На Западном фронте мне пришлось некоторое время жить в землянке техника-интенданта Тарасникова. Он работал в оперативной части штаба гвардейской бригады.

Сочинение

Все люди по-разному справляются с трудностями в жизни - кто-то делает это играючи, а у кого-то это получается с трудом. В данном тексте Л.А. Кассиль предлагает нам задуматься над проблемой преодоления трудных периодов в жизни.

Рассказчик знакомит нас с историей военных лет, в которой ему пришлось столкнуться с необычным для него способом преодоления трудностей. Герой жил в одной землянке с техником-интендантом, и в один момент тот обратил его внимание на зеленую веточку, которая проросла в потолке. Автор обращает наше внимание на тот факт, что ради «спокойствия» этой веточки Тарасников даже попросил рассказчика, несмотря на жуткий холод, некоторое время не топить печь, потому что «она [веточка] совсем расти перестала». Этот факт не смог не вызвать изумление героя, однако еще больше он удивился тому, что во время артиллерийского огня, который вот-вот должен был лишить обоих героев жизни, Тарасников беспокоился лишь за сохранность его проросшей веточки. Л.А. Кассиль делает акцент на том, что этот росток стал для техника-интенданта символом борьбы за жизнь – если растение смогло напрячь все свои силы и прорасти вопреки всем обстоятельствам, то как он может бояться смерти? Именно поэтому Тарасников до последнего сохранял спокойствие духа – веточка напоминала ему о том, что «там, за выходом, завешенным сегодня отсыревшей плащ-палаткой, солнце непременно встретит, согреет и даст новые силы…».

Автор считает, что человек способен преодолевать внутренние слабости, ощущая жизненную силу природы, и преодолевать чувство страха и одиночества, наблюдая за тем, как в непригодных для жизни обстоятельствах растет веточка на срубленном дереве, напрягая все жизненные силы.

Я полностью согласна с мнением Л.А. Кассиля и тоже считаю, что иногда, даже в самых трудных обстоятельствах, наличие своеобразного символа жизни, наличие веры, могут помочь человеку несмотря ни на что сохранять спокойствие и надежду.

В повести А.С. Пушкина «Капитанская дочка» пережить восстание, плен, смерть близких героям помогла чистая, сильная, искренняя любовь. Петр Гринев, движимый надеждой на спасение любимой, движимый верой в счастливое будущее, претерпевал любые трудности, шел на схватку с собственной судьбой, ничего не боялся и не перед чем не останавливался. Мария, его возлюбленная, до последнего сохраняла честь, достоинство и веру. И даже, будучи в плену у Швабрина, она любила, верила и ждала Петра – и эти чувства не давали ей сдаться и придавали героине сил. И Петр, и Мария, осознавая собственное положение, до последнего защищали друг друга в суде и ни на миг не поддались чувству страха и безысходности – ими двигало что-то гораздо сильнее этого.

В романе Ф.М. Достоевского одной из главных героинь, Софье Мармеладовой, пережить трудный период в жизни помогла вера. Своеобразным «ростком» девушки был пример Иисуса Христа - и поэтому она, проходя через все испытания в жизни, сохраняла самообладание, чистоту души и нравственную свободу.

Таким образом, можно сделать вывод, что преодолеть трудные периоды в жизни человеку помогает надежда, воплощенная в чем угодно: в ростке ли, в вере или в любви. Человек, имеющий поддержку и опору, в чем бы она ни была воплощена, способен на многое.

Текст Льва Абрамовича Кассиля:

(1)На Западном фронте мне пришлось некоторое время жить в землянке техника - интенданта Тарасникова. (2)0н работал в оперативной части штаба гвардейской бригады. (3)Тут же, В землянке, помещалась его канцелярия.
(4)Целые дни он надписывал и заклеивал пакеты, припечатывал их сургучом, согретым над лампой, рассылал какие-то донесения, принимал бумага, перечерчивал карты, стучал одним пальцем на заржавленной машинка, тщательно выбивая каждую букву.
(5)0днажды вечером, когда я вернулся в нашу халупку, основательно промокнув под дождём, и сел на корточки перед печкой, чтобы растопить её, Тарасников встал из-за стола и подошел ко мне.
-(6)Я, видите ли, - сказал он несколько виновато, - решил временно не топить печки. (7)А то, знаете, печка угар даёт, и это, видимо, отражается на её росте. (8)0на совсем расти перестала.
-(9)Да кто расти перестал?
-(10)А вы что же, до сих пор не обратили внимания? – уставившись на меня с негодованием, закричал Тарасников. - (11)А это что? (12)Не видите?
(12)И он с внезапной нежностью поглядел на низкий бревенчатый потолок нашей землянки.
(14)Я привстал, поднял лампу и увидел, что толстый кругляш вяза в потолке пустил зелёный росток. (15)Бледненький и нежный, с зыбкими листочками, он протянулся под потолок. (16)В двух местах его поддерживали белые тесёмочка, приколотые кнопками к потолочине.
-(17)Понимаете? - заговорил Тарасников. - (18)Всё время росла. (19)Такая славная веточка вымахнула. (20)А тут стали мы с вами топить часто, а ей, видно, не нравится. (21)Я вот тут зарубочки делал на бревне, и даты у меня проставлены. (22)Видите, как сперва быстро росла. (23)Иной день по два сантиметра вытягивала. (24)Даю вам честное благородное слово! (25)А как стали мы с вами чадить тут, вот уже три дня не наблюдаю роста. (26)Так ей и захиреть недолго. (27Давайте уж воздержимся. (28)А меня, знаете, интересует: доберётся он до выхода? (29)Ведь так и тянется поближе к воздуху, где солнце, чует из-под земли.
(30)И мы легли спать в нетопленой, сырой землянке. (31)На другой день я сан уже заговорил с ним о его веточке.
- (32)Представьте себе, почти на полтора сантиметра вытянулась. (33)Я же говорил, топить не надо. (34)Просто удивительное это явление природы!...
(35)Ночью немцы обрушили на наше расположение массированный артиллерийский огонь. (36)Я проснулся от грохота близких разрывов, выплёвывая землю, которая от сотрясения обильно посыпалась на нас сквозь бревенчатый потолок. (37)Тарасников тоже проснулся и зажёг лампочку. (38)Всё ухало, дрожало и тряслось вокруг нас. (39)Тарасникоа поставил лампочку на середину стола, откинулся на койке, заложи! руки за голову:
- (40)Я так думаю, что большой опасности нет. (41)Не повредит её? (42)Конечно, сотрясение, но тут над нами три наката. (43)Разве уж только прямое попадание. (44)А я её, видите, подвязал. (45)Словно предчувствовал...
(46)Я с интересом поглядел на него.
(47)Он лежал, запрокинув голову на подложенные за затылок руки, и с нежной заботой смотрел на зелёный слабенький росточек, вившийся под потолков. (48)Он просто забыл, видимо, о том, что снаряд может обрушиться на вас самих, разорваться в землянке, похоронить нас заживо под землёй. (49)Нет, он думах только о бледной зелёной веточке, протянувшейся под потолком нашей халупы. (50)Только за неё беспокоился он.
(51)И часто теперь, когда я встречаю на фронте и в тылу взыскательных, очень занятых, сухих и чёрствых на первый взгляд, малоприветливых как будто людей, я вспоминаю техника-интенданта Тарасникова и его зелёную веточку. (52)Пусть грохочет огонь над головой, пусть промозглая сырость земли проникает в самые кости, всё равно - лишь бы уцелел, лишь бы дотянулся до солнца, до желанного выхода робкий, застенчивый зелёный росток.
(53)И кажется мне, что есть у каждого из нас своя заветная зелёная веточка. (54)Ради неё готовы мы перенести все мытарства и невзгоды военной поры, потому что твёрдо знаем: там, за выходом, завешенным сегодня отсыревшей плащ- палаткой, солнце непременно встретит, согреет и даст новые силы дотянувшейся, нами выращенной и сбережённой ветке нашей.

(По Л. Кассилю*)

Показать текст целиком

В своем тексте русский прозаик Л.А. Кассиль поднимает проблему преодоления трудных периодов жизни.

Чтобы привлечь внимание читателя к этому вопросу, автор приводит в качестве примера техника-интенданта Тарасникова, нашедшего "...свою заветную зеленую веточку", которая помогла ему перенести все невзгоды военной поры и побороть страх. Кассиль удивлен поступком Тарасникова, который был готов спать в сырой землянке, лишь бы уцелел и дотянулся до солнца "застенчивый зеленый росток". Писатель размышляет о том, что помогает человеку преодолеть трудные минуты жизни, идти вперед и верить в себя.

Автор убежден в том, что, наблюдая за тем, как в непригодных для жизни обстоятельствах,напрягая все свои силы, растет веточка на срубленном дереве, человек может победить внутренние духовные слабости, ощущая жизненную силу природы.

Соглашаясь с Л.А. Кассилем, хочется обратиться к художественной литературе и найти в ней аргу

Критерии

• 1 из 1 К1 Формулировка проблем исходного текста
• 2 из 3 К2

Лев Абрамович Кассиль

Зеленая веточка

На Западном фронте мне пришлось некоторое время шить в землянке техника-интенданта Тарасникова. Он работал в оперативной части штаба гвардейской бригады. Тут же, в землянке, помещалась его канцелярия. Трехлинейная лампешка освещала низкий сруб. Пахло свежим тесом, земляной сыростью и сургучом. Сам Тарасников, невысокий, болезненного вида молодой человек со смешными рыжими усиками и желтым, обкуренным ртом, встретил меня вежливо, но не слишком приветливо.

– Устроитесь вот тут, – сказал он мне, указывая на топчан и тотчас снова склоняясь над своими бумагами. – Сейчас вам подстелят палатку. Надеюсь, моя контора вас не стеснит? Ну и вы, рассчитываю, тоже особенно мешать нам не будете. Условимся так. Присаживайтесь пока.

И я стал жить в подземной канцелярии Тарасникова.

Это был очень беспокойный, необычайно дотошный и придирчивый работяга. Целые дни он надписывал и заклеивал пакеты, припечатывал их сургучом, согретым над лампой, рассылал какие-то донесения, принимал бумаги, перечерчивал карты, стучал одним пальцем на заржавленной машинке, тщательно выбивая каждую букву. По вечерам его мучили приступы лихорадки, он глотал акрихин, но лечь в госпиталь категорически отказывался:

– Что вы, что вы! Куда же я уйду? Да тут все дело без меня станет! Все на мне и держится. На день мне уйти – так потом год не распутаешься тут…

Поздно ночью, вернувшись с переднего края обороны, засыпая на своем топчане, я все еще видел за столом усталое и бледное лицо Тарасникова, освещенное огнем лампы, деликатно, ради меня, приспущенным, и укутанное табачным туманом. От глиняной печурки, сложенной в углу, шел горячий чад. Усталые глаза Тарасникова слезились, но он продолжал надписывать и заклеивать пакеты. Потом он вызывал связного, который дожидался за плащ-палаткой, повешенной у входа в нашу землянку, и я слышал следующий разговор.

– Кто из пятого батальона? – спрашивал Тарасников.

– Я из пятого батальона, – отвечал связной.

– Примите пакет… Вот. Возьмите его в руки. Так. Видите, написано здесь: «Срочно». Следовательно, доставить немедленно. Вручить лично командиру. Понятно? Не будет командира – передадите комиссару. Комиссара не будет – разыщите. Больше никому не передавать. Ясно? Повторите.

– Доставить пакет срочно, – как на уроке, однотонно повторял связной. – Лично командиру, если не будет – комиссару, если не будет – отыскать.

– Правильно. В чем понесете пакет?

– Да уж обыкновенно… Вот тут, в кармане.

– Покажите ваш карман. – И Тарасников подходил к высокому связному, становился на цыпочки, просовывал руку под плащ-палатку, за пазуху шинели, и проверял, нет ли прорех в кармане.

– Так, в порядке. Теперь учтите: пакет секретный. Следовательно, если попадетесь противнику, что будете делать?

Да что вы, товарищ техник-интендант, зачем же я буду попадаться!

Попадаться незачем, совершенно верно, но я вас спрашиваю: что будете делать, если попадетесь?

Да я сроду никогда не попадусь…

– А я вас спрашиваю, если? Так вот, слушайте. Если что, опасность какая, так содержимое съешьте не читая. Конверт разорвать и бросить. Ясно? Повторите.

– В случае опасности конверт разорвать и бросить, а что посередке – съесть.

– Правильно. Через сколько времени вручите пакет?

– Да тут минут сорок и идти всего.

– Точнее прошу.

– Да так, товарищ техник-интендант, я считаю, не больше пятидесяти минут пройду.

– Точнее.

– Да через час-то уж наверняка доставлю.

– Так. Заметьте время. – Тарасников щелкал огромными кондукторскими часами. – Сейчас двадцать три пятьдесят. Значит, обязаны вручить не позднее ноль пятьдесят минут. Ясно? Можете идти.

И этот диалог повторялся с каждым посыльным, с каждым связным. Покончив со всеми пакетами, Тарасников укладывался. Но и во сне он продолжал учить связных, обижался на кого-то, и часто ночью меня будил его громкий суховатый, отрывистый голос:

– Как стоите? Вы куда пришли? Это вам не парикмахерская, а канцелярия штаба! – четко говорил он во сне.

– Почему вошли, не доложившись? Выйдите и войдите еще раз. Пора научиться порядку. Так. Погодите. Видите, человек ест? Можете обождать, у вас не срочный пакет. Дайте человеку поесть… Распишитесь… Время отправления… Можете идти. Вы свободны…

Я тормошил его, пытаясь разбудить. Он вскакивал, смотрел на меня мало осмысленным взглядом и, снова повалившись на койку, прикрывшись шинелью, мгновенно погружался в свои штабные сны. И опять принимался быстро говорить.

Все это было не очень приятно. И я уже подумывал, как бы мне перебраться в другую землянку. Но однажды вечером, когда я вернулся в нашу халупку, основательно промокнув под дождем, и сел на корточки перед печкой, чтобы растопить ее, Тарасников встал из-за стола и подошел ко мне.

– Тут, значит, получается так, – сказал он несколько виновато. – Я, видите ли, решил временно не топить печки. Давайте деньков пять воздержимся. А то, знаете, печка угар дает, и это, видимо, отражается на ее росте… Плохо на нее воздействует.

Я, ничего не понимая, смотрел на Тарасникова:

– На чьем росте? На росте печки?

– При чем же тут печка? – обиделся Тарасников. – Я, по-моему, выражаюсь достаточно ясно. Этот самый чад, он, видно, плохо действует… Она совсем расти перестала.

– Да кто расти перестал?

– А вы что же, до сих пор не обратили внимания?– уставившись на меня с негодованием, закричал Тарасников. -А это что? Не видите?-И он с внезапной нежностью поглядел на низкий бревенчатый потолок нашей землянки.

Я привстал, поднял лампу и увидел, что толстый кругляш вяза в потолке пустил зеленый росток. Бледненький и нежный, с зыбкими листочками, он протянулся под потолок. В двух местах его поддерживали белые тесемочки, приколотые кнопками к потолочине.

– Понимаете? – заговорил Тарасников. – Все время росла. Такая славная веточка вымахнула. А тут стали мы с вами топить часто, а ей, видно, не нравится. Я вот тут аарубочки делал на бревне, и даты у меня проставлены. Видите, как сперва быстро росла. Иной день по два сантиметра вытягивала. Даю вам честное благородное слово! А как стали мы с вами чадить тут, вот уже три дня не наблюдаю роста. Так ей и захиреть недолго. Давайте уж воздержимся. И курить бы надо поменьше. Стебелечек-то нежненький, на него все влияет. А меня, знаете, интересует: доберется он до выхода? А? Ведь так, чертенок, и тянется поближе к воздуху, где солнце, чует из-под земли.

И мы легли спать в нетопленной, сырой землянке. На другой день я, чтобы снискать расположение Тарасникова, сам уже заговорил с ним о его веточке.

– Ну как, – спросил я, сбрасывая с себя мокрую плащ-палатку, – растет?

Тарасников выскочил из-за стола, посмотрел мне внимательно в глаза, желая проверить, не смеюсь ли я над им но увидев, что я говорю серьезно, с тихим восторгом поднял лампу, отвел ее чуточку в сторону, чтобы не закоптить свою веточку, и почти шепотом сообщил мне:

– Представьте себе, почти на полтора сантиметра вытянулась. Я же говорил, топить не надо. Просто удивительное это явление природы!…

Ночью немцы обрушили на наше расположение массированный артиллерийский огонь. Я проснулся от грохота близких разрывов, выплевывая землю, которая от сотрясения обильно посыпалась на нас сквозь

Напишите комментарий к этому тексту, пожалуйста.
На Западном фронте мне пришлось некоторое время жить в землянке техника-интенданта Тарасникова. Он работал в оперативной части штаба гвардейской бригады. Тут же, в землянке, помещалась его канцелярия.
Целые дни он надписывал и заклеивал пакеты, припечатывал их сургучом, согретым над лампой, рассылал какие-то донесения, принимал бумаги, перечерчивал карты, стучал одним пальцем на заржавленной машинке, тщательно выбивая каждую букву.
Однажды вечером, когда я вернулся в нашу халупку, основательно промокнув под дождем, и сел на корточки перед печкой, чтобы растопить ее, Тарасников встал из-за стола и подошел ко мне.
- Я, видите ли, - сказал он несколько виновато, - решил временно не топить печки. А то, знаете, печка угар дает, и это, видимо, отражается на ее росте.. Она совсем расти перестала.
- Да кто расти перестал?
- А вы что же, до сих пор не обратили внимания? - уставившись на меня с негодованием, закричал Тарасников.- А это что? Не видите?
И он с внезапной нежностью поглядел на низкий бревенчатый потолок нашей землянки.
Я привстал, поднял лампу и увидел, что толстый кругляш вяза в потолке пустил зеленый росток. Бледненький и нежный, с зыбкими листочками, он протянулся под потолок. В двух местах его поддерживали белые тесемочки, приколотые кнопками к потолочине.
- Понимаете? - заговорил Тарасников. – Все время росла. Такая славная веточка вымахнула. А тут стали мы с вами топить часто, а ей, видно, не нравится. Я вот тут зарубочки делал на бревне, и даты у меня проставлены. Видите, как сперва быстро росла. Иной день по два сантиметра вытягивала. Даю вам честное благородное слово! А как стали мы с вами чадить тут, вот уже три дня не наблюдаю роста. Так ей и захиреть недолго. Давайте уж воздержимся. А меня, знаете, интересует: доберется он до выхода? Ведь так и тянется поближе к воздуху, где солнце, чует из-под земли.
И мы легли спать в нетопленной, сырой землянке. На другой день я сам уже заговорил с ним о его веточке.
- Представьте себе, почти на полтора сантиметра вытянулась. Я же говорил, топить не надо. Просто удивительное это явление природы!..
Ночью немцы обрушили на наше расположение массированный артиллерийский огонь. Я проснулся от грохота близких разрывов, выплевывая землю, которая от сотрясения обильно посыпалась на нас сквозь бревенчатый потолок. Тарасников тоже проснулся и зажег лампочку. Все ухало, дрожало и тряслось вокруг нас. Тарасников поставил лампочку на середину стола, откинулся на койке, заложив руки за голову:
- Я так думаю, что большой опасности нет. Не повредит ее? Конечно, сотрясение, но тут над нами три наката. Разве уж только прямое попадание. А я ее, видите, подвязал. Словно предчувствовал...
Я с интересом поглядел на него.
Он лежал, запрокинув голову на подложенные за затылок руки, и с нежной заботой смотрел на зеленый слабенький росточек, вившийся под потолком. Он просто забыл, видимо, о том, что снаряд может обрушиться на нас самих, разорваться в землянке, похоронить нас заживо под землей. Нет, он думал только о бледной зеленой веточке, протянувшейся под потолком нашей халупы. Только за нее беспокоился он.

И часто теперь, когда я встречаю на фронте и в тылу взыскательных, очень занятых, суховатых на первый взгляд, малоприветливых как будто людей, я вспоминаю техника-интенданта Тарасникова и его зеленую веточку. Пусть грохочет огонь над головой, пусть промозглая сырость земли проникает в самые кости, все равно - лишь бы уцелел, лишь бы дотянулся до солнца, до желанного выхода робкий, застенчивый зеленый росток.
И кажется мне, что есть у каждого из нас своя заветная зеленая веточка. Ради нее готовы мы перенести все мытарства и невзгоды военной поры, потому что твердо знаем: там, за выходом, завешенным сегодня отсыревшей плащ-палаткой, солнце непременно встретит, согреет и даст новые силы дотянувшейся, нами выращенной и сбереженной ветке нашей.

Текст Льва Абрамовича Кассиля:

(1)На Западном фронте мне пришлось некоторое время жить в землянке техника - интенданта Тарасникова. (2)0н работал в оперативной части штаба гвардейской бригады. (3)Тут же, В землянке, помещалась его канцелярия.
(4)Целые дни он надписывал и заклеивал пакеты, припечатывал их сургучом, согретым над лампой, рассылал какие-то донесения, принимал бумага, перечерчивал карты, стучал одним пальцем на заржавленной машинка, тщательно выбивая каждую букву.
(5)0днажды вечером, когда я вернулся в нашу халупку, основательно промокнув под дождём, и сел на корточки перед печкой, чтобы растопить её, Тарасников встал из-за стола и подошел ко мне.
-(6)Я, видите ли, - сказал он несколько виновато, - решил временно не топить печки. (7)А то, знаете, печка угар даёт, и это, видимо, отражается на её росте. (8)0на совсем расти перестала.
-(9)Да кто расти перестал?
-(10)А вы что же, до сих пор не обратили внимания? – уставившись на меня с негодованием, закричал Тарасников. - (11)А это что? (12)Не видите?
(12)И он с внезапной нежностью поглядел на низкий бревенчатый потолок нашей землянки.
(14)Я привстал, поднял лампу и увидел, что толстый кругляш вяза в потолке пустил зелёный росток. (15)Бледненький и нежный, с зыбкими листочками, он протянулся под потолок. (16)В двух местах его поддерживали белые тесёмочка, приколотые кнопками к потолочине.
-(17)Понимаете? - заговорил Тарасников. - (18)Всё время росла. (19)Такая славная веточка вымахнула. (20)А тут стали мы с вами топить часто, а ей, видно, не нравится. (21)Я вот тут зарубочки делал на бревне, и даты у меня проставлены. (22)Видите, как сперва быстро росла. (23)Иной день по два сантиметра вытягивала. (24)Даю вам честное благородное слово! (25)А как стали мы с вами чадить тут, вот уже три дня не наблюдаю роста. (26)Так ей и захиреть недолго. (27Давайте уж воздержимся. (28)А меня, знаете, интересует: доберётся он до выхода? (29)Ведь так и тянется поближе к воздуху, где солнце, чует из-под земли.
(30)И мы легли спать в нетопленой, сырой землянке. (31)На другой день я сан уже заговорил с ним о его веточке.
- (32)Представьте себе, почти на полтора сантиметра вытянулась. (33)Я же говорил, топить не надо. (34)Просто удивительное это явление природы!...
(35)Ночью немцы обрушили на наше расположение массированный артиллерийский огонь. (36)Я проснулся от грохота близких разрывов, выплёвывая землю, которая от сотрясения обильно посыпалась на нас сквозь бревенчатый потолок. (37)Тарасников тоже проснулся и зажёг лампочку. (38)Всё ухало, дрожало и тряслось вокруг нас. (39)Тарасникоа поставил лампочку на середину стола, откинулся на койке, заложи! руки за голову:
- (40)Я так думаю, что большой опасности нет. (41)Не повредит её? (42)Конечно, сотрясение, но тут над нами три наката. (43)Разве уж только прямое попадание. (44)А я её, видите, подвязал. (45)Словно предчувствовал...
(46)Я с интересом поглядел на него.
(47)Он лежал, запрокинув голову на подложенные за затылок руки, и с нежной заботой смотрел на зелёный слабенький росточек, вившийся под потолков. (48)Он просто забыл, видимо, о том, что снаряд может обрушиться на вас самих, разорваться в землянке, похоронить нас заживо под землёй. (49)Нет, он думах только о бледной зелёной веточке, протянувшейся под потолком нашей халупы. (50)Только за неё беспокоился он.
(51)И часто теперь, когда я встречаю на фронте и в тылу взыскательных, очень занятых, сухих и чёрствых на первый взгляд, малоприветливых как будто людей, я вспоминаю техника-интенданта Тарасникова и его зелёную веточку. (52)Пусть грохочет огонь над головой, пусть промозглая сырость земли проникает в самые кости, всё равно - лишь бы уцелел, лишь бы дотянулся до солнца, до желанного выхода робкий, застенчивый зелёный росток.
(53)И кажется мне, что есть у каждого из нас своя заветная зелёная веточка. (54)Ради неё готовы мы перенести все мытарства и невзгоды военной поры, потому что твёрдо знаем: там, за выходом, завешенным сегодня отсыревшей плащ- палаткой, солнце непременно встретит, согреет и даст новые силы дотянувшейся, нами выращенной и сбережённой ветке нашей.

(По Л. Кассилю*)

Показать текст целиком

В своем тексте русский прозаик Л.А. Кассиль поднимает проблему преодоления трудных периодов жизни.

Чтобы привлечь внимание читателя к этому вопросу, автор приводит в качестве примера техника-интенданта Тарасникова, нашедшего "...свою заветную зеленую веточку", которая помогла ему перенести все невзгоды военной поры и побороть страх. Кассиль удивлен поступком Тарасникова, который был готов спать в сырой землянке, лишь бы уцелел и дотянулся до солнца "застенчивый зеленый росток". Писатель размышляет о том, что помогает человеку преодолеть трудные минуты жизни, идти вперед и верить в себя.

Автор убежден в том, что, наблюдая за тем, как в непригодных для жизни обстоятельствах,напрягая все свои силы, растет веточка на срубленном дереве, человек может победить внутренние духовные слабости, ощущая жизненную силу природы.

Соглашаясь с Л.А. Кассилем, хочется обратиться к художественной литературе и найти в ней аргу

Критерии

• 1 из 1 К1 Формулировка проблем исходного текста
• 2 из 3 К2