Е. В. Романова. Массовые самосожжения старообрядцев в России в XVII-XIX вв. // Серия Studia ethnologica. СПб.: Издательство Европейского университета в Санкт-Петербурге, 2012. 288 с.

Монография сотрудницы Музея истории города Киева Екатерины Романовой посвящена интересной и важной теме массовых самосожжений старообрядцев (гари) в XVII-XIX веках. Выбор темы оказался весьма смелым, ибо ее неоднократно поднимали как старые исследователи, так и современные, но всякий раз она «не давалась» - и результаты оказывались не вполне убедительными. Делу мешала как трудность самой постановки вопроса, так и настоящий частокол идеологических и культурных предубеждений, часть из которых превратилась в штампы. Последнее обстоятельство объясняется в какой-то степени тем, что историография всех событий, связанных с расколом XVII-XVIII веков , находилась в руках синодальных миссионеров и ученых, так или иначе аффилированных с церковными структурами. Даже освободившись от обязанности демонстрировать лояльность клерикальной точке зрения, наука не сразу смогла трезво оценить такой сложный сюжет, как массовые самосожжения. Дело в том, что вообще массовое самоубийство легко рассматривать как магическое действие, как нерефлексируемый ритуал. Екатерина Романова отказалась от такой методики - и правильно сделала. Автор рассматривает это явление в различных научных перспективах: психологической, социологической и религиоведческой... И только одну из них исследовательница не без оснований отодвигает несколько в сторону - религиозно-политическую. Дело в том, что в русской социальной культуре религиозное и политическое по сути не разграничены, что при описании драматических моментов противостояния власти и церкви делает задачу сверхсложной. Тема «огненной смерти», ее недобровольной добровольности и ее восприятия выстраивается автором, во-первых, как социальная история и эмансипация церкви в лице старообрядцев от государственной машины, поглотившей реформированную часть церкви. Во вторую очередь она рассматривается как конфликтологический кейс и, наконец, - как тема обрядности смерти и противления Антихристу в контексте коллективной идентичности русского человека. Библиография вопроса об огненных смертях изучена и представлена вполне убедительно и исчерпывающе . Именно через обзор библиографии Романова обозначает все основные уровни анализа. От первых миссионерских исследований, имевших целью «обличение раскола» (таких как Дмитрий Ростовский, Иван Нильский и др.), через народнические и социологические (Афанасий Щапов, Александр Пыпин) изыскания Романова подходит к основным тенденциям современной науки, более или менее свободной от политического влияния, в том числе западным (Георг Бернард Михельс). Сам предмет исследования весьма сложен для понимания ввиду того, что современный человек, как правило, судит историю исходя из гуманистической установки, в то время как в описываемое время ценность человеческой жизни была существенно меньше ценности убеждений и их незыблемости. Кроме того, рассуждая о сочинении протопопа Аввакума о житии Авраама, исследовательница совершенно верно замечает, что суицид в раннехристианской культуре (и в целом христианской, учитывая разные волны реактуализации наследия) не имеет однозначно негативной коннотации. Скорее наоборот - в раннехристианских житиях, на которых воспитывался русский человек в XVII-XVIII веках, тема страдания «не заверу, а за верность», добровольного или полудобровольного мучения имела вполне положительный смысл. А в русском культе Бориса и Глеба, почитаемых в чине страстотерпцев, она оказалась опять актуализована как просьба о смерти, обращенная к палачам. Автор справедливо обращает внимание на одну особенность коллективной русской идентичности: пассионарность и харизматичность в ней неразрывно связаны с аскетизмом, причем чем радикальнее последний, тем сильнее связь. Смерть за веру вписывается в аскетическую монастырскую парадигму. Наконец, автор уместно вспоминает и учитывает соображения исследовательницы старообрядчества Е. М. Юхименко, показавшей, что в статистически значимом числе случаев гарей старообрядцы предусматривали возможность бескровного развития и давали присланным солдатам или полиции возможность мирно уйти. Если же начинался штурм, то поставленная специально свеча, опрокидываясь, поджигала солому - и гарь начиналась. В дискуссиях о старообрядческих самосожжениях сформировались три основные точки зрения. Первая (догматизирующая) повторяет фантастическое (т. е. голословное и искусственное) предположение миссионеров о том, что самосожжения были обоснованы ритуально, то есть были по сути некоей практикой, самостоятельной по отношению к христианской. Вторая теория высказана в основном историками народнического направления и подхвачена советской историографией. Она сводится к теме социального протеста угнетенных масс. И, наконец, третья позиция, близкая автору, связана с социопсихологической интерпретацией, путь к которой открыл еще Эмиль Дюркгейм своей работой «Самоубийство», а затем развили в своих трудах Пьер Бурдье, Ирина Паперно и Александр Агаджанян. Самоубийство рассматривается в этих исследованиях как культурный институт, оформляемый различными практиками. Таким образом, свою задачу Екатерина Романова видит в изучении массовых старообрядческих самосожжений как комплекса религиозных практик. Это дает ей возможность объединить изучение собственно самосожжений с полемикой вокруг них, публицистикой и сочинениями самих самосожженцев. Отдельный раздел книги посвящен историческим источникам , в него входят указы, допросы и вещественные доказательства. Полемические труды отнесены в отдельную библиографическую главу , что совершенно справедливо, ибо дискуссия идет и вокруг источников. Особенно интересен разбор «аввакумовых свидетельств». Дело в том, что миссионерская псевдогуманистическая риторика («посмотрите, до чего дошли эти изуверы!») строилась во многом на псевдоаввакумовых подлогах («Евангелие вечное» и ряд других), которые возникли в особом движении на реке Керженце, так называемой онуфриевщине. При разборе этой группы текстов автор справедливо перемещает акцент с обвинений протопопа в призывах к самосожжению на анализ страдальчески-исповеднического мировоззрения, представителем которого он был. В книге замечательно подробно разобрана тема «учения», иными словами - возможной догматизации огненной смерти. В условиях царства нечестия («Антихриста») и всеобщего отступления возможность, даже теоретическая, отречения от веры перед лицом страданий (в случае ареста и заключения) была куда страшнее смерти. Дело в том, что в задачи военных отрядов входили пристрастный допрос, увещевание и «возвращение в лоно церкви» целых «расколщицких» деревень. В то же время куда большее значение, чем прямые проповеди и призывы к смерти в огне, имели духовные стихи , в которых тема смерти за Христа была связана с обрядностью и с пребыванием в Боге. Кроме того, важной была тема визионерства и видения рая, которая служила дополнительным обоснованием в условиях неподконтрольной официальным церковным цензорам народной религиозности. Фактически подспудная идея общенародного стояния за веру между жизнью и смертью, при котором стираются границы индивидуальной экзистенции, была ярче всего выражена именно в визионерстве. В различных ситуациях, окружающих сами факты самосожжений, нашли выражение эксплицитные и имплицитные конфликты между старообрядцами и государством, обозначаемые либо через оппозиции «избегание контакта vs. розыск», «провокация vs. самоизвет» , либо выраженные в логике социальной организации. Так самосожигатели, отказывавшиеся от участия в переписях и уплаты налогов, оказываются вовлеченными в борьбу локальных властей за контроль над территориями и их населением. Имплицитным конфликтом Романова называет «тихие» самосожжения, ставшие основной формой в XIX веке. Такие самосожжения не содержат прямого протеста, а конфликт происходит не между преследователями-никонианами и преследуемыми-старообрядцами, а между Христом и Антихристом в личном эсхатологическом переживании. Некоторое сомнение вызывает оценка известного дьякона Александра Керженского как самоизветчика на основании его письма Петру I . Такое письмо все же преследовало цель донести точку зрения до царя, которого многие старообрядцы (например, выгорецкие писатели) считали главным судией спора народа с государством. Особой темой ввиду коммунитарного характера «огненной смерти» становится роль наставников в беспоповских общинах, которых нередко считают ответственными за формирование у крестьян-старообрядцев склонности к самосожжению. Но наставники, как справедливо замечает Романова, - это лишь способ замещения недостатка иерархии (в беспоповских общинах не принимали попов «никоновского поставления»). Факты до старообрядческих самосожжений свидетельствуют, что идея огненной смерти за Христа не связана всенепременно ни с расколом, ни с институтом наставничества. Смысл жизни ради смерти, который выкристаллизовался в православном христианстве, веками порождал это явление как побочный продукт. Монастырский уклад многих общин и фактическая обязательность жесткого аскетизма нашли отражение в укладе старообрядцев именно потому, что они были имплицитно присущи православному христианству на Руси. Сам труд в монастыре был особого рода подготовкой к смерти. Центральное место обряда в православной культуре русского народа и выражение веры русского человека прежде всего через обряд исследовательница видит и в особого типа «чинности» (строгой упорядоченности) самосожжений, например, в Палеостровской гари или в самосожжении, описанном в рукописи РГИА: «А после того собрались в горницу и молились Богу до разсвету дневного, а на разсвете-де приехал к ним и пришол в ызбу вышепомя-нутаго Каменскаго села, Покровское тож, житель пашенной крестьянин Данило Семенов сын Санин, которой им был наставником и лжеучителем к згорению. И собрал всех в ызбу женск пол: девок и баб. Незнамо, по какой книжке исповедывал их, спрашивал грехи подобно священнику, а по исповеди оной пол женской всех же выслал в горницу, призвал мужиков и всех вдруг спрашивал грехи по оной книжке. И по окончании исповеди той сказал им, чтоб они оттоль не изходя згорели, а сам неведомо куда уехал, после которого отъезда вси они, собравшись в горницу, грехи свои друг другу объявляя, прощались, кланялись в ноги, а Мамаев при-уготованую солому и веники лучиною зажег, отчего двор и загорелся. А оне-де до большаго пламени молились Богу, а как пламень возгорелся, то все жи, поклоняся в землю, лежали на полу» . В разборе связи погребального ритуала с идеей очистительного огня Судного дня Романова проявляет почти виртуозное владение структуралистской методикой. «Как можно видеть, - пишет исследовательница, - подготовка старообрядцев к смерти происходила в соответствии с христианской традицией, и в частности с представлениями об идеале мученической смерти, поскольку эта смерть принималась добровольно... Раздавая деньги и вещи, возлагая на себя венцы, старообрядцы одновременно выступали в нескольких обрядовых ролях» . Как примеры нового отношения крестьян к «чинности» при самосожжении интересны случаи самосожжений в XIX веке, которые, как показывает Романова, имели совершенно иной характер по сравнению с гарями XVII-XVIH веков. Там утрачена связь с контекстом, появляются новые практики и новые эсхатологические и мистические обоснования собственных действий, которые уводят тему самосожжений в область внутреннего, не выраженного прямо переживания. Но самое главное - из этого прямо следует, что логика самосожжений в этих исторических условиях на самом деле воспроизводит аутентичную логику самоотречения, имплицитную для православного христианства до ее логического конца. Однако этот подход переносит акцент с церковного конфликта в область рассуждения о культуре и шире - о судьбе России. Конфликт старообрядческой церкви с никонианской был неизбежно и конфликтом людей с властью, в ходе которого старообрядцы использовали, как объясняет Романова, не язык непротивления и смирения, а язык апокалиптического диспута о вере. И здесь кроется главный аргумент против интерпретации самосожжений как магизма: Романова показывает рациональное оформление самого феномена. «Стязание о вере» с увещевателями исходило из презумпции, что борьба аргументов не лишена смысла, хотя противники - антихристовы слуги, и их задача - вовлечь своих оппонентов в свою раскольничью лжецерковь. Но такие диспуты перед самосожжениями часто были оформлением самой гари. Здесь работает главный культурный механизм, не дезинтегрирующий, но интегрирующий социум - диалог. Именно это вкупе со всем остальным дает автору с полным правом утверждать, что «гари стали не только поведенческой стратегией, жизненным актом, но и были включены в старообрядческую и - шире - русскую культуру». Все четыре хронологических типа «гарей»

Если обратиться к истории старообрядчества, то мы увидим, что, начиная
с 70-х гг. XVII столетия, старообрядчество истребило десятки тысяч своих
приверженцев, в том числе и детей. И подавляющее большинство предало себя
самосожжению.
Во второй половине 1721 - в начале 1722 г. центральные
правительственные учреждения направили новые указы и распоряжения с
требованием скорее завершить запись раскольников в двойной оклад. 24 февраля
1722 г. последовала инструкция "О свидетельстве душ мужского пола", данная
генерал-майору П. Г. Чернышеву и определявшая порядок первой ревизии.
Одной из неожиданностей для петровских законодателей явилось упорное
нежелание старообрядцев, особенно на севере и востоке страны, признать
систему записи в двойной подушный оклад. Согласие уплачивать двойной оклад
рассматривалось многими из них как подчинение силам антихриста и помощь им.
Стойкое нежелание быть занесенными в списки "слуг сатаны" характерно было
для радикальных направлений восточного старообрядчества в течение всего
XVIII и XIX вв.
Непосредственное проведение переписи поручалось военным. В тарские
скиты был послан отряд во главе с полковником А. И. Парфеньевым. Экспедиция
полковника Парфеньева в глазах многих явилась новым подтверждением конца
света и привела к трагическим последствиям: она возродила в Сибири отчаянную
форму старообрядческого протеста прошлого XVII в. - массовые самосожжения.
В своих донесениях правительству митрополит Антоний подчеркивал, что
самосожжения явились протестом против введения двойного оклада и что
старообрядцы категорически отказываются как платить этот оклад, так и
присоединяться к православной церкви.
Первая после 80-х гг. XVII в. вспышка массовых самосожжений в Сибири
явилась ярким показателем напряженности положения. Жертвы этих
самосожжений - беглые крестьяне или крестьяне, покинувшие свои деревни
непосредственно для самосожжения. В октябре 1722 г. тобольские власти были
обеспокоены первыми известиями о волнениях ишимских, ялуторовских, тюменских
крестьян. В этом районе осенью 1722 - весной 1724 гг. произошли следующие
самосожжения:
гарь в деревне Зырянской Тюменского дистрикта (незадолго до середины
октября 1722 г.), гарь в деревне Коркиной на Ишиме Ялуторовского дистрикта;
крупное самосожжение на реке Пышме, в котором по слухам, распространявшимся
в середине октября 1722 г., в ялуторовских деревнях погибло около 400
тюменских и ялуторовских крестьян; самосожжение крестьян 25 декабря 1722 г.
в деревне Ировской Абацкой слободы на Ишиме; 21 апреля 1723 г. жители 10
дворов деревни Камышевской на Исети в количестве 78 человек собрались в дом
отставного солдата Максима Дернова для гамосожжения, после уговоров властей
7 из них оставили свое намерение, а остальные сгорели в начале мая; между 12
и 28 марта 1724 г. в болотистых лесах за рекой Пышмой сгорело 145 человек,
которые съехались сюда из различных тюменских и ишимских деревень; среди них
было несколько жителей города Тюмени.
А. С. Пругавин, дореволюционный историк старообрядчества и сектантства,
в одной из своих статей, напечатанных в 1885 г. в журнале "Русская мысль",
попытался подсчитать число раскольников, обрекших себя на смерть в огне.
Только до 1772 г. сожгли себя заживо не менее десяти тысяч человек. Надо
отметить, что это число самосожженцев следует считать минимальным. Сообщая о
групповых и семейных самосожжениях, архивные документы весьма часто
прибавляют к той или иной цифре слова "и прочих с ними". Костры
самосожженцев вспыхивали и после 1772 г. По сведениям, собранным тем же
историком, например, в 1860 г. сожгло себя 18 старообрядцев.
Положение старообрядцев в России особенно изменилось к худшему после
воцарения на престол Екатерины. В 1764 г. царские войска разгромили
раскольничьи поселения на Ветке. В 1765 г. было предписано вместо откупных
денег брать с раскольников рекрут натурой (не стали исключением даже те, кто
находился в скитах). Указом 1767 г. для купцов, записанных в расколе,
вводилось взимание двойного оклада с вносимых ими податей и прочих сборов с
торгов и промыслов.
В 1768 г., в противовес указу Петра III, вновь запрещалось строить
раскольничьи церкви и часовни. Обосновывая это решение, владыки православной
церкви из Синода писали: "Правда, что в Российской империи инославным
христианским религиям кирхи, публичные, так и магометанам свои мольбища
иметь дозволяется; на раскольники не в пример, ибо от тех нашим православным
никакого повреждения не происходит", - иное дело от популярных в народе
раскольников.
При этом брался путь на единоверие: подчинение независимого от
государства старообрядчества официальной церкви.
Указом 1764 г. освобождались от двойной подати те раскольники, "кои
православной церкви не чуждаются и таинства церковные от православных
священников приемлют", а креститься же они могут и двумя перстами.
Иерархи официальной церкви именовали раскол "гидрой". Уподобляясь
Гераклу, палачи в мундирах не только рубили, но огнем жгли протестантов на
кострах и в срубах. Вместе с этим нарастал и протест среди раскольников. В
ответ на разгром Ветки в 1764 г. вновь запылали срубы самосожженцев.
В Олонецком уезде группа крестьян-раскольников вместе с какими-то
пришлыми заперлась в избе. К дому подошли староста и десятские, стали
спрашивать о неведомых людях. Вместо ответа один из них вышел на улицу с
топором в руках, ударил десятского и отсек ему руку. Изумленная толпа не
шевельнулась. Незнакомец спокойно возвратился в избу и захлопнул дверь. В
окнах вспыхнуло пламя. 15 человек раскольников погибло на этот раз в огне.
В Новгородской губернии крестьяне деревни Любач были доведены до
отчаяния. 35 человек собрались у крестьянина Ермолина и объявили, что
сожгутся. Об их намерении сообщили властям. В деревню прибыл поручик Копылов
с командой солдат, архиереем и попом. Объявили самосожженцам, что если они
примут двойной оклад, то будут отпущены по домам без всякого наказания за
сборище. Раскольники отвечали:
- Ваша вера неправая, а наша истинная, христианская; крест
четвероконечный - прелестный (в смысле "прельщать" - авт.), почитаем
осьмиконечный; да и в божественном писании у вас много неправостей, и если
нас станут разорять, то мы не сдадимся и сделаем то, что господь прикажет. А
ежели нас разорять не станут, то мы гореть не хотим. Пусть будет нам грамота
за рукою государыни, чтоб быть нам по-прежнему, а в двойном окладе не быть,
и в церковь нас принуждать не будут.
Вскоре к засевшим в избе присоединились еще 26 человек. Наступил конец
августа. В огороде поспели овощи. Раскольники просили Копылова разрешить им
пойти за капустой. Это им дозволили. Из избы вышли около 20 мужчин и женщин
с ружьями, топорами, дубинами. Они набрали полные мешки овощей и снова
закрылись в избе.
Сенат обо всем этом доложил императрице. Они предложили, что если
раскольники и дальше будут упорствовать, то забрать их силой и отправить в
Нерчинск. Но Екатерина решила по-другому: она распорядилась выбрать среди
раскольников поумнее и направить их на переговоры. После долгих уговоров и
убеждений любачские раскольники разошлись по домам и записались в двойной
оклад.
Огонь самосожжения благословлен был высшими авторитетами раскола, в
первую очередь протопопом Аввакумом. В одном из его сочинений, написанных
уже в годы заточения, содержится восхваление первых самосжигателей: "Суть
уразумевша лесть отступления, да не погибнут зле духом своим, собирающеся во
дворы с женами и детками и сожигахуся огнем своею волею. Блажен извол сей о
господе".
Чаще всего раскольники жили не компактно, а рассредотачивались среди
прочего населения. Входя в общие муниципальные объединения, они вместе с тем
образовывали свои религиозные общины, сплоченные не только единством веры,
но и общностью чисто житейских интересов.
Прообразом замкнутых в себе раскольничьих объединений являлись
древнехристианские общины. Базируясь на их преданиях, раскольники почитали
только себя истинными христианами, окруженными миром язычников.
Опорными базами формирования религиозных общин раскольников являлись
скиты и молельни. Например, в начале XIX столетия в Тверской губернии, в
местности Тетерки, затерявшейся в лесу, находился скит федосеевского
согласия. Вскоре он был уничтожен властями.
Раскольников, гонимых правительством и церковью, всячески шельмовали,
распространяли о них всевозможные небылицы, обязывали нашивать желтый козырь
на верхней одежде. В итоге они превратились в отщепенцев, на некоторых из
них люди смотрели как на нечто ужасное, а желтый козырь выдавал раскольника
на посмеяние любому дворовому мальчишке. В этой обстановке гонимый
раскольник "зажав нос и уши, торопливо пробегал мимо православной церкви,
чтобы не чувствовать запаха ладана, выходившего из нее, и не слышать ее
колокольного звона".
Так на протяжении ряда поколений формировался характер раскольников:
скрытный, самолюбивый, но вместе с тем нравственный и честный.
Все убежденные старообрядцы были очень фанатичны. Особенно женщины. При
гонениях, на допросах они обычно отвечали на все кратко:
- Делай со мной, что хочешь.
- Веди на казнь.
"Многие бы охотно подвергли себя мукам", - замечает один из
преследователей раскола.
В XIX столетии раскол все больше заходил в тупик. Земная жизнь,
казалось раскольникам, ничего положительного им больше не сулила. Осталась
последняя надежда на царство небесное. В этих условиях вспыхивают изуверские
тенденции религиозного освящения самоубийства. Возникает раскольничья секта
"морельщиков", из которых, в свою очередь, складывались толки
"самосжигателей" и "соединяющихся со Христом" - самоубийц или просящих
единоверцев лишить их жизни.
Подобные тенденции формировались особенно среди нетовцев и
филлипповцев. Они утверждали, что если кто себя заморит постом, или сам себя
сожжет, то станет таким же угодником и великомучеником, как святые.
Так, около 1830 г. в селе Копены Аткарского уезда Саратовской губернии
несколько десятков человек, взрослых с детьми, избрали по жребию из своей
среды одного губителя и все были им умерщвлены.
Другая группа людей, собравшись в отдельном строении, обложила его
соломой, хворостом и подожгла.
Многие обгорели, но большая часть самосожженцев была вытащена из огня
подоспевшей полицией.
В Калязинском уезде Тверской губернии два молодых филипповца, 30 и 18
лет, решились принять мученическую смерть. Старший написал завещание,
которое отражает их настроение перед смертью - отрешение от всего земного в
ожидании царства небесного:
Прощайте, отцы наши любимые, Лихом не поминайте И слезы о нас не
проливайте, Только на бога уповайте... А мы идем во славу божию.
Ночью молодые люди отправились в лес, сложили костер. Став перед
пламенем, исступленно пели молитвы. Старший первым хотел броситься в огонь,
но младший упросил предоставить ему это право, чувствуя недостаток сил
перенести зрелище мучения друга. С пением хвалебного богу гимна юноша вошел
в пламя. При виде мучений своего друга, старший не выдержал. Полный
сострадания, он бросился в огонь, вытащил полуобгорелого приятеля, дождался,
пока тот пришел в сознание, стал убеждать его сохранить свою жизнь, а когда
младший товарищ опять впал в забытье, сам вошел в пламя. Обессиленный юноша
был свидетелем нечеловеческой силы воли старшего друга. Утром его нашли.
Юноша был еще жив, рассказал обо всем, но вскоре умер от ожогов.
Во Владимирской губернии крестьянин Никита сжег свой дом и в нем двоих
собственных детей, предварительно зарезанных им на горе за селением. На
допросе он показал, что поступил так под влиянием библии и совершил
детоубийство в подобие Аврааму, который приносил богу в жертву сына своего
Исаака. Никиту сослали в Забайкалье. Он поселился в Средней Борзе на Аргуни.
Живя здесь, он часто уходил в лес, где стояла маленькая часовня. Он подолгу
не возвращался. Однажды пастухи зашли в часовню и обнаружили в ней
следующее: под навесом был вкопан в землю большой деревянный крест. Его
срубил и вкопал сам Никита. А на кресте висел распятый человек: голова в
терновом венке склонена набок. В крепкий мороз висел он голый, только
подпоясавши низ живота белым платком. В боку была рана, все тело забрызгано
кровью. У подножья креста лежало копье и орудия страстей господних. Когда
люди сняли распятого с креста, он был еще жив. Никиту вылечили и призвали к
допросу. Он отвечал, что жертвовал собой за грехи людские и выбрал для этого
вечер великой пятницы.
Распинал он сам себя. Сначала прибил к кресту ноги правой рукой,
придерживаясь левой за поперечину креста, потом левую руку насадил на
большой гвоздь, заранее вбитый так, что торчало острие. То же хотел сделать
и с правой рукой, да силы покинули его - ослаб, повис. Так, с опущенной
рукой, и нашли его пастухи. "Захотелось умереть, как умер Христос за
людей", - говорил Никита.
Праведный костер был для старообрядца далеко не единственным путем в
царствие небесное. Были и голод, и омут, и топор, и нож.
В 1896 г. происходила первая всеобщая перепись населения империи. На
Тираспольских хуторах Херсонской губернии проживала раскольничья монахиня
Виталия, которая имела большое влияние на старообрядцев. В организованной
переписи населения она увидела приближение конца света, страшного суда. Она
учила, что лучше умереть, нежели быть занесенными на переписные листки.
По словам обер-прокурора Синода Победоносцева, некоторые сектанты
поверили монахине и отнеслись к этой переписи отрицательно, видя в ней
насилие над их верой и считая ее средством занести их в списки с печатью
антихриста. Были употреблены различные средства избежать этой переписи
вплоть до намерения подвергнуть себя самосожжению.
На этой почве религиозной нетерпимости и произошел страшный случай
погребения заживо раскольников с их согласия. Под влиянием проповедей
монахини Виталии, обитатели хуторов решили принять мученическую кончину, но
остаться верными своей религии. 23 декабря 1896 г. девять сектантов
приготовили себе яму и отпели над собой "чин погребения". Когда они легли в
яму, старообрядец Федор Ковалев, как каменщик, по их просьбе, заложил яму
кирпичом.
Ф. Ковалев был убийцей 25 человек и в том числе двоих своих малолетних
детей, жены и 60-летней матери. Все заживо погребенные и сам Ковалев были
убеждены, что эта смерть приведет их в "царствие небесное".
Через четыре дня после этого случая были замурованы заживо еще шесть
человек.
В день переписи Виталия вместе с некоторыми другими единоверцами
отказалась дать сведения переписчикам. Она и пять других сектантов были
заключены в тюрьму, но после 5-дневной голодовки были освобождены.
В феврале 1897 г. Федор Ковалев похоронил заживо в два приема еще
десять человек и в том числе Виталию.
Раскрытие этого страшного дела привело к аресту Ковалева и заключению
его в тюрьму. Позднее Синод пошел далее и направил его в арестантское
отделение при Спасо-Евфимеевском монастыре в Суздале.
Федор Ковалев был заключен в арестантское отделение 22 февраля 1898 г.
и помещен в отдельную камеру под строгий надзор монастырского начальства. В
монастырской тюрьме он провел семь лет, а затем был переведен в келью
монастыря. В своем письме к сестре Ковалев сообщал о своем примирении с
жизнью арестанта: он прожил в этой "коробке" семь лет, но даже если проживет
здесь до 70 лет, не будет просить о своем освобождении.

Одним из недостаточно разработанных вопросов в истории российского Раскола являются феномен старообрядческих самосожжений, прокатившихся по России во второй половине XVII – XVIII вв. Самосожжения, или как их иначе называли – гари, практиковали приверженцы старой веры, несогласные с церковной реформой патриарха Никона. Первоначально старообрядцы старались укрываться от официальной православной церкви и правительственных властей в глухих местах на окраинах страны: Русском Севере, Урале, Сибири. Здесь они пытались наладить свой образ жизни: строили скиты, занимались хозяйством. На их поиски их отправлялись воинские команды. Когда такая команда находила тайное убежище, то старообрядцы предпочитали сжечься вместе со стариками, женщинами, в том числе и беременными, и детьми, включая младенцев. Они собирались в самом большом помещении скита, которое снаружи и внутри заваливалось соломой, дровами и другими горючими материалами, запирались и поджигались на глазах воинской команды, открывшей их тайное убежище.
Краткая летопись российских, в том числе и алтайских гарей такова. По данным старообрядческих авторов первые гари произошли в 1676 – 1683 гг. Начались они в Поволжье, затем их география стала быстро распространяться на Северо-Запад: к Онеге и Белому морю и на восток, в урало-сибирский регион . Крупные гари на европейской части страны состоялись в Каргопольском уезде в 1687 – 1688 гг., в которых сожглось около 4000 человек. Всего, по данным энциклопедического словаря «Старообрядчество», в России до 1690 г. в гарях погибло около 20000 человек. В 1693 г. в Пудожской гари сожглись примерно 1000 человек. Самосожжения приняли настолько широкий характер, что даже старообрядческие авторы указывали, что сторонников старой веры охватила целая эпидемия самоистребления .
Первое известие о гари в Сибири датируется 6 января 1679 г. Она произошла на р. Березовке в Тобольском уезде недалеко от г. Тюмени. В этот день сожглись раскольники, которые укрывались в старообрядческой пустыни старца Данилы (в миру Доментиана). В Березовской гари по разным сведениям сгорело от 300 до 1700 человек . Меньше чем через месяц произошла другая гарь тоже недалеко от Тюмени: 4 февраля 1679 г. старообрядцы разных сословий: крестьяне, драгуны, казаки собрались на дворе драгуна К. Аврамова и. несмотря на уговоры местного приказчика, послушались дьячка И. Федорова, призывавшего к самосожжению, и все сожглись . В октябре 1722 г. произошло самосожжение около 400 крестьян-староверов на р. Пышме опять возле Тюмени. Несколько крупных гарей были зафиксированы властями под Томском. Одна из них произошла 2 июля 1725 г. в дер. Морозово Вертского острога, когда в пожаре сгорело 147 человек .
На Алтае первая и крупная гарь состоялась в 1725 г. в Елунской пустыни, которую возглавлял деятель Выговского центра беспоповцев Иван Семенов. В июле 1739 г. самосожжение совершили примерно около 300 сот крестьян возле дер. Новое Шадрино на территории современного Косихинского района Алтайского края. В 1742 г. произошло самосожжение в алтайской дер. Лепехино Белоярской слободы. В 1746 – 1747 гг. гари прокатились по деревням Степного Алтая (современного Шипуновского района). В Усть-Чарышской деревне самосожжение возглавил старообрядческий наставник И. Закурдаев .
В христианском понимании самоубийство, а самосожжение всегда трактовалось Русской православной церковью только так, – это не просто смертный грех, а единственный грех, в котором невозможно раскаяться, следовательно, получить от Бога прощение и спасение души. Неслучайно в христианской погребальной практике самоубийц никогда не отпевали и не хоронили на кладбище. Христианство рассматривает самоубийство как лишение себя тем или иным способом жизни . Причины возникновения феномена самосожжений в российской истории надо искать в религиозной идеологии нескольких поколений старообрядцев в XVII – XVIII вв., в сути противостояния Раскола и государственной власти и в отношении староверов к самосожжению как пути, который они выбирали для достижения спасения.
Что касается старообрядческой идеологии, то она, начиная со второй половины XVII в. была полностью эсхатологической. Раскольники искренне верили, что после церковных реформ Никона наступили последние времена. Уверенные в том, что они переживают самый настоящий конец цвета, вожди Раскола и расколоучителя открыто обличали как Антихриста сначала патриарха Никона, потом царя Алексея Михайловича, затем императора Петра I. Для них было характерно понимание того, что последние времена уже наступили: Антихрист воцарился как в церкви, так и в обществе . В последние времена полагалось прятаться и скрываться от Антихриста и его слуг, чем раскольники-беспоповцы и занимались практически до конца XVIII в., укрываясь в глухих местах страны. Поэтому если властям удавалось обнаружить старообрядцев в их тайных скитах, то они предпочитали смерть в огне – «огнеопальное причастие» насильственному возвращению в мир Антихриста.
Суровая борьба государства отчасти объясняется крайним упорством староверов, легко доходящим до фанатизма. Жесткая правительственная политика по отношению к старообрядчеству встречала с его стороны самое ожесточенное сопротивление. В социуме беспоповцев гарь – самосожжение считалась мученической смертью в огне, на которую добровольно шли многие старообрядцы, чтобы не попасть в «руки антихристовы». В старообрядческой литературе, осуждающей самосожжения прошлого времени, по-прежнему делается упор на то, что гарям предшествовали многочисленные казни вождей и наиболее непримиримых расколоучителей через сожжение «во срубе». Старообрядческие авторы подчеркивают, то, что официальная церковь и правительство использовали для устрашения сторонников старой веры в виде специальной карательной казни по Двенадцати статьям царевны Софьи, ими стало восприниматься как христианский подвиг . Но вместе с тем, следует отметить, что в самом старообрядчестве одновременно сложилось движение протеста против практики самосожжений. Так, с 1680 г. против раскольничьих самосожжений активно выступал инок Араамий Венгерский в Тобольском крае. Против практики гарей выступили поморские старцы, написавшие интересный документ «Жалобница», в котором самосожжения безоговорочно осуждались. В 1691 г. появился обличительный трактат старца Евфросина «Отразительное писание о новоизобретенном пути самоубийственном смертей». Затем заочный собор поповцев, проведенный по переписке в 1691 г., осудил самосожженцев. Во время комиссии Самарина в 40-х гг. XVIII в. насельники Выговского общежительства хотели совершить самосожжение, но потом рассудили, что подобное «произвольное страдание» не может быть «спасительно». Однако победить эпидемию самоистребления оказалось непросто. Даже старообрядческие авторы признают тот факт, описанный в трудах Н.Н. Покровского и других советских историков, что среди беспоповцев существовали профессиональные организаторы самосожжений, которые по несколько раз уходили из огня гарей невредимыми, чтобы в новом месте снова созвать народ для огненного причастия . Правда, по их пониманию, они руководствовались благой целью: спасти как можно больше христианских душ от «лап антихристовых слуг» – воинских команд, посланных для сыска беглых раскольников. В итоге, весь XVIII в. был заполнен самосожжениями старообрядцев.
Другой аспект проблемы касался способов ухода из жизни. В старообрядческой протестной практике против антихристова мира существовало два вида: самоуморение себя голодом и самосожжение. Первый способ в старообрядческой протестной практике не нашел широкого применения в отличие от самосожжения. Следует отметить, что староверы старались в какой-то мере избежать наказания в загробной жизни за грех самоубийства, поэтому при совершении гари они старались соблюдать следующие правила. Для того, максимально отстраниться от того, что они совершали, и самим себя не поджигать, они на засов закрытого изнутри помещения ставили зажженную свечу, на пол наваливали охапки соломы, когда солдаты выламывали дверь, то свеча падала на солому, которая огнем охватывала все здание .
Следующий аспект заключался в отношении раскольников к огню. Обычные свойства и использование огня человеком хорошо известны. Но в ветхозаветной традиции и новозаветной тоже огонь нередко соединяется с явлением Бога, как, например, при Синае, в псалме 17 и в других книгах Ветхого и Нового заветов. Особая природа огня упоминается в книгах Ветхого завета: Бытия и Исхода. В ветхозаветные времена огонь сходил от бога и пожирал приготовленную жертву. Он снизошел с неба при освящении Скинии, и по Божьему повелению его нельзя было гасить. В новозаветном послании солунянам говорилось, что Иисус Христос во втором пришествии явится в пламенеющем огне. Сошествие Духа Святаго в день Пятидесятницы на апостолов произошло в виде огненных языков. Об явлении Кувиклии известно во всем мире. В новозаветной литературе утверждается, что последним делом огня будет кончина мира . В книгах Священного Писания слово «огонь» нередко употреблялось как метафора для обозначения великой потери или тяжкого испытания.
О старообрядцах можно сказать, что они чаще читали Ветхий завет, в котором говорилось об очистительных функциях огня, и огне как способе принесения очистительной жертвы, чем Новый. Для раскольников, которые стояли на основе библейской традиции толкования конца света, самосожжение являлось не массовым самоубийством, а единственным спасением от власти Антихриста, более того, они все свято верили, что своей мученической смертью они заслуживают прощения всех своих земных грехов, после которой они попадают в «царствие небесное». Идею о самосожжении некоторые старообрядческие расколоучители подкрепляли авторитетом святого Иринея Лионского, толковавшего чудо о трех отроках, спасенных из «пещи» царя Навуходоносора, следующим образом, Анания, Азария и Мисаил «чрез свое приключение пророчески показали имеющее быть в конце сожжение праведных». Старообрядческий старец Сергий в 1722 г. утверждал, что «поистине нельзя, чтобы нам не гореть», ибо он не видел другого выхода спасения от воцарившегося в миру Антихриста. Историк-старообрядец И. Филиппов писал: огненное сие страдание – ради немощи нашей». Поминание о «сожженных благочестия ради» вошло в беспоповский Синодик .
Впоследствии отношение старообрядцев к самосожжениям стало меняться. По данным энциклопедического словаря «Старообрядчество» причины самосожжений коренились в учении крайних религиозных фанатиков о свершившемся пришествии в мир Антихриста. Но, пытаясь понять таких фанатиков, старообрядческие авторы оценивают вторую половину XVII в. как ситуацию ужаса и отчаяния, охватившую многих раскольников. Неслучайно, они сравнивают то, что происходило в России в XVII – первой четверти XVIII вв. с временами Римской империи, когда гонимые христиане тоже ожидали близкого конца света, принимая Нерона за Антихриста. Но понимание прихода в этот мир Антихриста обернулось для беспоповцев непоправимой трагедией.
Что касается Горного Алтая, то гари на его территории не фиксировались. Причины отсутствия самосожжений в горном регионе юга Западной Сибири были следующими. Поначалу старообрядческий социум складывался из беглых раскольников, которые надежно прятались в ущельях за горными хребтами. Позже с принятием беглых староверов в российское подданство в 1791 г. здесь сложилась своя модель взаимоотношений старообрядцев разных толков с государственной властью. К тому же в среде беспоповцев в конце XVIII в., поскольку конца света так и не наступило, сложилось учение о «мысленном Антихристе», который давно воцарился в миру и правит им невидимо. Соответственно изменились идея бегства и отношение к самосожжениям. Уходить теперь нужно было не от мира как такового, а от таившегося в нем греха. Отсюда главным смыслом для алтайских староверов стало сохранение старой веры и традиционного сохранения уклада, отождествляемого с истинным православием.

Мукаева Лариса Николаевна,
Горно-Алтайский государственный университет,
доцент
кафедры истории России
кандидат исторических наук,
Горно-Алтайск, Россия

Список использованных источников
Старообрядчество. Лица, предметы, события и символы. Опыт энциклопедического словаря. М. Церковь, 1996. С. 249.
Там же. С. 250.
Старухин Н. Сибирь на путях верности древлеправославию (XVII в. – 1-ая пол. XVIII в.) //Старовер. Горно-Алтайск. 1994. июль. С. 43.
Покровский Н.Н., Александров В.А. Власть и общество. Сибирь в XVII в. Новосибирск. 1991.
Старухин Н. Указ. соч. … С. 44.
Там же. С. 45.
Полный православный богословский энциклопедический словарь. Т. II. М., 1992. С. 1999.
Мукаева Л.Н. Тайна Раскола //Евразийцы. Горно-Алтайск. – 5. 2009. С. 27 – 28.
Старообрядчество. … С. 249.
Там же. С. 250.
Там же.
Полный православный богословский энциклопедический словарь. С. 2000.
Старообрядчество. … С. 250.

Катастрофы сознания [Самоубийства религиозные, ритуальные, бытовые, способы самоубийств] Ревяко Татьяна Ивановна

Самосожжения старообрядцев

Самосожжения старообрядцев

Если обратиться к истории старообрядчества, то мы увидим, что, начиная с 70-х гг. XVII столетия, старообрядчество истребило десятки тысяч своих приверженцев, в том числе и детей. И подавляющее большинство предало себя самосожжению.

Во второй половине 1721 - в начале 1722 г. центральные правительственные учреждения направили новые указы и распоряжения с требованием скорее завершить запись раскольников в двойной оклад. 24 февраля 1722 г. последовала инструкция «О свидетельстве душ мужского пола», данная генерал-майору П. Г. Чернышеву и определявшая порядок первой ревизии.

Одной из неожиданностей для петровских законодателей явилось упорное нежелание старообрядцев, особенно на севере и востоке страны, признать систему записи в двойной подушный оклад. Согласие уплачивать двойной оклад рассматривалось многими из них как подчинение силам антихриста и помощь им. Стойкое нежелание быть занесенными в списки «слуг сатаны» характерно было для радикальных направлений восточного старообрядчества в течение всего XVIII и XIX вв.

Непосредственное проведение переписи поручалось военным. В тарские скиты был послан отряд во главе с полковником А. И. Парфеньевым. Экспедиция полковника Парфеньева в глазах многих явилась новым подтверждением конца света и привела к трагическим последствиям: она возродила в Сибири отчаянную форму старообрядческого протеста прошлого XVII в. - массовые самосожжения.

В своих донесениях правительству митрополит Антоний подчеркивал, что самосожжения явились протестом против введения двойного оклада и что старообрядцы категорически отказываются как платить этот оклад, так и присоединяться к православной церкви.

Первая после 80-х гг. XVII в. вспышка массовых самосожжений в Сибири явилась ярким показателем напряженности положения. Жертвы этих самосожжений - беглые крестьяне или крестьяне, покинувшие свои деревни непосредственно для самосожжения. В октябре 1722 г. тобольские власти были обеспокоены первыми известиями о волнениях ишимских, ялуторовских, тюменских крестьян. В этом районе осенью 1722 - весной 1724 гг. произошли следующие самосожжения:

гарь в деревне Зырянской Тюменского дистрикта (незадолго до середины октября 1722 г.), гарь в деревне Коркиной на Ишиме Ялуторовского дистрикта; крупное самосожжение на реке Пышме, в котором по слухам, распространявшимся в середине октября 1722 г., в ялуторовских деревнях погибло около 400 тюменских и ялуторовских крестьян; самосожжение крестьян 25 декабря 1722 г. в деревне Ировской Абацкой слободы на Ишиме; 21 апреля 1723 г. жители 10 дворов деревни Камышевской на Исети в количестве 78 человек собрались в дом отставного солдата Максима Дернова для самосожжения, после уговоров властей 7 из них оставили свое намерение, а остальные сгорели в начале мая; между 12 и 28 марта 1724 г. в болотистых лесах за рекой Пышмой сгорело 145 человек, которые съехались сюда из различных тюменских и ишимских деревень; среди них было несколько жителей города Тюмени.

А. С. Пругавин, дореволюционный историк старообрядчества и сектантства, в одной из своих статей, напечатанных в 1885 г. в журнале «Русская мысль», попытался подсчитать число раскольников, обрекших себя на смерть в огне. Только до 1772 г. сожгли себя заживо не менее десяти тысяч человек. Надо отметить, что это число самосожженцев следует считать минимальным. Сообщая о групповых и семейных самосожжениях, архивные документы весьма часто прибавляют к той или иной цифре слова «и прочих с ними». Костры самосожженцев вспыхивали и после 1772 г. По сведениям, собранным тем же историком, например, в 1860 г. сожгло себя 18 старообрядцев.

Положение старообрядцев в России особенно изменилось к худшему после воцарения на престол Екатерины. В 1764 г. царские войска разгромили раскольничьи поселения на Ветке. В 1765 г. было предписано вместо откупных денег брать с раскольников рекрут натурой (не стали исключением даже те, кто находился в скитах). Указом 1767 г. для купцов, записанных в расколе, вводилось взимание двойного оклада с вносимых ими податей и прочих сборов с торгов и промыслов.

В 1768 г., в противовес указу Петра III, вновь запрещалось строить раскольничьи церкви и часовни. Обосновывая это решение, владыки православной церкви из Синода писали: «Правда, что в Российской империи инославным христианским религиям кирхи, публичные, так и магометанам свои мольбища иметь дозволяется; на раскольники не в пример, ибо от тех нашим православным никакого повреждения не происходит», - иное дело от популярных в народе раскольников.

При этом брался путь на единоверие: подчинение независимого от государства старообрядчества официальной церкви.

Указом 1764 г. освобождались от двойной подати те раскольники, «кои православной церкви не чуждаются и таинства церковные от православных священников приемлют», а креститься же они могут и двумя перстами.

Иерархи официальной церкви именовали раскол «гидрой». Уподобляясь Гераклу, палачи в мундирах не только рубили, но огнем жгли протестантов на кострах и в срубах. Вместе с этим нарастал и протест среди раскольников. В ответ на разгром Ветки в 1764 г. вновь запылали срубы самосожженцев.

В Олонецком уезде группа крестьян-раскольников вместе с какими-то пришлыми заперлась в избе. К дому подошли староста и десятские, стали спрашивать о неведомых людях. Вместо ответа один из них вышел на улицу с топором в руках, ударил десятского и отсек ему руку. Изумленная толпа не шевельнулась. Незнакомец спокойно возвратился в избу и захлопнул дверь. В окнах вспыхнуло пламя. 15 человек раскольников погибло на этот раз в огне.

В Новгородской губернии крестьяне деревни Любач были доведены до отчаяния. 35 человек собрались у крестьянина Ермолина и объявили, что сожгутся. Об их намерении сообщили властям. В деревню прибыл поручик Копылов с командой солдат, архиереем и попом. Объявили самосожженцам, что если они примут двойной оклад, то будут отпущены по домам без всякого наказания за сборище. Раскольники отвечали:

Ваша вера неправая, а наша истинная, христианская; крест четвероконечный - прелестный (в смысле «прельщать» - авт.), почитаем осьмиконечный; да и в божественном писании у вас много неправостей, и если нас станут разорять, то мы не сдадимся и сделаем то, что господь прикажет. А ежели нас разорять не станут, то мы гореть не хотим. Пусть будет нам грамота за рукою государыни, чтоб быть нам по-прежнему, а в двойном окладе не быть, и в церковь нас принуждать не будут.

Вскоре к засевшим в избе присоединились еще 26 человек. Наступил конец августа. В огороде поспели овощи. Раскольники просили Копылова разрешить им пойти за капустой. Это им дозволили. Из избы вышли около 20 мужчин и женщин с ружьями, топорами, дубинами. Они набрали полные мешки овощей и снова закрылись в избе.

Сенат обо всем этом доложил императрице. Они предложили, что если раскольники и дальше будут упорствовать, то забрать их силой и отправить в Нерчинск. Но Екатерина решила по-другому: она распорядилась выбрать среди раскольников поумнее и направить их на переговоры. После долгих уговоров и убеждений любачские раскольники разошлись по домам и записались в двойной оклад.

Огонь самосожжения благословлен был высшими авторитетами раскола, в первую очередь протопопом Аввакумом. В одном из его сочинений, написанных уже в годы заточения, содержится восхваление первых самосжигателей: «Суть уразумевша лесть отступления, да не погибнут зле духом своим, собирающеся во дворы с женами и детками и сожигахуся огнем своею волею. Блажен извол сей о господе».

Чаще всего раскольники жили не компактно, а рассредотачивались среди прочего населения. Входя в общие муниципальные объединения, они вместе с тем образовывали свои религиозные общины, сплоченные не только единством веры, но и общностью чисто житейских интересов.

Прообразом замкнутых в себе раскольничьих объединений являлись древнехристианские общины. Базируясь на их преданиях, раскольники почитали только себя истинными христианами, окруженными миром язычников.

Опорными базами формирования религиозных общин раскольников являлись скиты и молельни. Например, в начале XIX столетия в Тверской губернии, в местности Тетерки, затерявшейся в лесу, находился скит федосеевского согласия. Вскоре он был уничтожен властями.

Раскольников, гонимых правительством и церковью, всячески шельмовали, распространяли о них всевозможные небылицы, обязывали нашивать желтый козырь на верхней одежде. В итоге они превратились в отщепенцев, на некоторых из них люди смотрели как на нечто ужасное, а желтый козырь выдавал раскольника на посмеяние любому дворовому мальчишке. В этой обстановке гонимый раскольник «зажав нос и уши, торопливо пробегал мимо православной церкви, чтобы не чувствовать запаха ладана, выходившего из нее, и не слышать ее колокольного звона».

Так на протяжении ряда поколений формировался характер раскольников: скрытный, самолюбивый, но вместе с тем нравственный и честный.

Все убежденные старообрядцы были очень фанатичны. Особенно женщины. При гонениях, на допросах они обычно отвечали на все кратко:

Делай со мной, что хочешь.

Веди на казнь.

«Многие бы охотно подвергли себя мукам», - замечает один из преследователей раскола.

В XIX столетии раскол все больше заходил в тупик. Земная жизнь, казалось раскольникам, ничего положительного им больше не сулила. Осталась последняя надежда на царство небесное. В этих условиях вспыхивают изуверские тенденции религиозного освящения самоубийства. Возникает раскольничья секта «морельщиков», из которых, в свою очередь, складывались толки «самосжигателей» и «соединяющихся со Христом» - самоубийц или просящих единоверцев лишить их жизни.

Подобные тенденции формировались особенно среди нетовцев и филлипповцев. Они утверждали, что если кто себя заморит постом, или сам себя сожжет, то станет таким же угодником и великомучеником, как святые.

Так, около 1830 г. в селе Копены Аткарского уезда Саратовской губернии несколько десятков человек, взрослых с детьми, избрали по жребию из своей среды одного губителя и все были им умерщвлены.

Другая группа людей, собравшись в отдельном строении, обложила его соломой, хворостом и подожгла.

Многие обгорели, но большая часть самосожженцев была вытащена из огня подоспевшей полицией.

В Калязинском уезде Тверской губернии два молодых филипповца, 30 и 18 лет, решились принять мученическую смерть. Старший написал завещание, которое отражает их настроение перед смертью - отрешение от всего земного в ожидании царства небесного:

Прощайте, отцы наши любимые, Лихом не поминайте И слезы о нас не проливайте, Только на бога уповайте… А мы идем во славу божию.

Ночью молодые люди отправились в лес, сложили костер. Став перед пламенем, исступленно пели молитвы. Старший первым хотел броситься в огонь, но младший упросил предоставить ему это право, чувствуя недостаток сил перенести зрелище мучения друга. С пением хвалебного богу гимна юноша вошел в пламя. При виде мучений своего друга, старший не выдержал. Полный сострадания, он бросился в огонь, вытащил полуобгорелого приятеля, дождался, пока тот пришел в сознание, стал убеждать его сохранить свою жизнь, а когда младший товарищ опять впал в забытье, сам вошел в пламя. Обессиленный юноша был свидетелем нечеловеческой силы воли старшего друга. Утром его нашли. Юноша был еще жив, рассказал обо всем, но вскоре умер от ожогов.

Во Владимирской губернии крестьянин Никита сжег свой дом и в нем двоих собственных детей, предварительно зарезанных им на горе за селением. На допросе он показал, что поступил так под влиянием библии и совершил детоубийство в подобие Аврааму, который приносил богу в жертву сына своего Исаака. Никиту сослали в Забайкалье. Он поселился в Средней Борзе на Аргуни. Живя здесь, он часто уходил в лес, где стояла маленькая часовня. Он подолгу не возвращался. Однажды пастухи зашли в часовню и обнаружили в ней следующее: под навесом был вкопан в землю большой деревянный крест. Его срубил и вкопал сам Никита. А на кресте висел распятый человек: голова в терновом венке склонена набок. В крепкий мороз висел он голый, только подпоясавши низ живота белым платком. В боку была рана, все тело забрызгано кровью. У подножья креста лежало копье и орудия страстей господних. Когда люди сняли распятого с креста, он был еще жив. Никиту вылечили и призвали к допросу. Он отвечал, что жертвовал собой за грехи людские и выбрал для этого вечер великой пятницы.

Распинал он сам себя. Сначала прибил к кресту ноги правой рукой, придерживаясь левой за поперечину креста, потом левую руку насадил на большой гвоздь, заранее вбитый так, что торчало острие. То же хотел сделать и с правой рукой, да силы покинули его - ослаб, повис. Так, с опущенной рукой, и нашли его пастухи. «Захотелось умереть, как умер Христос за людей», - говорил Никита.

Праведный костер был для старообрядца далеко не единственным путем в царствие небесное. Были и голод, и омут, и топор, и нож.

В 1896 г. происходила первая всеобщая перепись населения империи. На Тираспольских хуторах Херсонской губернии проживала раскольничья монахиня Виталия, которая имела большое влияние на старообрядцев. В организованной переписи населения она увидела приближение конца света, страшного суда. Она учила, что лучше умереть, нежели быть занесенными на переписные листки.

По словам обер-прокурора Синода Победоносцева, некоторые сектанты поверили монахине и отнеслись к этой переписи отрицательно, видя в ней насилие над их верой и считая ее средством занести их в списки с печатью антихриста. Были употреблены различные средства избежать этой переписи вплоть до намерения подвергнуть себя самосожжению.

На этой почве религиозной нетерпимости и произошел страшный случай погребения заживо раскольников с их согласия. Под влиянием проповедей монахини Виталии, обитатели хуторов решили принять мученическую кончину, но остаться верными своей религии. 23 декабря 1896 г. девять сектантов приготовили себе яму и отпели над собой «чин погребения». Когда они легли в яму, старообрядец Федор Ковалев, как каменщик, по их просьбе, заложил яму кирпичом.

Ф. Ковалев был убийцей 25 человек и в том числе двоих своих малолетних детей, жены и 60-летней матери. Все заживо погребенные и сам Ковалев были убеждены, что эта смерть приведет их в «царствие небесное».

Через четыре дня после этого случая были замурованы заживо еще шесть человек.

В день переписи Виталия вместе с некоторыми другими единоверцами отказалась дать сведения переписчикам. Она и пять других сектантов были заключены в тюрьму, но после 5-дневной голодовки были освобождены.

В феврале 1897 г. Федор Ковалев похоронил заживо в два приема еще десять человек и в том числе Виталию.

Раскрытие этого страшного дела привело к аресту Ковалева и заключению его в тюрьму. Позднее Синод пошел далее и направил его в арестантское отделение при Спасо-Евфимеевском монастыре в Суздале.

Федор Ковалев был заключен в арестантское отделение 22 февраля 1898 г. и помещен в отдельную камеру под строгий надзор монастырского начальства. В монастырской тюрьме он провел семь лет, а затем был переведен в келью монастыря. В своем письме к сестре Ковалев сообщал о своем примирении с жизнью арестанта: он прожил в этой «коробке» семь лет, но даже если проживет здесь до 70 лет, не будет просить о своем освобождении.

] [нейтральность? ] . Архиереи на Московском соборе 1681-1682 года просили царя, чтобы под руководством местных епископов и воевод посылать служилых людей для насильного приведения всех старообрядцев в суды для пыток и казней. Для этой цели посылали специальные вооруженные отряды, которые сжигали дома, скиты и монастыри старообрядцев, а всех старообрядцев должны были угонять в эти суды. Духовенство в России на местах возглавило инквизицию . Вскоре вышло «Двенадцать статей» царевны Софьи , согласно которым предписывалось всех старообрядцев , если они не хотят перейти на новые обряды, по троекратному у казни допросу жечь в срубе и пепел развеять. Чаще всего допросы проводились на местах. Вся государственная пропаганда была построена таким образом, чтобы выставить старообрядцев исключительно в негативном свете, как еретиков, раскольников, изуверов; для этой цели не гнушались ни откровенной ложью, ни клеветой, ни подлогами (смотрите, например, Соборное деяние на еретика Арменина, на мниха Мартина). Поэтому разделить сожжение от самосожжения старообрядцев со слов самих палачей невозможно [ ] [нейтральность? ] .

Богословские определения

Согласно православному учению, которое разделяли не только сторонники реформ патриарха Никона , так и их противники , добровольное лишение себя жизни является одним из тяжелейших грехов . В связи с этим официальная Русская православная церковь осуждала массовые самоубийства в среде старообрядцев и в 1667 году произнесла анафему на непокорников и хулителей, а правительство стало принимать меры к поимке мятежников и зажигателей и предавало их смертной казни .

В то же время апологеты таких самоистреблений в старообрядческой среде предпочитают не использовать термины самоубийство и самоистребление , а массовые лишения себя жизни старообрядцами различными способами трактуются ими как добровольная мученическая смерть . При этом, предпочтение отдавалось «смерти в огне» или, так называемым, гарям . Самосожжение трактовалось как второе крещение , «крещение огнём» .

Предыстория

Самосожжения практиковались среди некоторых религиозных движений в раннем христианстве, таких как монтанисты , донатисты и циркумциллионы.

Существовавшие в IV веке религиозные движения донатистов и циркумциллионов зачастую прибегали к самосожжениям в ответ на преследования властей, ссылаясь при это на слова апостола Павла «предам тело мое, во еже сжещи е ».

История

XVII век

Идея лишения себя жизни по религиозным соображениям зародилась в старообрядчестве в XVII веке после церковной реформы патриарха Никона в части беспоповщины , которая получила наименование нетовщины . Часть последователей этого учения считали, что раз после исчезновения на земле «истинного священства и таинств» спасти свою душу можно лишь личным подвигом или личным самоотречением, таким как лишение себя жизни. Первым проповедником этой идеи стал инок Капитон , отрицавший необходимость духовного чина и предлагавший искать спасение в подвижничестве, в котором он особо выделял постничество. По его имени учение о мученической смерти получило название «капитонство ». Позже эту идею развил уроженец Юрьевец-Повольского уезда некий Василий Волосатый, который стал проповедовать «пощение до смерти». Таким образом, первым способом самоубийства, проповедавшегося среди старообрядцев стало самоуморение . Сторонников капитонства обвиняли в том, что они «живых в гроб кладут», запирают людей в кельях и морят голодом.

Несколько иной смысл самоубийство получило в среде остального старообрядчества. В основу доктрины была выдвинута мысль о наступлении царства антихриста. Мученическая смерть понималась как средство соблюсти веру, сохранить ризу крещения от осквернения, не погубить плодов покаяния. Требование мученической смерти считалось обязательным для каждого, так как считалось, что никому нельзя избежать печати антихриста . Протопоп Аввакум предлагал мученическую смерть только избранным, как «самовольное мученичество», оправдывая её исключительно лишь святоподобиями.

Первый известный случай самоуморения произошёл в Вязниках , вскоре оно распространилось в Нижегородский уезд, особенно известны стали Чорнораменские леса на Ветлуге. В 1660-х годах в вологодских, костромских, муромских и суздальских лесах «морильщики» - проповедники и участники массовых самоубийств голодом, получили достаточно широкое распространение. Они «запирали себя в избы или норы, чтобы избежать соблазна спасения жизни, и там держались полного поста до последнего издыхания ».

Вскоре, самым распространенным способом самоубийства среди старообрядцев стало самосожжение. Некто «малый» Сенька в 1666 году докладывал нижегородскому воеводе И. С. Прозоровскому , что «в Нижегородском уезде чернецы, когда пришли стрельцы, запершись в кельях, зажгли их и сгорели ». В марте того же года некто С. А. Зубов писал из Вологды в Москву, что и здесь произошло первое самосожжение: «Четыре человека, нанося в избу сена и склав и запершись, и изнутри зажгли сами и сгорели; да семь человек, утаясь от людей, вышли из деревни ночью в поле и сели в дехтярном срубе, и зажгли сами, и в том срубе сгорели ». В 1660-х годах самосожжения начались и в Поморье .

В 1670–1680-х годах центром самосожжения стало Пошехонье , где, возможно, сжигались не только местные жители, но и москвичи, близко к сердцу принявшие проповедь «огненной смерти». По разным сведениям в этот период на данной территории в «гарях» погибли до 4–5 тысяч человек. Так, в 1672 году в Пошехонском уезде, в Белосельской волости, прихода Пятницкого , сожглись 1920 человек. В городе проповедники самосожжений (уроженец города Поликарп Петров, «новопоставленный» поп пошехонский Семен, «мужик» Семен - пророк, подьячий Иван Григорьев и некий Андрей Окунь) добились того, что погибнуть «в огне» или «в воде» был готов целый город, и только удачное вмешательство их противников помешало осуществлению этого намерения. Значительного распространения достигли гари и в Арзамасском уезде, где продолжались с 1675 по 1678 год.

Несмотря на то, что полемика среди старообрядцев о допустимости самоистребления началась сразу после появления этого феномена, в середине 70-х годов XVII века она приняла особенно острый характер. Среди критиков самоубийств особенно известен ученик игумена Досифея , старец Ефросин, имевший в свою очередь много учеников и последователей, выделившихся даже в особый «скит» или «станицу» его имени - евфросиновщину. В середине 70-х годов он написал по поручению Досифея опровержение на «епистолию» новгородского проповедника самосожжения Ивана Коломенского, а в 1691 году - «Отразительное писание о новоизобретенном пути самоубийственных смертей».

6 января 1679 года произошёл первый известный случай самосожжения в Сибири, организованный в Тобольском уезде на реке Березовке старообрядческим деятелем Доментианом, во время которого, по разным сведениям, погибло от 1700 до 2000 человек.

В ночь с 9 на 10 марта 1682 года произошёл первый известный случай самосожжения на Новгородчине - в селе Федово Ново-Торжского уезда сожгли себя около 50 человек. Крупные самосожжения были отмечены в в Каргопольском уезде, в Дорах.

Однако, после этого случаи самосожжения только участились. Крупнейшие эпизоды самосожжений прошли в Карелии - Палеостровские гари в 1687 и 1688 годах, в которых погибло более 4 тысяч человек и Пудожская гарь 1693 года с одной тысячей жертв. В 1687 году в местечке Березове Олонецкого края сгорело более тысячи человек с неким Пименом во главе. В том же году в Палеостровском монастыре , в северной части Онежского озера, инок Игнатий Соловецкий и 2700 раскольников сожгли себя на глазах явившихся за ними властей. В 1693 году толпа вооруженных старообрядцев, разгромив церковь Пудожского погоста, заперлась в четырёх укрепленных избах деревни Строкиной. Стрельцы бросились было рубить избы, но старообрядцы сами зажглись в них и сгорели в числе 800 чел.

24 октября 1687 года произошло массовое самосожжение в Тюменском уезде, в котором погибло около 300 человек. В том же году в Верхотурском уезде сожглись около 100 человек. В 1688 году в Тобольском уезде добровольно сожгли себя около 50 человек. Однако в Сибири гари вскоре прекратились на полстолетия, и следующее самосожжение состоялось лишь в 1751 году.

В конце XVII века сжег себя с 100 приверженцами князь Петр Петрович Мышецкий, преследуемый правительством за распространение слуха о том, что царь Пётр I - антихрист.

XVIII век

В царствование Петра I произошёл перелом в распространении гарей, и вскоре, по мнению Д. И. Сапожникова, «должно было последовать постепенное, но медленное исчезновение этого изуверства с исторической сцены».

Однако, с 1740-х годов во главе самосожигателей встали представители филипповского согласия , что придало явлению новую силу. Их наставник, старец Филипп, с 70 последователями погиб в огне организованного им же самосожжения в 1743 году на реке Умбе близ выговских скитов, личным примером вдохновив своих последователей на новые самоубийства. До конца XVIII века, по подсчетам Д. И. Сапожникова, в Тобольской губернии произошло 32 самосожжения, в Олонецкой – до 35, в Архангельской – 11, в Вологодской – до 10, в Новгородской – 8, в Ярославской – 4, в Нижегородской, Пензенской и Енисейской – по 1, а всего – 103 самосожжения.

В то же время тенденцией в этом явлении стало постепенное сокращение числа их участников. Для XVIII века, как указывает Н. Н. Покровский, «не были характерны грандиозные гари, каждая из которых уносила в XVII веке тысячи жизней». Если в первых самосожжениях в XVII веке погибло, по данным старообрядческого синодика, 8 416 человек, то в следующих 15 гарях погибло 1 537 человек, а последние массовые самоубийства конца XVIII – XIX веков привели к гибели 149 человек.

XIX век

Массовые самоубийства в старообрядчестве сократились, но не прекратились и в XIX веке. Так, например, в 1827 году около 60 жителей села Копен Аткарского уезда Саратовской губернии из числа нетовцев решились добровольно умереть: 35 человек из них были убиты. В 1860 году в селе Волосово Каргопольского уезда Олонецкой губернии 15 человек, в том числе женщины с малолетними детьми, сожглись в лесу, в срубе .

XX век

Известны два случая массового самоубийства среди старообрядцев, не желавших принимать участие в переписи населения 1926 года . Кроме того, в 1941 году проживающими в республике Тува старообрядцами после нападения Германии на Советский Союз было совершено массовое самоубийство, так как они восприняли это событие как приход Антихриста .

В культуре

См. также

Примечания

1. Прошедшие лекции | Посвятим Воскресный день Богу! Старообрядческие онлайн-лекции (неизв.)
2. Христианская старообрядческая школа. О митрополите Амвросии и его принятии – иерей Вадим Коровин. 15.06.2016 (неизв.) (12 июня 2016). Проверено 16 июня 2016.
3. Пулькин М. В. Самосожжения старообрядцев
4. Церковно-обрядовые реформы Никона – Николаев Михаил Григорьевич | Посвятим Воскресный день Богу! Старообрядческие онлайн-лекции (неизв.) . pvdb.ru. Проверено 16 июня 2016.
5. Н. М. Михайлова. Розыск о расколах. Часть III. Сектантство и раскол «Староверов» в XVII в. Глава 12. Самосожжения. 1995
6. В. В. Болотов. Лекции по истории Древней Церкви. Раскол донатистов
7. В. В. Болотов. Лекции по истории Древней Церкви. Монтанизм
8. // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). - СПб. , 1890-1907.
9. (неизв.) . Архивировано 17 мая 2013 года.
10. Барсков Я.Л. Памятники первых лет русского старообрядчества // Летопись занятий Императорской Археографической комиссии за 1911 год. СПб., 1912. С. 334.
11. НОВЫЙ ИСТОРИЧЕСКИЙ ВЕСТНИК История, исторический журнал, история России, вестник, периодика, периодическая печать, мемуары, рецензии, гражданская война, Белое дело, Российская … (неизв.) . Архивировано 17 мая 2013 года.
12. Зеньковский С. А. Русское старообрядчество: духовные движения XVII в. М., 1995. С. 272.