2. Посещая Дома культуры горняков, построенные "Висмутом" (2), его работники оказывались в социалистическом завтра, а уходя на работу,- в докапиталистическом позавчера (3) 1. Первый заместитель председателя Совмина СССР Сабуров (слева) так и не нашел способа сохранить баланс интересов немецких друзей (справа - председатель правления "Висмута" Фриц Зельбман) и советских людей 2. После падения Берлинской стены "Висмут" канул в Лету, оставив после себя горы отвальных пород мысли "Руководитель геологоразведочной партии, удостоенный первой премии, получает за счет государства в собственность дом-особняк с обстановкой и легковую машину" "Друзья высказали пожелание, чтобы они были освобождены от участия в капитальных вложениях и затратах на геологоразведочные работы, что мы считаем неправильным"

Ровно 70 лет назад в Советском Союзе началась промышленная добыча урана. Так зародилась ядерная программа, которая, в сложные послевоенные годы, выросла в ракетный щит и атомную энергетику. Многие документы тех лет и первые ядерные объекты были рассекречены только в последние годы.

Стратегическая государственная тайна СССР 1942-го года была в том, что страна вступает в новую цивилизацию. Постановление Государственного комитета обороны "О добыче урана" от 27-го ноября предписывало к 1 мая 1943 года организовать добычу и переработку урановых руд и получение урановых солей в количестве 4 тонн на Табашарском заводе Главредмета.

Курчатов добился цепной реакции в 1946-м. Международная реакция началась раньше. В 45-м на Потсдамской конференции Труман сказал Сталину, что США испытали бомбу небывалой разрушительной силы.

Это был первый ядерный шантаж, а уже через месяц - первая атомная бомбардировка. США разбомбили Хиросиму и Нагасаки. Мир изменился навсегда. Но испытание советской бомбы всего через пять лет неприятно удивило бывших союзников. Лишило их привилегии выиграть войну одной бомбежкой.

Завод по обогащению урана в Силламяэ (Комбинат 7)

​Секретное промышленное предприятие государственного значения, продукция которого использовалась при создании советского ядерного оружия.

​Завод, изначально планировавшийся в Нарве, был построен в Силламяэ с использванием труда заключенных после Второй мировой войны. В первые годы условия жизни были ужасными, а смертность среди рабочих – высокой. Огромные расходы на строительство в Силламяэ, возможно, явились одной из причин того, что исторический центр Нарвы так и не был восстановлен. Планировалось, что, будучи частью программы ядерной бомбы СССР, завод на северо-востоке Эстонии будет добывать уран из диктионемового сланца. Это оказалось экономически нерентабельно, и вместо этого до самого развала Советского Союза в 1991 г. завод использовался только для обогащения урана, добытого в других местах.

​Обогащенный в Силламяэ уран нашел применение и в первой советской ядерной бомбе (1949 г.). В случае крупного несчастного случая завод вполне мог стать причиной экологической катастрофы масштаба Чернобыля, отравив восточную часть Балтийского моря ядерными отходами. Из соображений секретности Силламяэ был одним из многих закрытых городов Советского Союза, где условия жизни и поставки товаров жителям были лучше; большинство его населения составляли русскоговорящие люди, приехавшие из разных частей СССР. Для обычных жителей без особых пропусков город был закрыт.

В 1943 году по инициативе правительства при Комитете по делам геологии был организован отдел радиоактивных элементов. Но сырьевая база была ничтожной, и 8 апреля 1944 года Комитет Обороны СССР обязал начать широкие поиски урана по всей территории страны. Известный геолог А.Арсеньев рассказывал, как уже в 1944 году он проводил с примитивным лепестковым альфа-электроскопом секретные работы в различных кернохранищах страны, пытаясь выявить урановые руды и зоны повышенной радиоактивности. 20 августа 1945 года было создано Первое Главное управление во главе с Б.Ванниковым, преобразованное в 1953 году в Министерство среднего машиностроения. Главным куратором урановой проблемы стал Л.Берия.

13 октября 1945 года создается Первое Главное геологоразведочное управление во главе с С.Горюновым. «Первый главк», названный так по государственной важности решаемой им проблемы, охватил всю страну широкой сетью поисковых работ. Гелогические партии снабжались громоздкими радиометрами, которые приходилось тащить на себе в горы и тайгу. Ни один геологический маршрут не обходился без так называемых «попутных поисков», когда измерялась радиоактивность по всему маршруту.

Результаты первых лет работы были удручающими. Как вспоминал академик А.П.Александров, «первые порции нашей урановой руды на мулах вывозили, прямо в мешках!» Министр геологии СССР П.Антропов рассказывал: «Урановую руду на переработку по горным тропам Памира возили в торбах на ишаках и верблюдах. Не было тогда ни дорог, ни должной техники». Отрабатывались любые мелкие месторождения; в поисковом азарте уранщики чуть не загубили курортные зоны Северного Кавказа: здесь добыча шла на убогих рудопроявлениях в горах Бештау и Бык, где буквально руками выбирали урановые минералы из небольших прожилков.

КРАСНОРЕЧИВЫЕ ИТОГИ

В середине января 1946 года Иосифу Сталину был представлен официальный доклад, подготовленный Игорем Курчатовым, Исааком Кикоиным, Борисом Ванниковым, Михаилом Первухиным и Авраамием Завенягиным. Этот документ назывался «О состоянии работ по получению и использованию атомной энергии», в нём в частности говорилось: «В 1945 году выявлено и вывезено из Германии и Чехословакии различных химических соединений урана общим весом в пересчёте на металл 220 т».

А вот как оценил работу группы генерала Завенягина Курчатов: «До мая 1945 года не было надежды осуществить уран-графитовый котёл, так как в нашем распоряжении было только 7 т окиси урана. Товарищ Берия направил в Германию специальную группу работников лаборатории № 2 и НКВД во главе с товарищами Завенягиным, Махневым и Кикоиным для розыска урана и уранового сырья. В результате большой работы группа нашла и вывезла в СССР 300 т окиси урана и его соединений, что серьёзно изменило положение не только с уран-графитовым котлом, но и со всеми другими урановыми сооружениями».

СПРАВКА

Авраамий Завенягин родился в 1901 году в Тульской области в семье машиниста. В 1930 году окончил Горную академию, потом работал директором института по проектированию заводов чёрной металлургии, заместителем начальника Главного управления металлургической промышленности ВСНХ. В 1933–1937 годах был директором Магнитогорского металлургического комбината. В 1937 году стал первым заместителем наркома тяжёлой промышленности.

С 1938 года - начальник строительства Норильского горно-металлургического комбината, затем начальник комбината (ныне предприятие носит его имя). К работе над урановым проектом Завенягин подключился в 1943 году.

С 1945 года - заместитель Берии в советском Атомном проекте. В зону его ответственности входил весь цикл изготовления ядерного топлива и зарядов, от руды до производимого в промышленных реакторах плутония.

После войны штаб Завенягина провёл операцию по поиску и вывозу из Германии немецких специалистов - металлургов, химиков и физиков. Так в СССР были доставлены 70 человек в 1945 году и более 300 человек к 1948 году, среди них находились Николаус Риль, Манфред фон Арденне.

За помощь в подготовке этого материала.

Имеются ли еще какие-либо доказательства, что останцы, столбы – это массы от сгущения отходов при древней добычи металлов путем скваженного подземного выщелачивания? Кроме возможных пещер под ними? Оказывается, некоторые подобные останцы располагаются на месторождениях урана.

Заброшенные урановые рудники Чукотки. Шахта рудника идет прямо под останцы!


Останцы расположены на некоторых холмах. Возможно, внутри них есть пещеры и еще осталось некое количество урана. Подсказка геологам. Или они знают про эту взаимосвязь?

Кекуры или столбы выветривания как их здесь называет геология

Конечно, останцы находятся не на всех холмах и что-то осталось и человеку. Бараки лагерного рудника. Видны отвалы от подземной выработки, произведенные заключенными.

Карта высот. Обратите внимание, сколько там расположено мест с останцами!

Старая фотография ЧАУНЛАГа - урановый рудник

Рудник 62 км. (разв.) ОЛП Чаунлага

Качественные съемки бывших урановых объектов Чаунлага (Чукотка, 70 км северо-восточнее Певека):

Чаунский ИТЛ (Чаунлаг, ИТЛ Упр. п/я 14) Дальстроя ГУЛАГ функционировал с августа 1951 г. по апрель 1953 г. Максимальное число одновременно работавших там заключенных достигало 11000 человек. Чаунлаг был основан для разработки месторождения урана, обнаруженного в 1947 году.

Первый уран в СССР стали добывать ещё в 1920-е г.г. в Таджикистане. Первый промышленный реактор под Челябинском запустили в 1948-м. Первый атомный взрыв в Казахстане произвели в 1949-м. А здесь, восточнее Певека, разработка началась только в 1950-м. Очевидно, что на самом деле певекский уран не мог быть сырьем для первых курчатовских испытаний. Скорее - для первых советских серийных атомных боезарядов, которые начали производить в 1951-м.

Рудник 62 км. ОЛП Чаунлага. Кекуры.

Окрестности «Восточного» рудника. На заднем плане гора похожа на гигантский отвал-террикон. Возможно, применяли разные технологии, как и мы сейчас?

Вид с вертолета на рудник "Восточный".

Кекуры

Очень похоже, что эти современные отвалы находятся на месте гигантских древних

ОЛП "Восточный" . Разрушенные бараки на фоне кекур и отвалов.

В начале 1950-х гг. объёмы добычи урана в Дальстрое последовательно росли. За 1948-1955 гг. Дальстроем было добыто около 150 т урана в концентрате. Но себестоимость местного урана была довольно высокой, постоянно превышала плановую. В 1954 г. себестоимость 1 кг уранового концентрата по Дальстрою составила 3774 руб. при плановой в 3057 руб. Среднее содержание на Северном было 0,1 процента. Это, примерно, на тонну руды - килограмм урана. В те годы и небогатые руды шли в дело. Но даже тогда такие месторождения называли мелкими, а сейчас это даже не считается месторождением. Так, рудопроявление. А крупные месторождения были в Румынии, наши же открыли, и оттуда много урана возили, потом из Германии.

В связи с массовой амнистией заключённых работы стали постепенно сворачиваться. В течение 1956 г. последние уранодобывающие объекты Дальстроя на Чукотке, были ликвидированы.

Еще фотографии этих мест:

Отвалы породы среди кекуров. Значит и здесь добывали уран прямо под ними

А здесь прослеживается даже какой-то смысл в их расположении

Подобное место где соседствуют останцы с урановыми рудниками - не единственное.

Колыма. Урановый рудник «Бутугычаг»

Колыма. Заброшенный урановый рудник. Снова останцы, мегалиты. Связь определенно с добычей урана есть. Не с современной добычей. А с прошлой, более масштабной. Мы добывает на старых бедных рудниках после кого-то. Доедаем объедки.

Останец и современные отвалы

С момента своей организации в 1937 году рудник «Бутугычаг» входил в состав ЮГПУ – Южного горнопромышленного управления и сначала являлся оловодобывающим рудником.
в феврале 1948 года на руднике «Бутугычаг» организовали лаготделение № 4 особого лагеря № 5 – Берлага «Берегового лагеря». Тогда же здесь начали добывать урановую руду. В связи с этим на базе уранового месторождения был организован комбинат № 1.
На «Бутугычаге» стал строиться гидрометаллургический завод мощностью 100 тонн урановой руды в сутки. На 1 января 1952 года численность работающих в Первом Управлении Дальстроя выросла до 14790 человек. Это было максимальное количество занятых на строительстве и горнопроходческих работах в данном управлении. Потом также начался спад в добыче урановой руды и к началу 1953 года в нем насчитывалось только 6130 человек. В 1954 году обеспеченность рабочими кадрами основных предприятий Первого Управления Дальстроя еще более упала и составила на «Бутугычаге» всего 840 человек.

А не кажется ли Вам, что на заднем плане более древние отвалы?

Склоны этих холмов состоят из такого мелкого курумника. Ну, чем не отвалы отработанной породы? Эрозия разрушает породы в песок и пыль, а не в мелкий и не очень камень.

Если не сообщить, что это якобы природное, то вполне сойдет за насыпи пустой породы

Слоистые останцы на заднем фоне

В заключении, добавлю информации про скважинное подземное выщелачивание (СПВ):

Привычный способ добычи урана заключается в извлечении руды из недр, её дроблении и обработке для получения искомых металлов. В технологии СПВ, которая также известна как добыча растворением, порода остаётся на месте залегания, по площади месторождения прокалываются скважины, через которые потом прокачиваются жидкости для выщелачивания металла из руды. В общемировой практике в процессе СПВ используются растворы на основе кислот и щелочей, однако в России, так же, как в Австралии, Канаде и Казахстане, последние не применяют, отдавая предпочтение серной кислоте H2SO4. Добыча радиоактивного металла в нашей стране ведётся традиционным шахтным способом и современным методом скважинного подземного выщелачивания (СПВ). На долю последнего уже приходится более 30% от общего объёма добычи.

Основную роль в процессе скважинного подземного выщелачивания играют насосы. Они используются уже на самой первой стадии – откачивания грунтовых вод, в которые потом добавляются кислый реагент и окисляющий компонент на основе перекиси водорода или кислорода. После при помощи скважинного оборудования раствор закачивается в геотехническое поле. Обогащённая ураном жидкость поступает в добывающие скважины, откуда вновь при помощи насосов отправляется на перерабатывающую установку, где в процессе сорбции уран оседает на ионообменной смоле. Затем металл отделяется химическим способом, суспензия обезвоживается и осушается до получения конечного продукта. Технологический раствор вновь насыщается кислородом (при необходимости – серной кислотой) и возвращается в цикл.

Источники:
http://wikimapia.org/11417231/ru/Рудник-62-км-разв-ОЛП-Чаунлага
http://www.mirstroek.ru/articles/moreinfo/?id=12125
***

И еще один пример, но с другого места. Обратите внимание на детали этой фотографии с полистратной окаменелостью деревьев:

Не исключено, что отработанную породу по технологии СПВ заливали сразу в лесу (если рассуждать по теме подземного выщелачивания металлов). И к потопу это не имеет отношение. К сожалению, место не знаю.

Научный руководитель: Педагог д/о ЦВР, Кандидат биологических наук Кузнецова Валентина Фёдоровна

Консультант: СНС ИФВ РФЯЦ-ВНИИЭФ Демидов Алексей Александрович

г.Саров

2005 г

Цель работы: Выяснить, какова роль альпинистов под руководством Л.Я. Пахарьковой в Урановом проекте СССР.

Задачи: 1) Обобщить имеющиеся у нас документы и материалы по созданию и разработке Уранового проекта в СССР (начальный период до 1949 года).

2) Собрать материалы о том, кто входил в состав группы альпинистов, уточнить сроки, место разведки урановых руд и характер выполняемых альпинистами работ.

Введение

I. Создание и разработка уранового проекта в СССР

1.Атомный вызов США

2.Разведка и добыча урановой руды в СССР до 1949 года

3.Открытие месторождения урана на Кодаре

II. Участие группы альпинистов под руководством Л.Я.Пахарьковой в разведке урановых руд на Кодаре

III. Судьба альпинистов после завершения экспедиции на Кодар

IV. Экспедиция ЦДЮТ города Саров в 2002 году на урановый рудник в Мраморном ущелье Кодара

Список использованных источников

Приложения

Введение

15 мая 2004 года город Саров отметил пятидесятилетие становления «объекта – предприятия» «объектом – городом» (Напомним, — 17.03.54 – День выхода закрытого указа (секретного) Президиума Верховного Совета РСФСР о присвоении поселку Сарова статуса города областного подчинения с наименованием Кремлев, — именно эта дата официально считается сейчас Днем рождения Города — закрытого административно – территориального образования (ЗАТО) — города Саров Нижегородской области).

В июне 2006 года по приказу директора РФЯЦ — ВНИИЭФ Илькаева Р.И. мы отмечаем не менее важную дату – 60-летие создания КБ-11. (Самое интересное, что официальная дата рождения КБ-11 на саровской земле – 9 апреля 1946 года, когда СМ СССР принял постановление о создании при Лаборатории № 2 АН СССР Конструкторского бюро № 11 по разработке и созданию отечественной атомной бомбы. Но мы, как и английская королева, приняли решение отмечать свой юбилей в более подходящее время).

История нашего города неразрывно связана с историей Советского атомного проекта. Именно здесь в поселке Саров в 1946 году было организовано конструкторское бюро для создания первой Советской атомной бомбы РДС-1. Номерной знак этого КБ был 11, а называлось оно в разные времена по-разному – База 112 , Приволжская контора Главгорстроя СССР, просто номерные «почтовые ящики»…

Сейчас это Российский федеральный ядерный центр – Всероссийский научно-исследовательский институт экспериментальной физики в городе под названием ЗАТО г. Саров.

Объективное правдивое изложение истории создания первой атомной бомбы в СССР дано в книге «Советский атомный проект» , написанной сотрудниками ВНИИЭФ с широким использованием подлинных исторических документов из архивов института.

Первым научным руководителем института и главным конструктором был академик Юлий Борисович Харитон (1904-1996гг). Столетие со дня его рождения (27 февраля) широко отмечалось в феврале 2004 года. К юбилею Юлия Борисовича вышла книга «Научный руководитель» , рассказывающая о выдающемся ученом и организаторе науки, трижды Герое Социалистического Труда, под руководством которого были созданы ядерные и термоядерные заряды, составившие основу системы национальной безопасности страны.

Истории развития РФЯЦ-ВНИИЭФ и города Сарова до наших дней посвящено информационное издание «Ядерный центр России – Саров» , подготовленное специалистами института и города.

Разработка и изготовление образцов ядерного оружия потребовали организации и создания огромной атомной отрасли с привлечением десятков тысяч людей. Деятельность предприятий, НИИ и КБ, участвовавших в Советском атомном проекте впервые наиболее полно освещена в книге руководителя Научно-технического управления Минсредмаша СССР Круглова А.К. «Как создавалась атомная промышленность в СССР» .

Большой познавательный интерес вызывает «документальный детектив» Пестова С.В.– физика по образованию «Бомба. Тайны и страсти атомной преисподней» .

Однако, никакие «детективы» не заменят ту колоссальную работу, которая ведется сейчас редакционной коллегией под председательством Рябева Л.Д. согласно Указу Президента РФ от 17 февраля 1995г. №160 по подготовке и изданию официального Сборника архивных документов для воссоздания объективной картины становления отечественной атомной промышленности и истории создания ядерного оружия в СССР.

В начале 2004 года вышла уже четвертая книга (составители – сотрудники ВНИИЭФ – Гончаров Г.А., Максименко П.П.) II тома «Атомный проект СССР. Документы и материалы», которая включает рассекреченные документы периода с августа 1945 г. по декабрь 1949 г. Правительства СССР, Специального комитета, Первого главного управления и др., в том числе из Архива Президента Российской Федерации .

Без этих документов зачастую невозможно установить историческую истину. Это касается даже таких заметных в истории города людей, как Заслуженный мастер спорта СССР по альпинизму – Любовь Яковлевна Пахарькова – работник ЦК ВЛКСМ, которая в начале 1952 года была направлена в наш город на должность помощника начальника политотдела по комсомолу . Горожане старшего поколения помнят эту энергичную женщину. С её именем связана история городской комсомольской организации, создание альпинистской секции (50-летие которой отмечалось в 2003 г.), разработка туристических маршрутов для школьников по родному краю.

Однако мало кто знает, что Любовь Яковлевна попала на наш «Объект» после выполнения сверхсекретного задания ПГУ по поиску и разведке урановой руды. Впервые в открытой городской печати об этом рассказал Ломтев А.А. в своей статье «Секретное задание» в сентябре 1993 года (см. приложение А). В статье Ломтев А.А. сослался только на краткую биографию, написанную уже после смерти Л.Я. Пахарьковой её мужем (Калашниковым И.И.) и на «других (очень немногих) участников» экспедиции. Сегодня можно только предположить, что Ломтев А.А. использовал воспоминания Заслуженного мастера спорта по альпинизму Аркина Якова Григорьевича, изложенные в статье И.Барановского «Восхождение к урану» в августе 1993г. (см. приложение Б). Эта статья была получена по почте вместе с другими материалами из Каларского краеведческого музея поселка Новая Чара Читинской области лишь в конце августа 2003 года.

А в 1997 году туристы саровского объединения «Дорога ветров» посетили краеведческий музей в Новой Чаре и с удивлением узнали, что Любовь Пахарькова, заслуженный мастер спорта СССР по альпинизму в начале 50-х годов работала в горах Кодара на разведке уранового месторождения. В целях сохранения тайны всех альпинистов после этих работ определили на жительство в закрытые города. Так Пахарькова стала жителем города Арзамас-16 .

В июле 2002 года мы приняли участие в экспедиции на Кодар, организованную Центром детско-юношеского туризма и экскурсий г.Сарова под руководством начальника ЦДЮТЭ А. В. Баринова. В цели экспедиции «Кодар-2002» входило посещение уранового рудника в Мраморном ущелье, установка там мемориальной доски о работе Любови Пахарьковой, отбор образцов урановой руды для нашего музея ядерного оружия, а также сбор материалов, достоверно подтверждающих, что именно там работала Л.Я. Пахарькова. Все задачи, кроме последней, были выполнены.

К нашему удивлению, никаких письменных материалов и документов на стендах Каларского краеведческого музея об урановом месторождении в Мраморном ущелье на Кодаре не оказалось! Только фотографии. Сотрудники музея во время нашего посещения не смогли ничего объяснить.

Только после «обнаружения» «Письма Л.П. Берия И.В. Сталину об открытии нового месторождения урана» (см. приложение В) и Постановления СМ СССР №172-52сс «Об организации геологоразведочных работ на Ермаковском месторождении свинца» (см. приложение Г) в совокупности с другими материалами можно однозначно установить, где работала группа альпинистов под руководством Л.Я. Пахарьковой.

В 2003 году при анализе имеющихся у нас документов была написана работа («Научно-исследовательская экспедиция на Кодар. Тайна Мраморного Ущелья.»; автор Боченкова Юлия), которая была представлена на Школьные Харитоновские Чтения и на Всероссийский конкурс «Отечество», 2003 г. Эта работа получила высокую оценку и вызвала большой интерес у участников и экспертов конференции к судьбе московских альпинистов – лучших альпинистов страны на тот момент, принимавших участие в разведке урана.

Поэтому мы решили продолжить эту работу, включая изучение архивов Саровского краеведческого музея, РФЯЦ-ВНИИЭФ, завода «Авангард-ВНИИЭФ» и обобщить найденные документы и материалы, касающиеся Любови Яковлевны Пахарьковой и членов ее альпинистской группы, получить новые неизвестные данные.

I . Создание и разработка уранового проекта в СССР

Атомный вызов США

«16 июля 1945 года в Аламогордо (авиабаза США, 450 км к югу от Лос-Аламоса, штат Нью-Мексико) сотрудники Лос-Аламосской лаборатории совместно с министерством обороны США провели операцию «Тринити». Это было первое в мире, и притом успешное, испытание американской атомной бомбы. Взрыв произвел огромное впечатление на наблюдателей. Один из высокопоставленных военных не выдержал картины непрерывного увеличения огненного шара и закричал: «Мой Бог! Эти длинноволосые ошиблись в расчетах!». Однако никто не ошибался. Был взорван заряд имплозивного типа, в котором формирование критической массы осуществлялось за счет всестороннего сжатия плутониевого заряда сходящимся сферическим взрывом.

Более простой и надежный заряд пушечного типа, основанный на сближении начально подкритичных частей урана-235 и разработанный одновременно с имплозивным зарядом в Лос-Аламосе, был сразу сброшен в Японии на город Хиросиму 6 августа 1945 года. И он успешно взорвался, нанеся огромные разрушения городу, принеся невиданные жертвы его населению» .

Бомба, сброшенная на Хиросиму, носила название «Малыш». 9 августа того же года «Толстяк» (снаряженный плутонием) вызвал смертоносный «гриб» над Нагасаки. «Свершился трагический акт, обозначавший новые условия мирового существования. Руководство США решало данной акцией не только военные, но и политические вопросы, расставляя новые акценты в мировой политике. Главным среди них, как писал У.Черчилль в своих воспоминаниях, была демонстрация колоссальной мощи оружия давления, в особенности давления на СССР» .

Нельзя оставлять без внимания следующую деталь: «24 июля по окончании дневного заседания (Потсдамская конференция) Трумэн подошел к Сталину и, отведя его в сторону, сообщил, что Соединенные Штаты произвели эксперимент с новым типом оружия, превосходящим любое другое. Каким именно, он не уточнил. Все западные источники сходятся в оценке реакции Сталина на это сообщение. Он, как говорится, и бровью не повел, не задал никаких вопросов. Как вспоминал сам Трумэн, Сталин поздравил его с успехом и высказал пожелание, чтобы новое оружие «было применено против Японии» .

«Американская атомная бомба резко нарушила соотношение военных сил СССР и США. Атомной бомбе не было альтернативы. СССР был вынужден создавать своё собственное ядерное оружие. И, поскольку Совет национальной безопасности США уже начал планировать ядерное нападение на СССР, нужно было торопиться» . «В июне 1945 года, вскоре после завершения Потсдамской конференции, Комитет начальников штабов США закончил разработку первого пробного плана атомной войны против СССР. В плане под кодовым названием «Pincher» предусматривалось нанесение ударов 50 атомными бомбами для уничтожения 20 городов. За этим планом последовали другие. План №2 «Broiler» (март 1948 года) предусматривал применение 34 ядерных авиабомб по 24 городам СССР. План №3 «Sizzle» (декабрь 1948 года) предусматривал применение 133 ядерных авиабомб по 70 городам, в том числе 8 авиабомб по Москве и 7 авиабомб по Ленинграду. План №4 «Trojan» (январь 1949 года) предусматривал применение 133 ядерных авиабомб по 70 городам (у СССР в то время еще не было ни одной бомбы).

29 августа 1949 года СССР произвел первое ядерное испытание, и в ответ на испытание последовали: план №5 «Shake Down» (октябрь 1949 года), который предусматривал применение 200 ядерных авиабомб по 104 городам СССР и план №6 «Drop shot» (1949 год). Нарастающее увеличение количества бомб в планах нападения Пентагона на СССР определялось ускоренным накоплением их запасов. План №10 «Sack» (1956 год) предусматривал ядерный удар США по 2997 целям на территории СССР. С конца 1960 года начинается период «Единых комплексных оперативных планов (SIOP)», в которых предполагались удары не только по СССР, но и по другим странам, в частности, по Китаю. План №12 SIOP-62 (декабрь 1960 года) предусматривал ядерный удар по 3423 целям. План №13 – 1974 год. Предусматривал ядерный удар по 25000 целей. План №15 SIOP-5D относится к марту 1980 года. Он был утвержден президентом Рейганом и предусматривал ядерный удар более чем по 40000 целям в СССР. Всего эксперты насчитывают до 18 планов ядерных ударов по СССР и России.

Зная это, нетрудно понять, насколько актуальна для нашей Родины была проблема создания и совершенствования ядерного оружия» . Сталин по этому поводу говорил: «Если бы мы отстали на год – полтора с атомной бомбой, то, наверное, попробовали её на себе». «Ответные меры с нашей стороны были приняты довольно оперативно. Создаются организационно–управленческие структуры – Спецкомитет №2 под председательством Л.П. Берии; рабочий орган этого комитета – Первое Главное управление при СНК СССР во главе с Б.Л. Ванниковым.

Еще в 1943 году ГКО было принято решение об организации Лаборатории №2 АН СССР под руководством И.В.Курчатова. Это был первый и основной научно-технический центр по разработке ядерного оружия. Лаборатория №2 работала в кооперации с группой оборонных заводов в г. Москве. Создавалась модель бомбы в 1/5 натуральной величины. Но уже вскоре началась работа с изделием натуральных размеров (диаметр заряда около полутора метров). И сразу потребовалось проведение мощных взрывов обычных взрывчатых веществ. Возникла проблема создания конструкторского бюро…» . И такое КБ-11 было создано в поселке Саров в апреле 1946 года. Параллельно велась разведка и добыча урана на территории СССР, а после окончания войны — в Германии, Чехословакии, Польше, Болгарии…

Разведка и добыча урана в СССР до 1949 года

О разведке и добыче урана в СССР до 1949 года можно получить представление из «Материалов о состоянии работ по проблеме использования атомной энергии за 1 полугодие 1948 г.»

К августу 1948 года СССР располагал пятью ураноносными районами, имеющими промышленные руды: Ферганская долина, Кривой Рог, Киргизская ССР, Дальстрой и Забайкалье (Шерловая Гора). Кроме того, СССР располагал большими запасами ураноносных сланцев в Прибалтике (Эстонская ССР и Ленинградская область) и в Казахстане (горы Кара-Тау и Джебаглы).

1. Месторождения Ферганской долины — Табашар, Адрасман, Майли-су и Уйгурсай были наиболее разведаны. На них в течение нескольких лет велась добыча руды. Разведанные запасы урана на 1 января 1948 года составили 1144 т, и к 1 января 1949 года ожидалось их увеличение до 1528 т. Среднее содержание урана в добываемой руде составило 0,06% и характеризовало добываемые руды как бедные. Кроме перечисленных, в Ферганской долине разведывалось ещё несколько месторождений, из них лучшие: Дастарсай с ожидаемыми запасами на конец 1948 года 100 т урана и Джекамар с ожидаемыми запасами 75 т урана. Эти месторождения с 1949 намечалось включить в эксплуатацию.

2. В Кривом Роге уран добывался вместе с железными рудами Первомайского и Желтореченского рудников. Утверждённые запасы составили 808 т урана, а на конец 1948 года ожидалось до 1350 т, содержание урана в железной руде составляло 0,06-0,12%. Добыча урана из руд Кривого Рога облегчается концентрацией урана при выплавке чугуна в доменных шлаках с увеличением содержания урана в шлаках в 3-4 раза по сравнению с содержанием в руде.

3. В Киргизской ССР имелось 2 угольных месторождения – Иссык-Кульское (около озера Иссык-Куль) и Тура-Кавакское (в 450 км от г. Фрунзе). Содержание урана в углях составляло 0,07-0,08%. Запасы урана в Киргизии составляли на 1 января 1948 года 209 т, а на конец года рост ожидался до 850 т.

4. В районе деятельности Дальстроя летом 1948 года обнаружено 4 месторождения урана жильного типа, по своему характеру приближающихся к месторождениям Центральной Европы. На конец 1948 года разведанные запасы урана ожидались в количестве 200 т.

5. В Забайкалье уран встречался на Шерловогорском оловянном руднике, имеющем запасы урана в 147 т, при содержании 0,07%.

6. В Прибалтике, на территории восточной части Эстонской ССР и западной части Ленинградской области были разведаны большие запасы так называемых диктионемовых сланцев, содержащих уран. Сланцы имеют теплотворную способность около 1000 калорий и самостоятельно не могут служить топливом. Содержание урана в сланцах составляет 0,02-0,03%, а общие разведанные запасы урана равны 30000 т.

7. Горы Кара-Тау и Джебаглы тоже располагали большими запасами (около 7000т) урана в кремнистых сланцах с содержанием урана 0,01%, а на некоторых обогащенных участках – несколько сотых процента.

Общим для всех месторождений СССР является низкое содержание и рассеянная вкрапленность урана. Все известные нам руды отечественных месторождений являются вторичными и окисленными. По этим двум причинам не удавалось осуществить дешевое механическое обогащение руд и всюду приходилось прибегать к дорогому химическому извлечению. За границей в то время эксплуатировались месторождения урана в 4 странах: Германии, Чехословакии, Болгарии и Польше. По всем месторождениям, эксплуатируемым за границей, запасы урана на 1 января составляли 1500 т. К концу года предполагалось их увеличение вдвое. Все заграничные месторождения, за исключением Болгарии, отличаются от месторождений СССР более высоким содержанием урана (Германия – 0,15%, Чехословакия — 0,15%), и все они позволяют механически обогащать руду в среднем до 3%. В результате этого себестоимость концентрата урана из заграничных руд вдвое ниже себестоимости отечественных концентратов. В связи с этим в задачу геологоразведочных работ на последующий период входило выявление промышленных запасов более богатых первичных руд, позволяющих концентрировать уран при помощи дешевого механического обогащения.

Как утверждается в , до 1949 года «разведка запасов урана более интенсивно проводилась в СССР, а его добыча – в странах Восточной Европы.

Открытие перспективного месторождения урана на Кодаре

Когда ученые – физики доложили Сталину, что для ежегодного изготовления 100 атомных бомб потребуется 230 тонн металлического урана, «вождь всех народов» принял это предложение. Позднее И.В.Курчатов назовет конкретную дату: «…в ноябре 1948 года будет собран первый экземпляр атомной бомбы и представлен к опробованию». Однако, Советский Союз так и не стал в тот год обладателем ядерного оружия. Утвержденные Сталиным планы были сорваны .

Запустить в определенный срок ядерный конвейер мешали не только технологические проблемы, но и отсутствие отечественного урана. В 1946 году опытный «атомный котел» почти полностью был загружен в Москве радиоактивным топливом, доставленным из стран Восточной Европы. Чтобы на Урале заработали промышленные реакторы, требовались новые сотни тонн редкого металла. Но даже когда строительство первого из них подходило к завершению, дефицит урана был катастрофическим. Поэтому его поиски велись по всей стране. И денег для этого не жалели.

Вот как сообщает Л.П. Берия И.В. Сталину 6 января 1949 г. в своем письме об открытии нового месторождения урана .

«Для разведки урана по заданию Специального комитета в 1948 году Министерством геологии было организовано свыше 200 специальных геологоразведочных партий и экспедиций с 12 отрядами самолетов, оснащенных сконструированными в 1948 году новыми чувствительными радиометрическими приборами, позволяющими производить поиски радиоактивных руд с высоты 100-300 метров.

В конце августа 1948 года одной из таких экспедиций (Снежинской), посланных для обследования Восточной Сибири, была обнаружена с помощью приборов, установленных на самолетах, сильная радиометрическая аномалия в районе горного хребта Кодар (в северо-восточной части Читинской области). При наземной проверке аномалии геологи и радиометристы Снежинской экспедиции и выезжавшие на место специалисты Министерства геологии нашли в 50 км от с. Чара (районный центр Каларского района Читинской области) новое месторождение урановой руды. На месторождении было отобрано 240 образцов урановой руды для анализов».

Вот некоторые данные о вновь открытом месторождении (из письма Л.П.Берии И.В.Сталину):

«1. Месторождение расположено в гористой труднодоступной местности на высоте более 3000 метров над уровнем моря, в 1350 км севернее города Чита, в 550 км от ближайшей железнодорожной станции Могоча и в 50 км от ближайшего аэродрома (с. Чара).

2. Уран обнаружен в минерале уранините, залегающем в горном массиве в виде жил мощностью 4-10 см и прожилков, а также у подножья коренного месторождения. Предварительные анализы, произведённые на месте, показывают содержание урана в уранините 30-50% и в руде из осыпи-0,7% (качество, сходное с рудами Чехословацких и Саксонских урановых рудников). По заданию Специального комитета детальный анализ найденных руд производился Институтом минерального сырья Министерства геологии и НИИ-9 Первого главного управления.

3. Определить запасы металла урана во вновь открытом месторождении, будет возможно лишь после детальных разведок его, которые будут произведены в 1949 году. Однако есть основания надеяться, что вновь открытое месторождение может оказаться хорошим не только по качеству руд, но и по размерам запасов.

В связи с тем, что новое месторождение урана представляет существенный промышленный интерес, в настоящее время по заданию Специального комитета Первым главным управлением, Министерством геологии и Министерством внутренних дел СССР разрабатываются практические меры по организации и обеспечению с весны 1949 года детальных геологоразведочных работ и подготовке к эксплуатации месторождения.

Эти мероприятия в течение ближайших 5-7 дней будут представлены на Ваше утверждение.

В целях засекречивания работы на новом месторождении урана будут производиться под видом разведки и добычи руд титана и свинца».

Решение о начале работ по разработке месторождения последовало незамедлительно. Оно принималось по личному указанию Сталина. Постановление Совмина СССР №172-52сс «Об организации геологоразведочных работ на Ермаковском месторождении свинца» было издано 15 января 1949 года . В нём говорилось:

«1. Обязать Первое главное управление при Совете Министров СССР (т. Ванникова):

а) организовать в 1949 г. Промышленную разведку на Ермаковском месторождении свинца, открытого Министерством геологии, и попутную добычу свинцовой руды;

б) организовать для этой цели в системе первого главного управления при Совете министров СССР рудоуправление;

в) присвоить рудоуправлению наименование «Ермаковское рудоуправление»;

г) представить не позднее 1 июля 1949 года на утверждение Совета Министров СССР задание по добыче руды на 1949 год на Ермаковском месторождении и в I кв. 1950 года на утверждение Всесоюзной комиссии по запасам – разведанные запасы металла;

д) построить в 1949 году:

— автомобильную дорогу от пос. Временного (условное название пос. Неляты) до с.Синельга (условное название с. Чара) протяженностью 300 км;

— автомобильную дорогу от с. Синельга до свинцового месторождения;

— перевалочные базы: «Сибирскую» базу (в г. Чите) на 2000 т, базу «Ближнюю» (в Романовке) на 1000 т, базу «Временную» (в Нелятах) на 1000 т и базу «Дальнюю» (в с. Синельга) на 2000 т грузов и склады горюче-смазочных материалов в Чите и Романовке на 500 т, в пос. Временный на 300 т и в Синельге на 1000 т;

— постоянной жилой площади в с. Синельга, Романовке, пос. Временный и на месторождении 5000 м 2 и утепленных палаток 3000 м 2 ;

е) построить на месторождении поверхностные сооружения рудника, механические подъемники для транспорта людей и материалов к горным выработкам и мастерские…

2. Назначить т. Мальцева С.Ф. – начальником Ермаковского рудоуправления первого главного управления при Совете Министров СССР и начальником исправительно-трудового лагеря МВД СССР…

3. Обязать Министерство внутренних дел СССР (т. Круглова):

а) обеспечить Ермаковское рудоуправление первого главного управления и геологоразведочные работы Министерства геологии в районе месторождения рабочей силой.

Организовать в январе-феврале с.г. при указанном рудоуправлении исправительно-трудовой лагерь на 1700 чел. заключенных…»

А уже через 8 дней для обеспечения деятельности Ермаковского свинцового рудоуправления было начато создание лагеря заключённых.

Новый Борлаг сразу исключили из привычной иерархии ГУЛАГа. Он напрямую подчинялся Москве, и всё его снабжение шло из столицы. Это был особый секретный лагерь, похожий на призрак. Его местонахождение обозначалось очень коротко – «п/я 81» .

II . Участие группы альпинистов под руководством Л.Я.Пахарьковой в разведке урановых руд на Кодаре

По-видимому, Игорь Иванович Калашников в 1969 году был первым, кто написал о секретной экспедиции альпинистов :

«В 1949 году Любови Яковлевне Пахарьковой (к тому времени уже старшему инструктору орготдела ЦК ВЛКСМ и Мастеру Спорта СССР по альпинизму) было поручено подобрать группу альпинистов для работы с геологами, геофизиками и топографами на одном из предприятий ПГУ, расположенном в труднодоступном горном районе Северо-востока Союза. Важность задания, трудные климатические условия, высокогорье, сложный скальный рельеф заставили геологов требовать помощи от квалифицированных альпинистов. Любовь Яковлевна подобрала группу из 8 человек, которые в течение 1,5 лет успешно проводили эту работу, когда зимой морозы доходили до -56°С.

Руководство предприятия (Ермаковское Рудоуправление) поручило Л.Я. обеспечить альпинистскую геологическую группу необходимым спортивным снаряжением и инвентарем. Она выехала в командировку и, использовав свой авторитет, спортивные и старые служебные связи, сумела отгрузить в адрес предприятия крайне дефицитное снаряжение. Создав на месте школу производственного альпинизма, подготовила группу 20 человек из числа специалистов по правильному владению альптехникой, что обеспечило выполнение производственного задания.

Все это и решило задачу. Группа в короткий срок выполнила задание руководства ПГУ. Любовь Яковлевна, единственная женщина в группе, участвовала в обработке геофизиками отвесного сложнейшего скального участка стены, работая по 10-12 часов на скалах, зимой при температуре ниже -50°С. Там же Любовь Яковлевна совершила с топографами несколько первовосхождений на неизвестные вершины, уходя в дальние походы. Из этих походов иногда по месяцам не возвращаясь на свою базу. Работа на этом предприятии заслуженно принесла Любови Яковлевне авторитет руководства. Ей и группе товарищей по ходатайству руководства ПГУ было присвоено звание «Заслуженный мастер спорта СССР». Она была четвертой женщиной Союза, получившей это звание по альпинизму. Она умело использовала своё отличное спортивное мастерство для решения производственных задач».

А вот как описывает работу этой группы лучших советских альпинистов И.Барановский со слов участника секретной экспедиции Заслуженного мастера спорта СССР Якова Григорьевича Аркина (см. приложение Б)

«Шел к концу 1949 год. Ядерная гонка между США и СССР достигла своего пика. Однако трудно было предположить, что невольным участником этого суперсостязания станет скромный совслужащий, начальник отдела центральной лаборатории спортивного инвентаря Яков Аркин.

— В октябре меня неожиданно вызвали в госкомитет по физической культуре и спорту,- вспоминает Яков Григорьевич. – Без долгих предисловий сообщили: мол, есть важное задание партии и правительства. Какое именно – секрет. Однако намекнули, что связано оно с моими познаниями в области альпинизма. Времени на раздумья не дали – ответ необходимо было сообщить тут же. Я согласился.

Началось нудное и кропотливое оформление документов. Сотрудники НКВД копали глубоко: мать, отец, дедушка, бабушка, связи, пристрастия – перепроверяли каждый факт многократно, будто готовили Аркина к заброске во вражеский тыл. Затем предложили подписать бумажку: мол, обязуюсь не разглашать то, что увижу, и то, что услышу в течение 30 лет. Дав обет молчания, озадаченный Аркин получил купированный билет до Читы, куда вскоре и отбыл в состоянии полной неопределенности. Было это в декабре 1949 года.

В одной группе с Аркиным оказались 8 человек: Сергей Ходакевич, Василий Пелевин, Анатолий Багров, Иван Лапшенков, Владимир Зеленов и Любовь Пахарькова со своим мужем Игорем Калашниковым – все известные в Союзе альпинисты. В Чите отправились в какое-то строгорежимное заведение, куда пускали только по паролю.

— Там нам объявили, что вскоре перебросят специальным литерным рейсом в конечный пункт следования, – рассказывает Яков Аркин. – Под большим секретом даже сказали куда – в хозяйство Мальцева.

До загадочного хозяйства альпинисты добирались сначала 3 часа воздухом на «Дугласе», затем приблизительно столько же времени на машине. Несколько раз по пути у них с особым пристрастием проверяли документы. Наконец, в глубоком ущелье появились домики, люди, палатки. По прикидкам Аркина, это место находилось в полутора тысячах километров к северу от Читы. Называлось оно поселок Мраморный. Ну а вместе с прилегающими окрестностями – Ермаковское свинцовое рудоуправление. Или еще короче – хозяйство Мальцева, по имени энкавэдэшного полковника, державшего в руках весь этот медвежий угол. Уже позже выяснилось, что альпинисты попали в Чарскую котловину, раскинувшуюся между горными хребтами Кодар и Удокан.

То, что увидел Аркин на месте, потрясло его воображение: здесь, за тысячи километров от цивилизации, в глухой тайге была проложена отличная 30-километровая автодорога, шли интенсивные геологоразведочные работы, действовала довольно-таки мощная теплоэнергетическая станция, строился крупный поселок. Причем, техника, материалы, люди могли быть переброшены сюда только воздухом – по суше в эту тмутаракань невозможно было пробиться.

Всех восьмерых альпинистов разместили в одной просторной армейской палатке, огонь в печи которой день и ночь поддерживал прикомандированный к ним зэк. Выдали сказочно роскошный паёк, меховые штаны, пуховые куртки. Наконец, пришло время узнать: для чего их везли сюда, в глухую тайгу, да еще с такими мерами предосторожности.

— На следующее утро по приезде в Мраморный, нас повели к месту, — говорит Яков Григорьевич. — Увидели мощную отвесную скалу, или по нашему – стенку. В её основании была прорублена горизонтальная штольня, из которой время от времени доносились глухие раскаты взрывов. Метрах в трёхстах над штольней зияло огромное серо-зелёное пятно. Оно-то и интересовало представителей НКВД. Предполагали, что это выход радиоактивных пород. Однако самостоятельно проверить гипотезу не могли, поэтому и оказался Аркин с товарищами в предгорьях далекого Удокана.

Задачу перед москвичами поставили по-военному лаконично: обеспечить подъём к пятну геолога и геофизика, а также научных приборов. Сделать это было крайне непросто: во-первых, скала сама по себе была сложной, во-вторых, в дело вмешивался свирепый сорокаградусный мороз.

— Обеспечивали нас в этот момент по высшему классу, — вспоминает Аркин. – Едва заикнемся о чем-то, как нам уже доставляли необходимое оборудование спецрейсом из Москвы. Нужны нейлоновые зарубежные веревки вместо пеньковых? Пожалуйста! Пуховики и теплые рукавицы? Извольте! Специальные скальные крючья? Нет проблем – изготовим по спецзаказу! И все равно работа продвигалась с большим трудом. К тому же под нами, внизу, в штольне велись взрывы, сопровождавшиеся настоящими камнепадами. Сначала о них предупреждали, чтобы мы успели спуститься в укрытие. Затем махнули рукой, поскольку уже давно зачислили в разряд смертников.

Тем не менее, приблизительно через месяц-полтора альпинисты добрались до таинственного пятна. Протянули к нему алюминиевый кабель на крючьях, который должен был сыграть роль своеобразных перил. С помощью этого приспособления наконец-таки удалось доставить на место учёных. Что там выяснили геофизики, каких результатов добились, Аркин с друзьями так никогда и не узнали. Вопросы в Мраморном не приветствовались.

Однако на этом задания партии и правительства не закончились. Поступил новый приказ: произвести каротаж всей стенки. То есть разметить её сеткой 1х1 метр и каждую точку пересечения прозондировать геофизическими приборами. Труд каторжный, если учесть, что стена скального цирка была метров 600 по периметру и не менее 350 в высоту. Видимо, не обнаружив новых крупных залежей урановой руды близ Мраморного ущелья, начальство НКВД решило изменить тактику: прилегающие к хозяйству районы стали проверять при помощи авиации, которая вела радиометрическую аэросъемку. Её результаты затем тщательно анализировались, и в наиболее интересные районы высаживался геологический десант, усиленный альпинистами.

Подходил к концу седьмой месяц пребывания альпинистов в Мраморном. Работы становилось все меньше. Москвичи откровенно скучали. Как-то случайно встретившись с хозяином здешних мест подполковником Мальцевым, они спросили: сколько им куковать тут, на Удокане? На что энкавэдэшник совершенно серьезно ответил: «Вы что, смеетесь? От нас никто никуда не уезжает».

Через несколько дней всех вызвали на прием к Мальцеву. Подполковник обещал альпинистам хорошие оклады и работу каждому по гражданской специальности. Но только здесь, в Мраморном. Разумеется, такой поворот событий никого не устраивал. В конце концов, нашли компромисс: желающих распределили по засекреченным городам Союза. Одних направили в Арзамас-16, других – в Челябинск-40. Остались только Яков Аркин с Василием Пелевиным, наотрез отказавшиеся ехать куда-либо, кроме Москвы. Началась борьба нервов.

— Каждое утро мы выходили на пробежку мимо мальцевских окон, демонстрируя всем видом, что нам нечем заняться,- рассказывает Яков Григорьевич.- Продолжалось это в течение месяца. Наконец подполковник не выдержал и вызвал нас на новый разговор. Предложение его сводилось к следующему: Чтобы ускорить проходку в хорошо знакомой нам штольне, геологи предложили прорубить встречный тоннель с другой стороны скалы. Однако для этого необходимо было перебросить через горный хребет мощный компрессор, моторы, высоковольтную проводку. «Как только застучит там первый отбойный молоток, чёрт с вами – гуляйте на все четыре стороны!» — резюмировал Мальцев.

Уже через час после этой беседы запыхавшиеся Аркин с Пелевиным были у стенки, прикидывая как сподручнее провернуть инженерную операцию. В считанные недели альпинисты протянули надежную канатную дорогу, установили мачты под электропроводку, закрепили на скале с полдюжины ручных лебедок. А уже через месяц всё было готово окончательно – началась проходка с противоположной стороны горной стенки. Вскоре Аркин с Пелевиным вылетели в Москву.

Сам Аркин в своей книге «Люди в горах» описывает работу группы так: «Много лет тому назад группа альпинистов помогала геологам в промышленной разведке перспективного месторождения в диких ущельях хребта Удокан. Одно из ответвлений ущелья (старатели называют их «ключами») замыкалось снежно-скальным цирком периметром около 700 м, образованным скальными стенами высотой около 250 м. Возникла необходимость сплошного геофизического каротажа этих стен сеткой 2х2 м, то есть надо было произвести измерения примерно 25000 точек, расположенных на скальных отвесах высотой до 200 м над основанием цирка, в суровые морозы сибирской зимы. Альпинистам пришлось навешивать многометровые веревочные лестницы и ярусные страховочные перила на специально изготовленных усиленных скальных крючьях, разрабатывать приспособления для перемещения геофизических приборов и датчиков, обучать геофизиков, геологов и операторов технике достаточно быстрого передвижения и организации безопасности на этих «дорожках» и лесенках, снимать контрольные промеры отбивать образцы в самых неудобных местах. Вся работа была закончена за 2 месяца в условиях короткого зимнего дня.

В этой же партии под руководством альпинистов была спроектирована, изготовлена и установлена подвесная канатная дорога, чтобы перебросить через отрог хребта компрессорную установку, включающую блоки весом до 300 кг, и протянуть по этой трассе высоковольтную линию. Альпинисты и обученные ими рабочие вели при этом все монтажные, взрывные и транспортные работы и успешно закончили всю операцию в заданный жёсткий срок».

Надо отметить, что Сергей Ильич Ходакевич являлся фактическим руководителем группы, поскольку он был самым старшим и опытным альпинистом, единственным имевшим уже звание «Заслуженный мастер спорта СССР» по альпинизму в группе. (В дальнейшем еще четверым альпинистам – участникам секретной экспедиции — Пахарьковой Л.Я., Багрову А.В., Пелевину В.С., Аркину Я.Г. — будет присвоено это высокое звание.)

Мы проанализировали имеющиеся у нас документы и архивные данные по вопросу продолжительности экспедиции альпинистов на Кодар. Этот вопрос возник в связи с тем, что по воспоминаниям Калашникова работа проводилась в течение 1.5 лет . Однако анализ показал, что сроки, указанные Калашниковым (1.5 года) не соответствуют действительности, поскольку по словам Якова Григорьевича Аркина, группа отбыла в Читу в декабре 1949 года , а уже в конце 1950 года некоторые из участников экспедиции (в частности А. Багров) работали в нашем городе . Кроме того, в архиве городского музея имеется пропуск на имя Л.Я.Пахарьковой к месту работы в город Читу и районы области до 5 ноября 1950 года.

Таким образом, группа альпинистов работала на Кодаре в течение 9 месяцев, с декабря 1949 до осени 1950 года.

Не так очевиден ответ на вопрос, где все же работала группа альпинистов? В рассекреченных документах ни разу не упоминается Мраморное… С другой стороны, до конца своих дней альпинисты считали, что работали на Удокане… Общим для всех материалов: документов ПГУ и воспоминаний альпинистов является Ермаковское рудоуправление и имя начальника Мальцева. Поэтому можно заключить, что альпинисты работали именно на месторождении урана в Мраморном ущелье на Кодаре. Другое (открытое – условное) название этого рудника – «Ермаковское месторождение свинца» на территории Ермаковского рудоуправления.

III . Судьба альпинистов после завершения экспедиции на Кодар

Как уже было сказано выше, Якову Аркину и Василию Пелевину после завершения экспедиции на Кодар удалось вырваться в Москву. Четверо альпинистов: Игорь Калашников, Анатолий Багров, Сергей Ходакевич и Любовь Пахарькова оказались в нашем городе. По-видимому, Иван Лапшенков и Владимир Зеленов были направлены в Челябинск-40.

Любовь Яковлевна Пахарькова в начале 1952 года была направлена в наш город на должность помощника начальника политотдела по комсомолу. Она быстро ознакомилась с обстановкой и приступила к созданию комсомольской организации города.

Какая бы работа ни поручалась Любови Яковлевне – она была для нее важной, и она отдавала ей всю свою энергию и силы. Все делала с самым высоким накалом души, не терпела равнодушия. За всю ее трудовую деятельность не было случая, чтобы она не справилась с какой-либо работой или выполнила ее плохо, формально, без души.

Л.Я. принимала участие в создании и организации альпинистской секции города.

Последнее время Л.Я. работала в ОНТИ, возглавляла технический кабинет.

В 1968 году внезапно подкравшаяся тяжелая болезнь оборвала ее жизнь… .

Горожане до сих пор помнят эту энергичную, инициативную, трудолюбивую женщину. Много лет в городе проводились турслеты, посвященные памяти Любови Яковлевны. В Сарове живет средняя дочь Л.Я. Пахарьковой: Елена Игоревна Купреева. Мы встречались с Еленой Игоревной, и она любезно предоставила нам некоторые фотографии из семейного архива (см. Фотоприложение).

Сергей Ильич Ходакевич (см. Фотоприложение) оказался в нашем городе в 1950 году. Он был направлен для работы на будущий завод «Авангард», где в течение 10 лет (до 1961 года) возглавлял конструкторский ОГТ.

Из воспоминаний Владислава Каледина, который несколько лет проработал с Ходакевичем в КБ: «Сергей Ильич – ему тогда было 54 года – обращал на себя внимание своей внешностью: высокая массивная фигура, слегка сутуловат и с походкой человека, много ходившего пешком, коротко остриженные седые волосы. Особое внимание обращали на себя его руки, огромные кулаки, которые были наглядным воплощением физической мощи. Лицо прорезали глубокие морщины, которые придавали ему монументальный и тяжелый, на первый взгляд, вид. Однако за этой суровой маской скрывался мягкий, внимательный и чуткий человек» .

Анатолий Багров после выполнения задания по разведке урановой руды, в конце 1950 года, был направлен на объект (Арзамас-16), на завод № 3, цех 104, где с 1950 по 1962 год исполнял должность начальника цеха, начальника смены, старшего инженера ОГТ. Известно, что в августе 1951 года Багров проживал по адресу ул. Берии д. 4 кв. 7. В октябре 1962 года переведен в организацию п/я № 937 .

Нам стало известно, что в настоящее время жена Анатолия Багрова, Евгения Сидорова (тоже участница экспедиции в Мраморное ущелье 1949-50 г.г.) проживает в Москве. Она выразила согласие помочь в сборе материалов о группе альпинистов – участниках секретной экспедиции, прислать свои воспоминания. Самое главное — в составе московской экспедиции кроме 8 альпинистов (о которых упоминает Аркин Я.Г.) было еще два картографа:

Сидорова Евгения Сергеевна и Андронова Милитина Николаевна (жена Ходакевича С.И.). После завершения экспедиции они вместе со своими семьями были направлены на наш Объект (Саров).

IV . Экспедиция ЦДЮТ города Саров в 2002 году на урановый рудник в Мраморном ущелье Кодара

В июле 2002 года, в составе группы туристов города Саров, под руководством начальника ЦДЮТЭ А.В.Баринова, мы совершили поход 1 категории сложности и научно-исследовательскую экспедицию в горный район Северного Забайкалья – Кодарский хребет (основные результаты экспедиции изложены в докладе Юлии Боченковой на «III Школьных Харитоновских чтениях»: «Научно-исследовательская экспедиция на Кодар. Тайна Мраморного ущелья» в 2003 г. Доклад сделан под руководством В.Ф.Кузнецовой) . При выборе района экспедиции учитывались не только спортивные туристские возможности, высокие горы и красота природы, но также интерес, связанный с историей Мраморного ущелья, которое располагается среди гор Кодара, в 60 км от Байкало-Амурской магистрали (ст. Новая Чара), буквально в 10 км от высшей точки Забайкалья — пика БАМ (3072 м), (см. карты в приложении Д).

Целью нашей экспедиции в Мраморное ущелье было: посещение рудника, осмотр бывшего лагеря, проведение радиологических измерений, сбор образцов руды для музея ядерного оружия в г. Сарове. Кроме того, в связи с 50-летием основания секции альпинизма в нашем городе, необходимо было установить мемориальную доску в честь заслуженного мастера спорта по альпинизму – Л.Я Пахарьковой, которая работала в Мраморном ущелье.

На преодоление пути от Старой Чары до Мраморного ущелья нам потребовалось 3 дня. Мы шли по дороге, проложенной заключенными в конце 40-х годов прошлого века, вдоль долины реки Средний Сакукан. Сейчас эта дорога используется только туристами.

Чтобы добраться до уранового рудника в Мраморном ущелье, расположенном на высоте более 2000 метров, пришлось преодолеть подъем от долины реки по узкой, заросшей ольховником, тропе вдоль ручья Мраморного. Бывший лагерь заключенных расположен в гольцовой зоне, окруженной со всех сторон неприступными скалами, и представляет собой естественный природный капкан.

Первое, что нас поразило – это бараки, сохранившиеся даже спустя столько лет (см. Фотоприложение). Их четыре. В них располагались казармы охраны, столовая, общежития для вольнонаемных. Рядом с казармами сохранились маленькие обветшавшие домики – жилье для командирского состава . Поражает сохранность деревянных построек, возможно, это связано с очень низкой влажностью воздуха. На территории бывшего лагеря мы нашли предметы обихода заключенных: посуду, инструменты.

Чуть выше бараков охраны расположена зона заключенных, которая представляет собой огороженный колючей проволокой квадрат, примерно 300 на 300 метров . Сохранились одна сторожевая вышка. Бараки, в которых жили заключенные, разрушены до основания, по-видимому, селевым потоком.

Сам рудник (промзона) расположен выше лагеря (зоны з/к з/к). До него по вертикали около 100 метров. Подъем к руднику крутой, и часть пути идет по снежнику. Заключенным, чтобы добраться до промзоны, приходилось карабкаться в гору . К руднику подавалось электричество, о чем свидетельствует сохранившаяся вереница столбов ЛЭП. После подъема мы оказались на промышленной площадке: она расположена на высокой морене, окруженной отвесными скальными стенами, возвышающимися над рудником на сотни метров (см. Фотоприложение).

Мы обнаружили остатки подстанции, две шахты с надшахтными сооружениями на расстоянии около 100 м друг от друга. Невозможно с ходу разобраться: то ли входы в шахты забетонированы, то ли забиты снегом и льдом. Повсюду — брошенное оборудование: металлические детали механизмов, деревянные настилы, тачки, кирки. Также нами были обнаружены фрагменты металлического желоба, по которому руду спускали вниз. С помощью бытового дозиметра «Поиск-2М» мы провели радиационные измерения (замеры делала Кузнецова В.Ф.), результаты которых представлены в докладе Ю. Боченковой . Кроме того, мы отобрали 10 образцов гранитной породы на устьях двух, обнаруженных нами шахт, и вдоль настилов, по которым руда доставлялась на тачках к спусковому желобу. Как показали замеры, величина гамма-фона в промзоне на устье шахт в 5 раз выше по сравнению с такими же показателями, измеренными нами в Сарове и в поезде, и составляет 50 мкр/ч. Суммарный фон 10 образцов составил более 100 мкр/ч. Эти образцы мы упаковали в солдатский алюминиевый котелок (контейнер) и доставили при полном соблюдении правил радиационной безопасности (в наружном кармане рюкзака) для Музея ядерного оружия г. Сарова. Нёс образцы лично докладчик.

По нашей просьбе отдельные доставленные образцы были исследованы в Комплексном отделе прикладной радиохимии ИЯРФ-ВНИИЭФ (начальник А.А. Крыжановский) и в Отделении 43 ВНИИЭФ (начальник Г.Ф. Ходалёв).

Анализ в специализированных лабораториях подтвердил повышенный гамма-фон: от 60 до 260 мкР/ч вплотную к поверхности от двух образцов, наличие содержания урана в образцах: 0.16% и более. Заключение, данное специалистами, позволяет безопасно демонстрировать эти образцы в музее ядерного оружия на стеллаже за стеклом. Таким образом, измеренная концентрация урана в образцах с повышенным гамма-фоном соответствует заявленным в письме Берии данным о содержании урана в руде «нового месторождения урана» , и по существу, эти образцы являются урановой рудой «Ермаковского месторождения свинца».

Итак, научная экспедиция на Кодар, отобранные образцы, результаты анализа образцов руды показали, что в Мраморном ущелье на Кодаре действительно располагался лагерь заключённых (ОЛП), и велась добыча урановой руды.

Выводы

В результате изучения рассекреченных документов 1949 г. Атомного проекта СССР и материалов с воспоминаниями альпинистов, можно утверждать:

1. Подобранная Л.Я. Пахарьковой в октябре 1949 г. по заданию ПГУ группа альпинистов работала с декабря 1949 г. на урановом месторождении в Мраморном ущелье в самом сердце хребта Кодар, примерно в 10 км от высшей точки Забайкалья – пика БАМ (3072 м). Другое название месторождения – Ермаковское месторождение свинца. Месторождение находится в снежно-скальном цирке периметром около 700 м, образованном скальными стенами высотой около 250 м. Основание цирка – на высоте 2100 — 2300 м над уровнем моря. Из цирка вытекает ручей Мраморный, который является правым притоком реки Средний Сакукан. По долине реки Средний Сакукан проложена автомобильная дорога – около 50 км до ближайшего населенного пункта с. Чара и 60 км до станции БАМа – Новая Чара.

2. В состав группы альпинистов входило 8 человек:

Пахарькова Любовь Яковлевна,

Калашников Игорь Иванович,

Ходакевич Сергей Ильич,

Багров Анатолий Васильевич,

Аркин Яков Григорьевич,

Пелевин Василий Сергеевич,

Лапшенков Иван Дмитриевич,

Зеленов Владимир.

Кроме альпинистов в состав московской экспедиции на Кодар (территория Ермаковского рудоуправления) входило 2 картографа:

Сидорова Евгения Сергеевна,

Андронова Милитина Николаевна.

3. Основная работа – сплошной каротаж (разметка) всех стен цирка сеткой 2х2 метра (или даже 1х1) и зондаж всех точек пересечений геофизическими приборами (замеры радиометрами) с целью обнаружения выхода урановых жил.

4. Срок работы альпинистов: по Калашникову – 1,5 года, т.е. до лета 1951 года; по Аркину – 9 месяцев, т.е. до осени 1950 года. Анализ имеющихся документов показал, что экспедиция длилась с декабря 1949 до осени 1950 года, поэтому, по-видимому, прав Я.Г. Аркин.

5. После выполнения правительственного задания Я. Аркин и В. Пелевин вернулись в Москву, а шестеро участников экспедиции (Л. Пахарькова, И. Калашников, А. Багров, Е. Сидорова, С. Ходакевич и М. Андронова) были направлены в Арзамас-16 (Саров). Логично предположить, что В. Зеленов и И. Лапшенков оказались в Челябинске-40 (Озерск).

6. Изученные документы и материалы, результаты экспедиции «Кодар-2002» послужат основой оформления специальной выставки в Музее ядерного оружия в г. Сарове (Музей ВНИИЭФ).

Список использованных источников

1. Советский атомный проект. Конец атомной монополии. Как это было … 2-е изд., исправл., — Саров, РФЯЦ-ВНИИЭФ, 2000г, 215 стр.

2. Т.И.Горбачева, В.А.Тарасов, В.Т.Солгалов и др. Научный руководитель . Саров – Саранск, тип. «Красный октябрь», 2004г, 236 стр.

3. Ядерный центр России – Саров . РФЯЦ-ВНИИЭФ под ред. Р.И.Илькаева, Саров – Саранск; тип. «Красный октябрь», 2001г, 316 стр.

4. Круглов А.К. Как создавалась атомная промышленность в СССР . – 2-е изд., испр. – М.: ЦНИИатоминформ, 1995г, 380 стр.

5. Пестов С. В. Бомба. Тайны и страсти атомной преисподней . С-Петербург: «Шанс», 1995г., 425 стр.

6. Атомный проект СССР: Документы и материалы . в 3-х томах, под общей ред. Л.Д.Рябева, т.2 «Атомная бомба. 1945-1954. Книга 4»., Министерство по атомной энергии; отв составитель Г.А.Гончаров – Саров, РФЯЦ-ВНИИЭФ, М.: Физматлит, 2003г, 816 стр.

7. Остриянская Н.Л. Комиссар , газета «Городской курьер» №44, Саров, 31 октября 2002г.

8. Ломтев А.А. Секретное задание , газета «Саров», Саров, 25 сентября – 1 октября 1993г.

9. Калашников И.И. Пахарькова Любовь Яковлевна , 13.10.69г. (краткая биография). Архив Л.Я. Пахарьковой в городском музее г.Сарова

10. Барановский И. Восхождение к урану «Народная газета», 27 августа 1993г.; перепечатка «Северная правда» 7 сентября 1993г.

11. Малкова Е.М. Письмо с воспоминаниями Е.М.Малковой о работе в Мраморном ущелье в 1950-1951гг. Архив Каларского краеведческого музея, Новая Чара, Читинской обл.

12. Олесницкий А.Б. Это – Кодар!, газета «Городской курьер» №33, Саров, 15 августа 2002г.

14. Аркин Я.Г., Захаров П.П. Люди в горах. Беседы об альпинизме. , -М: Физкультура и спорт, 1986г., 272 стр.

15. Справка о проведении гамма-спектрометрического анализа образцов гранитных пород. , Дружинин А.А., Максимов М.Ю., Михеев В.Н., Балуева Н.С., утв. Крыжановским А.А. 28.11.02г.

16. Заключение о радиационной безопасности образцов гранита . Петрова С.А., утв. Ходалевым Г.Ф. 03.03.03г.

17. Российский Вестник Детско-Юношеского туризма и Краеведения №4 (48) 2003г.

18. Каледин В.В. Дней моих листопад. Саров, Саранск. 2002, 156 с.

19. Личное дело А.В.Багрова. Архив завода «Авангард-ВНИИЭФ». Город Саров.

20. Федоренко Ю.С. Время и место . Москва, 2004, 105 стр.

21. Научно-исследовательская экспедиция на Кодар. Тайна Мраморного ущелья . Работа ученицы 10 кл. школы №20 г Сарова Боченковой Юлии под руководством педагога д/о ЦВР Кузнецовой В. Ф., г. Саров, 2003 г.

22. Воробьев С. А. А я опять иду под рюкзаком: Очерки и рассказы. – Иркутск: Восточно-Сибирское книжное издательство, 1999.- 224 с.

23. Сунгоркин В. и др. «Мраморное ущелье» (29.01.89 г.), «Мраморная пыль» (25.04.89 г.), «Мраморное станет заповедником» (11.07.89 г.), «Дорога в Мраморный» (28.10.89 г.) — Газета «Комсомольская правда».

24. Штюрмер Ю. А. Кодар, Чара, Удокан — северное Забайкалье . Издательство «ФиС» серия «По родным просторам», Москва, 1969, 112 с.

25. Курукина Г. Вы еще не были на Кодаре?! Газета «Вольный ветер». №53, 2002 Г.

26. Котельников Г. Н. Ядерная геология . Краткий справочник инженера-физика. Ядерная физика. Атомная физика. Составитель к.т.н. Федоров Н.Д. – Москва, Госатомиздат, 1961 г., 508 с. .

27. Здорик Т. Б., Матиас В. В., Тимофеев И. Н., Фельдман Л. Г. Минералы и горные породы СССР. Отв. ред. А.И. Гинзбург. М., «Мысль», 1970, 439 с. с илл.; 24 л. илл., 4 л. табл. (Справочники-определители географа и путешественника).

Приложение А

Приложение Б

Приложение В

Приложение Г

Приложение Д

Карта схема Станция Чара — пик БАМ

Фотоприложения

Альпинисты

Л.Я. Пахарькова

Пахарькова. 1948 г.

Калашников и Пахарькова на Кодаре, 1950 г.

Пелевин, Таня Пахарькова, Л. Пахарькова, Аркин, Лена Пахарькова. Москва, ноябрь 1950 г.

Гончарова Г.С., Андронова М.Н., Ходакевич С.И., Гена и Таня (дети Багрова и Сидоровой), Сидорова Е.С., Гончаров П.С.

Ходакевич

Фотографии Кодар — 2002

Участники экспедиции «Кодар-2002» на станции Новая Чара БАМа

Разрушенный мост через р. Средний Сакукан у «входа» в Мраморное ущелье хр. Кодар (высота ~1500 м)

У могилы геолога Нины Азаровой в начале подъёма в мраморное ущелье

«Посёлок» Мраморный: четыре крупных строения — это казармы охраны, столовая, общежития для вольнонаёмных (высота ~2000 м)

Участники экспедиции «Кодар-2002» у мемориальной доски, установленной в честь Л. Пахарьковой

В «жилой зоне» посёлка мраморный. Видна долина ручья Того на фоне столбов ЛЭП

Вид от «жилой зоны» на «зону заключённых». Сохранилась одна из вышек по периметру забора «колючки» 300 х 300 м. «Стены» 250-350 м высотой замыкают цирк и промышленную зону на морене, туда ведут столбы ЛЭП

Осмотр «жилой зоны» и вспомогательных строений лагеря

Территория подстанции в промышленной зоне уранового рудника на морене (высота ~2300 м)

Вид с морены (из промышленной зоны около спускового жёлоба) на висячую долину Того. Ручей того — левый приток р. Средний Сасукан. Хорошо просматриваются окрестные вершины хр. Кодар

Вот так добытая в шахтах урановая руда в тачках по деревянным настилам доставлялась к спусковому жёлобу и сбрасывалась с морены вниз на ~100 м

На заднем плане на фоне снежника видны остатки надшахтного сооружения одной из двух шахт, расположенных на морене

Отбор образцов гранитных пород с повышенным гамма-фоном с помощью бытового дозиметра «Поиск-2М» в промышленной зоне у настилов и шахт

Отобранные образцы, суммарный фон которых превысил 100 мкр/ч. Два из этих образцов оказались с повышенным содержанием урана, т.е. образцами урановой руды

Мраморное, общий план

Фотографии похода 6 категории сложности по Кодару Баринова А.В. 2006 года

Вход в цирк Мраморного ущелья

Посёлок Мраморный

А.В. Баринов у мемориальной доски Пахарьковой

Мемориальная доска

Крест у жилой зоны

Вид от зоны заключённых ОЛП № 1 «Гора» Борского ИТЛ на посёлок Мраморный на фоне висячей долины Того

Благодарности

В. Демидова на заключительном заседании

Международной научной конференции

«VI Школьные Харитоновские чтения»

(февраль 2006 г., г.Саров)

Представленный доклад является итогом почти 5-летней работы, помощь в которой оказывал большой коллектив сотрудников различных организаций, специалистов и просто граждан России, неравнодушных к нашей истории.

1. Прежде всего, благодарность организаторам и участникам экспедиции «Кодар-2002», сотрудникам Центра Детско-Юношеского туризма г. Сарова и его начальнику, руководителю экспедиции «Кодар-2002»,- Баринову Александру Вениаминовичу.

2. Большое спасибо педагогу школы 15 г. Сарова Ямананеву Валерию Михайловичу за первые материалы о Мраморном и экспедиции альпинистов.

3. Благодарим сотрудников редакции газеты «Саров» за допуск к своим архивам и редактора Ломтева Александра Алексеевича, который первый в Сарове в своей статье «Секретное задание» 25 сентября 1993 г. рассказал об экспедиции альпинистов.

4. Благодарим Ветеранов Саровского альпинизма:

Сухорукова Альберта Трофимовича, Орлова Николая Ивановича, Егорова Леонида Алексеевича, Малыхина Юрия Михайловича – за полезные советы и обсуждения.

Благодарим Ветеранов Саровского туризма: Малышева Николая Петровича и Модянова Николая Алексеевича за полезные сведения по Чаре, Кодару и Удокану.

5. Благодарим сотрудников Библиотеки им. Маяковского г. Сарова за предоставленные материалы из архива газеты «Комсомольская Правда» по истории Мраморного ущелья.

6. Благодарим сотрудников городского музея г. Сарова за представленные материалы из архива Л.Я. Пахарьковой, особая благодарность — директору музея – Остриянской Нине Леонидовне, без деятельного участия которой данная работа не могла быть выполнена.

7. Благодарим сотрудников архива завода Авангард – ВНИИЭФ предоставивших доступ к личным делам Заслуженных мастеров Спорта СССР по альпинизму – Ходакевича С.И. и Багрова А.В. Особая благодарность — поэту и прозаику Сарова – Каледину Владиславу Васильевичу, – его уже, к сожалению, нет с нами, – который первый в Сарове написал о своем начальнике Ходакевиче С.И. и помог с доступом к архиву завода Авангард – ВНИИЭФ.

8. Благодарим сотрудников архива ВННИЭФ, предоставивших доступ к личным делам Пахарьковой Л.Я. и Калашникова И.И.

9. Благодарим редакционную коллегию и составителей книг «Атомный проект СССР. Документы и материалы» под общей редакцией Льва Дмитриевича Рябева. Особая благодарность Павлу Петровичу Максименко и Маргарите Ивановне Феодоритовой за материалы по Ермаковскому Рудоуправлению.

10. Благодарим семью Гончаровых – Галину Сергеевну и Петра Семеновича, друживших семьями в 50х-60х годах с семьями Ходакевича и Багрова, за предоставленные материалы и фотографии. К сожалению, Петра Семеновича — уже нет с нами.

11. Благодарим Шишканова Петра Васильвича – жителя п. Новая Чара Каларского района Читинской области, приславшего уникальные материалы по истории Мраморного.

12. Благодарим дочь Пахарьковой Л.Я. и Калашникова И.И. – Елену Игоревну Купрееву за предоставленные сведения и фотоматериалы о родителях и их друзьях – альпинистах.

13. Благодарим вдову Багрова А.В. Евгению Сергеевну Сидорову – участницу московской экспедиции 1949-1950гг на Кодар, на территорию Ермаковского Рудоуправления за предоставленные материалы и воспоминания.

14. Благодарим сотрудников ИЯРФ – ВНИИЭФ за анализ образцов руды уранового месторождения Ермаковского Рудоуправления.

15. Благодарим сотрудников Отделения 43 ВНИИЭФ за исследования на безопасность демонстрации образцов урановой руды в музее ядерного оружия ВНИИЭФ.

16. Благодарим педагогический коллектив гимназии 2 г. Сарова за всемерную поддержку при подготовке доклада на Школьные Харитоновские Чтения.

17. Благодарим Оргкомитет Шестых Школьных Харитоновских Чтений, всех участников — за высокую оценку нашей работы. Большое спасибо членам комиссии секции «Краеведение» Подурцу Алексею Михайловичу и Агапову Анатолию Александровичу.

18. Особая благодарность моему руководителю, сотруднику ЦВР г. Сарова, руководителю моей группы в экспедиции «Кодар-2002» — Кузнецовой Валентине Федоровне.

19. Без деятельной помощи моих родителей Демидовых Алексея Александровича и Марины Алексеевны эта работа вряд ли была бы выполнена.

20. Надеемся на плодотворное сотрудничество с Музеем ядерного оружия ВНИИЭФ и конкретно с директором – Лукьяновым Виктором Ивановичем и Колесовой Ольгой Александровной по организации экспозиции в музее по результатам нашей работы.