Зима 1945 года, Ялта. На высшем уровне готовится встреча лидеров стран антигитлеровской коалиции. Спецслужбы союзников разрабатывают план по охране Сталина, Рузвельта и Черчилля. И не зря: стало известно, что в городе планируется теракт. Смотрите 7 мая в 17.15 на телеканале «МИР» фильм «Ялта-45».

А знаете ли вы, как называлась операция по обеспечению безопасности лидеров «Большой тройки», почему ванну для Рузвельта перекрашивали семь раз и зачем Черчилль после конференции отправился в Севастополь ? Об этих и других малоизвестных подробностях исторических событий 1945 года в Крыму - в материале «МИР 24».

Ялтинская конференция «Большой тройки» - руководителей СССР, Великобритании и США - сыграла колоссальную роль в истории послевоенного мироустройства. Вторая мировая война фактически подходила к концу, и в центре внимания лидеров трех ведущих мировых держав того времени оказались вопросы послевоенного раздела мира. Именно на Ялтинской конференции были решены такие важные вопросы, как границы Польши и Советского Союза и создание независимых государств на Балканах, границы зон оккупации Германии и меры по ее максимальному ослаблению, условия вступления СССР в войну с Японией и судьба военнопленных и перемещенных лиц.

В отличие от Тегеранской конференции 1943 года, на которой все три страны выступали примерно в одинаковой роли, Ялтинская стала фактическим триумфом Советского Союза. Начать хотя бы с места проведения высокой встречи. Первоначально главы США и Великобритании предлагали встретиться в Шотландии - месте, равно удаленном и от американских, и от советских берегов. Сталин отказался от шотландского плана - как гласит легенда, потому что не хотел ехать к «мужчинам в юбках». В действительности же советский руководитель прекрасно понимал, что именно его страна, чья армия уже стояла в сотне километров от Берлина, вправе диктовать свои условия.

Он сделал все, чтобы американский и британский руководители своими глазами увидели те катастрофические разрушения, которым немцы подвергли советские города и села. Это давало Сталину существенный козырь в переговорах о репарациях - и как показало время, это был правильный шаг. После Шотландии в качестве места встречи предлагались - из тех же соображений - Рим , Александрия, Иерусалим , Афины и даже Мальта , но все эти идеи были отвергнуты Москвой в пользу Крыма. И союзники пошли на уступки.

Всего два месяца понадобилось Советскому Союзу на то, чтобы организовать встречу в Ялте - несмотря на то, что Крым был так же разорен, как и все остальные оккупированные территории СССР. Операция по проведению встречи по инициативе Уинстона Черчилля получила два кодовых названия. «Аргонавты», поскольку себя и президента США британский премьер сравнил с аргонавтами, плывущими к берегам Крыма за новым золотым руном. И «Остров» - в целях конспирации, с намеком на Мальту.

За 60 дней нескольким сотням рабочих со всей страны, которыми руководили офицеры НКВД и НКГБ, а также оперативникам, контрразведчикам и военным, удалось сделать все, чтобы проведение Ялтинской конференции стало не просто возможным, но и продемонстрировало возможности СССР по послевоенному восстановлению. И нужный эффект был достигнут!

Как маршал Сталин продемонстрировал, кто в Ялте главный

Встречу в Ялте и британский премьер Уинстон Черчилль, и американский президент Франклин Рузвельт рассматривали как возможность прежде всего добиться от советского лидера Иосифа Сталина уступок в вопросе военной поддержки операций войск США и Великобритании в Германии. К февралю 1945 года именно Красная армия добилась наиболее внушительных результатов, подойдя почти к самому Берлину, тогда как союзники были куда дальше и испытывали большие трудности.

Понимали союзники и то, что, согласившись на встречу в Ялте, они поставили себя в положение приглашенных гостей, которые во многом зависят от хозяина. Чтобы подчеркнуть это, маршал Сталин сначала не поехал встречать прибывавших на аэродром в городе Саки высоких гостей, а когда Рузвельт, и сам недовольный таким нарушением протокола, и по просьбе Черчилля выразил советскому лидеру свое неудовольствие, тот дал понять, что долгая затяжка с открытием второго фронта и безусловное лидерство СССР в продвижении к Берлину и разгроме Германии дают ему такое право. Кстати, на первую официальную встречу втроем 4 февраля Сталин демонстративно опоздал - единственный раз за всю Ялтинскую конференцию. И этот намек союзники тоже поняли правильно.

Разграбленные крымские дворцы обставляли заново

Фото: wikipedia.org / общественное достояние

Двухлетняя оккупация Крыма немецкими войсками дорого обошлась полуострову - в том числе и в самом прямом смысле. Когда Ялта уже была выбрана в качестве места встречи, и начались инспекторские поездки по крымским дворцам, выяснилось, что дворцы эти в полном смысле слова ободраны фашистами до голых стен. В частности, в Ливадийском дворце, который должен был стать главным местом переговоров, не осталось даже тканевых обоев на стенах и медных ручек на дверях - все вывезли «сверхчеловеки» в немецкой форме. Поэтому обстановку в Ливадийском, Юсуповском и Воронцовском дворцах пришлось собирать буквально с бору по сосенке - со всего Советского Союза. Как вспоминал один из очевидцев тех событий, из Москвы в Крым эшелонами везли мебель и предметы обстановки, ковры и ковровые дорожки, кухонную утварь и дорогие сервизы.

Что такое операция «Долина»

Под таким кодовым названием проходила операция по обеспечению проживания и безопасности участников Ялтинской конференции. Для восстановления разрушенных дворцов, ремонта крымских дорог, ведущих в Ялту от аэродрома Саки (там приземлялись самолеты Рузвельта и Черчилля) и Симферополя (туда поездом из Москвы приезжал Сталин), а также для решения других бытовых вопросов были задействованы порядка 2500 рабочих, половину из которых сразу «бросили» в Ливадию . В мероприятиях по обеспечению безопасности участвовали около тысячи только оперативников НКВД и НКГБ Крымской АССР, не считая подразделений войск по охране тыла и других воинских частей. В течение двух недель поблизости от места проведения конференции не осталось ни одного немецкого военнопленного, а в конце января в радиусе 30 км от Ливадийского дворца выселили все местное население.

На Южном берегу за месяц провели 287 оперативных мероприятий, проверив более 67 тысяч человек и задержав почти 400, а также изъяв 267 винтовок, 1 пулемет, 43 автомата, 49 пистолетов, 283 гранаты и 4186 патронов. Кроме того, к началу конференции в Черном море у берегов Ялты выстроили тройное кольцо из боевых кораблей, задействовали около 300 боевых самолетов, а место проведения встречи прикрывали на суше два круглосуточных кольца охраны, к которым ночью добавлялось третье.

Как Ливадийский дворец стал главным местом встречи «Большой тройки»

Фото: wikipedia.org / общественное достояние

Хотя дворцов в Крыму, в том числе и в окрестностях Ялты, хватает, к конференции готовили только три из них. В Юсуповском разместили советскую делегацию, в Воронцовском в Алупке - британскую, а Ливадийский отвели американцам. И хотя дипломатический протокол требует, чтобы местом переговоров была нейтральная территория, все основные мероприятия конференции с самого начала планировалось проводить «дома» у президента США Франклина Делано Рузвельта.

Связано это было прежде всего с тем, что американский президент передвигался исключительно в инвалидной коляске, страдая от давнего заболевания полиомиелитом. Организация постоянных переездов Рузвельта заняла бы дополнительное время и плохо сказалась бы на его самочувствии, что тоже входило в противоречие с дипломатическим протоколом. В итоге из двух нарушений решили выбрать меньшее и встречаться там, где было удобно лидеру США.

Как ванную для Рузвельта семь раз перекрашивали

Фото: wikipedia.org / общественное достояние

Документальных подтверждений этому факту не осталось, однако очевидцы событий января 1945 года уверенно рассказывали о нем. На последнем этапе подготовки к конференции в доводке помещений, отведенных для лидеров «Большой тройки», участвовали британские и американские специалисты.

Инспекторам из США показалось, что выбранный советскими рабочими колер краски, которой покрыли стены ванной возле апартаментов Франклина Рузвельта, плохо сочетается с видом на Черное море. В итоге, чтобы добиться нужного оттенка, ванную комнату перекрашивали семь раз. И судя по всему, все-таки сумели угодить вкусам самого знаменитого лидера США ХХ века. Собираясь домой, Рузвельт поделился со Сталиным своими планами после отставки выкупить Ливадийский дворец и поселиться в нем на пенсии.

Почему Уинстон Черчилль улетел из Крыма последним

Фото: wikipedia.org / общественное достояние

Иосиф Сталин и Франклин Рузвельт уехали из Ялты одновременно - на следующий день после окончания Ялтинской конференции. Лидер СССР на автомобиле добрался до Симферополя и оттуда отправился в Москву на поезде, а президент США 12 февраля вылетел с аэродрома Саки на самолете С-45 и в сопровождении шести истребителей отправился в Каир .

А вот британский премьер задержался в Крыму еще на двое суток, успев добраться до Севастополя. Причиной тому стал визит Уинстона Черчилля в Балаклаву, точнее, в Альминскую долину, где в середине осени 1854 года атака британской легкой кавалерии стоила жизни представителям многих аристократических родов Великобритании. Были среди них и герцоги Мальборо, предки Уинстона Черчилля. А обещание организовать ему визит в Балаклаву было одним из аргументов в пользу проведения конференции в Ялте.

Как у Сталина перед конференцией остался всего один переводчик

Фото: wikipedia.org / общественное достояние

В течение всей Великой Отечественной войны на международных встречах Иосифу Сталину оказывали помощь два переводчика - Владимир Павлов и Валентин Бережков. В ходе операции «Долина» советская контрразведка проверяла и всех участников будущей встречи, не исключая переводчиков. Именно в ходе этой проверки вскрылся тот факт, что родители переводчика Бережкова остались на оккупированной территории - в Киеве.

Но этим дело не ограничилось: несмотря на все усилия самого Валентина Бережкова найти своих родных, успеха он не достиг, из чего контрразведчики сделали вывод, что его родители могли покинуть город вместе с отступающими немцами (много позже выяснилось, что они уехали из города еще в 1943 году). Этого оказалось достаточно, чтобы отстранить переводчика от участия в конференции, и в Ялту со Сталиным отправился только Владимир Павлов.

ПОЗНАЙ ДЗЕН С НАМИЧИТАЙ НАС В ЯНДЕКС. НОВОСТЯХ

Или встречу лидеров СССР, США и Великобритании Иосифа Сталина, Франклина Рузвельта и Уинстона Черчилля, все исследователи и историки называют исторической. Именно на ней, в период с 4 по 11 февраля 1945 года, было принято ряд решений, которые на десятилетия вперед определили уклад Европы и мира в целом.

В то же время встреча "Большой тройки" не ограничивалась только принятием геополитических решений. Были официальные и неофициальные приемы, неформальные встречи, остановки в пути, многие из которых до сих пор окутаны тайной.

Не Мальта, не Сицилия, не Рим. В Ялту!

Первая встреча Сталина, Рузвельта и Черчилля состоялась в ноябре 1943 года в Тегеране. На ней были определены предварительные сроки высадки союзников в Европе в 1944 году.

Сразу после Тегерана-43 и высадки союзнических войск во Франции в июне 1944 года главы трех государств в личной переписке начали зондировать почву о проведении встречи. По свидетельству историков, первым затронул тему о новой конференции, или как сейчас принято говорить, саммите, президент США Франклин Рузвельт. В одном из своих посланий к Сталину он пишет: "в скором времени следовало бы устроить встречу между вами, Премьер-министром и мною. Г-н Черчилль полностью с этой мыслью согласен".

Встречу первоначально предполагалось устроить в Северной Шотландии, Ирландии, затем на острове Мальта. Среди возможных мест встречи назывались также Каир, Афины, Рим, Сицилия и Иерусалим. Однако советская сторона, несмотря на возражения американцев, настояла на проведении конференции на своей территории.

Черчилль, как и американцы, не хотел ехать в Крым и отмечал в письме Рузвельту, что "там ужасный климат и условия".

Тем не менее, местом встречи был выбран именно Южный берег Крыма и конкретно Ялта, которая была менее разрушена после оккупации.

"Эврика" и "Аргонавт"

Что разрешил Сталин британскому премьеру, который так не хотел выбираться в Крым, так это дать кодовое название конференции, которое упоминалось в секретной переписке. А именно "Аргонавт". Брюзга Черчилль предложил это название, как бы проводя параллель между античными героями древнегреческих мифов, отправившихся в Причерноморье за золотым руном, и участниками Ялтинской конференции, которые отправляются практически в те же места, но "золотым руном" для них станет будущее мира и раздел сфер влияния.

Греческая мифология незримо витала в отношениях "Большой тройки". Не случайно Тегеранская встреча 1943 года проходила под кодовым наименованием "Эврика". Согласно преданиям, именно этим легендарным восклицанием ("Нашел!") Архимед из Сиракуз открыл закон о том, что "на тело, погруженное в жидкость… ".

Не случайно и Тегеран-43 показал сближение позиций глав трех великих держав, которые действительно нашли общий язык и пути к полноценному сотрудничеству.

Самолеты, зенитки, корабли и бронепоезда: безопасность превыше всего

Хотя в феврале 1945 года война была в завершающей стадии, вопросам безопасности участников Ялтинской конференции уделялось повышенное внимание.

По данным российского писателя и историка Александра Широкорада, которые он приводит в своей публикации в "Независимом военном обозрении", для обеспечения безопасного проведения встречи были привлечены тысячи советских, американских и британских сотрудников служб охраны и безопасности, корабли и авиация Черноморского флота и ВМС США и Великобритании. Со стороны США в охране президента участвовали подразделения морской пехоты.

Противовоздушную оборону только принимающего делегации аэродрома Саки составляли более 200 зенитных орудий. Батареи были рассчитаны на ведение семислойного огня на высоту до 9000 м, прицельного огня - на высоту 4000 м и заградительного огня - на расстояние до 5 км до аэродрома. Небо над ним прикрывали свыше 150 советских истребителей.

В Ялте было развернуто 76 зенитных пушек и почти 300 зенитных автоматов и крупнокалиберных пулеметов. Любой самолет, появившийся над районом проведения конференции, должен был немедленно сбиваться.

Охрана шоссейных дорог обеспечивалась личным составом семи контрольно-пропускных пунктов в составе более 2 тыс человек.

При проезде автомобильных кортежей участвовавших в конференции делегаций по всей трассе их следования прекращалось все остальное движение, а из жилых домов и квартир, выходивших на трассу, были выселены жильцы - их место заняли сотрудники госбезопасности. В Крым для обеспечения безопасности дополнительно было переброшено около пяти полков НКВД и даже несколько бронепоездов.

Для охраны Сталина вместе с советской делегацией в Юсуповском дворце в поселке Кореиз было выделено 100 сотрудников госбезопасности и батальон войск НКВД в количестве 500 человек. Для зарубежных делегаций, прибывших с собственной охраной и службами безопасности, советской стороной была выделена внешняя охрана и коменданты для занимаемых ими помещений. В распоряжение каждой иностранной делегации выделялись советские автомобильные подразделения.

Достоверных данных о том, что Гитлер намеревался устроить покушение на своих противников в Крыму, нет. Да и не до этого ему тогда было, когда советские войска стояли уже в сотне километров от стен Берлина.

Русское гостеприимство: икра с коньяком, но без птичьего молока

Сакский аэродром стал главным аэродромом для приема делегаций, прибывающих в Крым. В качестве запасных рассматривались аэродромы Сарабуз под Симферополем, Геленджик и Одесса.

Сталин и делегация Советского правительства прибыла в Симферополь на поезде 1 февраля, после чего отправился на машине в Ялту.

Самолеты Черчилля и Рузвельта приземлились в Саках с промежутком примерно в один час. Здесь их встречал нарком иностранных дел Вячеслав Молотов, другие высокопоставленные лица СССР. В целом в Крым с Мальты, где накануне проходила встреча американского президента и британского премьера, было доставлено 700 человек, входивших в состав официальных делегаций США и Великобритании на встречах со Сталиным.

По данным первого исследователя неофициальных нюансов Ялтинской встречи, крымского историка и краеведа Владимира Гурковича, с которым пообщался корреспондент РИА Новости (Крым), делегации союзников встречали с большой помпой. Кроме обязательных в таком случае выстраивания почетных караулов и других почестей, советская сторона устроила и грандиозный прием неподалеку от летного поля.

В частности, были установлены три большие палатки, где стояли столы со стаканами сладкого чая с лимоном, бутылки водки, коньяка, шампанского, тарелки с икрой, копченой осетриной и семгой, сыром, вареными яйцами, черным и белым хлебом. Это притом, что в СССР еще действовали продовольственные карточки, а Крым менее года назад был освобожден от оккупантов.

Книга Гурковича о бытовых и неофициальных подробностях проведения Ялтинской конференции вышла в свет в 1995 году и стала первым подобным изданием на эту тему. Краевед собирал свидетельства еще живых на тот момент участников событий: охранников - сотрудников НКВД, поваров, официантов, летчиков, обеспечивающих "чистое небо" над Крымом.

Он говорит, что, по свидетельству одного из поваров, готовившего блюда для приема на Сакском аэродроме, никаких ограничений в яствах и напитках не было.

"Все должно было быть на самом высоком уровне и, наша страна должна была подтвердить этот уровень. А столы действительно ломились от всевозможных деликатесов", — отмечает крымский краевед.

И это только на столах официальных делегаций. А американских и английских летчиков принимали в Сакском военном санатории имени Пирогова, где было подготовлено порядка 600 мест для них. Русское гостеприимство проявилось и здесь. Им готовили по меню, утвержденному специальным приказом начальника тыла Черноморского флота. По словам очевидцев, столы также ломились от изобилия: на них было все, кроме птичьего молока.

Черчилль курил сигару в Симферополе, а Сталин брился в Алуште

На самом деле секретной эту остановку премьер-министра Великобритании в Симферополе, в доме на улице Шмидта, 15, назвать нельзя. По пути следования кортежей из Сак было предусмотрено несколько мест возможных остановок для отдыха. Одна из них была в Симферополе, а вторая в Алуште. Первой из них воспользовался Черчилль по пути в Ялту, а второй Сталин.

Дом по улице Шмидта в Симферополе ранее был домом приемов, или иначе гостиницей Совета народных комиссаров Крымской АССР. Во время оккупации там проживали высокопоставленные офицеры вермахта, поэтому здание и внутренние помещения были достаточно ухоженными и готовыми к приему высоких гостей.

Сэр Уинстон Леонард Спенсер-Черчилль был известным любителем коньяка и сигар, которые он употреблял не жалея своего здоровья. При перелете с Мальты, а это достаточно долгий путь, он отправил телеграмму Сталину, что уже в полете и "уже позавтракал". А на аэродроме в Саках союзников встречало не менее теплое гостеприимство, с армянским коньяком и шампанским для британского премьера.

Как отмечает Владимир Гуркович, ничего необычного в остановке Черчилля в Симферополе нет. Ему, скорее всего, необходимо было время для того, чтобы "прийти в себя, подумать и в очередной раз выкурить сигару". А пробыл он в гостевом доме не более часа, и действительно, выйдя на балкон, по свидетельству одного из сотрудников госбезопасности, выкурил традиционную сигару.

Гуркович также приводит данные о том, что председатель Совнаркома СССР Иосиф Сталин после приезда в Крым останавливался в Алуште — на так называемой даче "Голубка" отставного царского генерала Голубова, на первом этаже. "Здесь он отдохнул и побрился", — свидетельствовала архивная запись, найденная Гурковичем.

"Голубка" примечательна еще и тем, что именно здесь останавливался будущий наследник престола Николай Александрович (Николай Второй) и его будущая супруга Александра Федоровна в 1894 году, после благословения их брака умирающим в Ливадии императором Александром Третьим.

Франклин Делано Рузвельт из Сак без остановок сразу направился в Ливадийский дворец.

Рузвельт и Черчилль уже после конференции посетили Севастополь, который лежал в руинах. А британский премьер побывал в Балаклаве, где один из его предков погиб в Крымской войне (первая оборона Севастополя 1854-1855 годов). Впрочем, в своих мемуарах он об этой поездке не упоминает.

Сталин к Юсуповым, Рузвельт к Романовым, Черчилль к Воронцовым

Основным местом проведения встречи стала Ливадия — бывшее имении российских императоров, начиная с Александра Второго. Известный всем Ливадийский дворец был построен в 1911 году архитектором Николаем Красновым для последнего из Романовых, Николая Второго.

Именно Ливадийский дворец был определен и главной резиденцией делегации США на переговорах, которую возглавлял Рузвельт. Президент Соединенных штатов с 1921 года был прикован к инвалидной коляске из-за полиомиелита и был ограничен в перемещениях. Поэтому Сталин, чтобы лишний раз не подвергать риску здоровье Рузвельта и создать ему комфортные условия, для работы определил Ливадию — как для размещения делегации США, так и заседаний саммита "Большой тройки".

Черчиллю и делегации Великобритании достался не менее роскошный дворец генерал-губернатора Новороссии графа Воронцова в Алупке, который строился по проекту английского архитектора Эдварда Блора.

Сталин выбрал для своей резиденции дворец князя Юсупова в Кореизе.

Ряд исследователей отмечают, что такое расположение было выбрано, якобы не случайно: Кореиз расположен между Алупкой и Ливадией, и Сталин мог наблюдать за всеми перемещениями союзников.

Мягко, говоря, это не так, или не совсем так. Службы наблюдения и прослушки советской госбезопасности работали на высоком уровне, поэтому вряд ли Сталин стал бы отдергивать занавеску и наблюдать, с какой частотой курсируют кортежи между английской и американской резиденциями.

Мебель и продукты доставляли эшелонами

Дворцы Южнобережья после оккупации выглядели весьма плачевно. Немцы старались вывезти все максимально ценное из предметов обстановки и оформления. Поэтому с советской стороны были предприняты колоссальные усилия для максимально комфортного проведения конференции.

Достаточно сказать, что для этого в Крым было доставлено свыше 1500 вагонов оборудования, строительных материалов, мебели, сервизов, кухонной утвари и продовольствия.

На ремонт одного только Ливадийского дворца было затрачено 20 тысяч рабочих дней. В Ливадии, а также в Кореизе и Алупке были сооружены бомбоубежища, поскольку не исключалась возможность налета вражеской авиации.

Рузвельт, который с опаской ехал на саммит, был, тем не менее, восхищен дизайном своих апартаментов. Все было в его вкусе: шторы на окнах, драпировки на дверях, покрывала на кроватях его и дочери и даже телефонные аппараты во всех комнатах были голубого цвета. Этот цвет был самым любимым цветом Рузвельта и, как он выражался, "ласкал его голубые глаза".

В Белом зале дворца, где проходили основные заседания конференции, был смонтирован круглый стол для переговоров Большой тройки. Для рабочих нужд членов делегаций подготовили бывшую биллиардную, где было подписано большинство документов, внутренний Итальянский дворик и весь садово-парковый ансамбль.

В Ливадии, где находилась не только американская делегация, но и проходили основные переговоры лидеров СССР, США и Великобритании, были установлены три электростанции. Одна работающая и две дублирующие. В Алупке и Кореизе — по две.

Публикация подготовлена на основе собственных материалов РИА Новости (Крым) и открытых источников

«Создавалось впечатление, что Сталин лучше относится к Рузвельту, чем к Черчиллю»

На что влияли и на что не могли повлиять личные отношения, сложившиеся между лидерами «большой тройки»? Об этом в интервью «Историку» размышляет завкафедрой истории и политики стран Европы и Америки МГИМО МИД России, профессор, доктор исторических наук Владимир Печатнов

– Как вы оцениваете роль личных отношений между лидерами антигитлеровской коалиции?

– Она была чрезвычайно велика, что связано с вполне объективными причинами. В годы войны концентрация власти в руках руководства оказалась высочайшей. Это касалось не только Советского Союза и Иосифа Сталина, но и союзников – США и Великобритании, Франклина Рузвельта и Уинстона Черчилля. Недаром Черчилль говорил, что «их приказу повинуется 25 млн солдат по всему свету».
Не будет преувеличением сказать, что три лидера действительно вершили судьбы мира. И от того, как складывались их отношения, зависели жизни миллионов людей. Несмотря на серьезные различия в геополитических интересах государств, да и в чертах личностей самих Сталина, Рузвельта и Черчилля, им тем не менее удалось наладить отношения в рамках коалиции, и это было большим достижением. Достаточно сравнить эту ситуацию с той, что сложилась по другую сторону фронта: страны «оси», хотя и были близки по политическими режимам, так и не научились взаимодействовать друг с другом. В итоге антигитлеровская коалиция располагала не только ресурсным и политическим, но и важным организационным преимуществом перед противником.

– Если у Рузвельта не было негативного багажа в отношениях с Россией, то у Черчилля такой багаж был. На заре советской власти британский политик считался одним из главных врагов большевизма и одним из идеологов интервенции Антанты в годы гражданской войны. Как это влияло на их отношения со Сталиным?

– Действительно, с 1917 года Уинстон Черчилль был последовательным противником советского строя. Напомню его призыв – «задушить большевизм, как ребенка, в колыбели». Сталин, конечно, прекрасно понимал, с кем имеет дело и на этот счет никаких иллюзий не питал. Его отношение к Черчиллю во многом определялось этим историческим фоном.

Фото предоставлено М.Золотаревым

Но еще важнее, с моей точки зрения, разное отношение Сталина к двум странам – Великобритании и США, что обуславливало и то, как он выстраивал отношения с их лидерами. За Рузвельтом стояла огромная экономика, колоссальная военная мощь, и это делало его в глазах Сталина главным союзником на протяжении большей части войны. Великобритания же постепенно ослабевала, и потому отношения с Черчиллем не имели такого решающего значения. Сталин, особенно после Сталинграда, больше дорожил отношениями с США, с Рузвельтом, а не с Черчиллем. Этому способствовали и личные качества американского президента – обходительность, уравновешенность, которые, безусловно, выделялись на фоне ершистого, крайне эмоционального Черчилля.

– Как вы считаете, правда ли, что между Сталиным и Рузвельтом, выражаясь современным политическим языком, возникла «личная химия»? Или это скорее была игра?

– Конечно, трудно отделить политический интерес от личных симпатий или антипатий. Можно уверенно говорить лишь о том, что Сталин относился к Рузвельту с подчеркнутым уважением. Рузвельт же в контактах с советским лидером держался ровно, но при этом все, кто наблюдал их, подчеркивали, что Сталин общался с Рузвельтом как со старшим партнером, хотя тот был на два с половиной года его младше.

Вместе с тем отношения между Сталиным и Черчиллем были хотя и неровными, сложными, но в каком-то смысле и более близкими. Напомню, личных встреч у советского лидера с премьер-министром Великобритании было в два раза больше, чем с американским президентом: четыре против двух. Причем речь идет об обстоятельных встречах: помимо Тегерана и Ялты, Черчилль наносил визиты в Москву в августе 1942-го и октябре 1944-го. Да и интенсивность сталинской переписки в годы войны с Черчиллем была выше, чем с Рузвельтом. Возможно, это объясняется тем, что по европейским сюжетам (а как раз этот регион по понятным причинам занимал Сталина больше всего) он гораздо чаще и сотрудничал, и спорил именно с Черчиллем, а не с Рузвельтом, который все-таки держался в стороне от многих европейских тем. Поэтому утверждать, что отношения с Рузвельтом у Сталина были ближе, чем с Черчиллем, наверное, неправильно. Просто расхождения интересов Советского Союза и Британской империи в тот период были значительно более серьезными, чем расхождения с США, и, вероятно, в связи с этим создавалось впечатление, что Сталин лучше относится к Рузвельту, чем к Черчиллю.

– Что лежало в основе расхождений СССР с Британской империей?

– Сфера британских интересов была ближе к нашим границам – это и Балканы, и Восточная Европа, и Средиземноморье, и Турция, и Иран, который стал одним из узлов противоречий в начале холодной войны. Немудрено, что англичане к усилению влияния Советского Союза в данных регионах относились болезненнее, чем американцы, которые смотрели на все это издалека. Вот почему на протяжении большей части Второй мировой войны расхождения геополитических интересов СССР и США были менее ощутимыми, чем наши разногласия с англичанами. Как потом скажет министр иностранных дел Великобритании Эрнст Бевин: «Советский Союз терся о края Британской империи».

На Потсдамской конференции, проходившей с 17 июля по 2 августа 1945 года, США представлял новый президент Гарри Трумэн (в центре). Фото предоставлено М. Золотаревым

– Можно ли говорить, что на переговорах «большой тройки» кто-то из лидеров доминировал?

– Тут нужно каждый раз учитывать, о каком периоде идет речь. Одно дело – Тегеран-43, другое – Ялта-45. Уже в Тегеране сформировался негласный советско-американский тандем, прежде всего по вопросу открытия второго фронта. Как известно, Сталин и Рузвельт оказывали большое давление на Черчилля и в итоге добились своего: второй фронт был открыт в июне 1944 года.

Недаром Черчилль сравнивал свое положение на Тегеранской конференции с положением «маленького британского ослика», зажатого между «советским медведем» и «американским бизоном». Впрочем, здесь имел место и своего рода «оптический обман». Как сильная политическая фигура и опытнейший лидер, Черчилль заставлял Великобританию казаться сильнее, чем она была на самом деле. Но «про себя» англичане хорошо понимали, что их былая мощь постепенно уходит, перетекая к американцам и Советскому Союзу. А вместе с тем сокращалось и собственно влияние британского премьера на мировые процессы. Черчилль воспринимал это весьма болезненно…

В Ялте же, с учетом наших успехов на фронте, роль Сталина в советско-американском тандеме еще больше возросла. Он, несомненно, был лидером Ялтинской конференции – и как ее хозяин, и как хозяин положения на ключевом, Восточном фронте Второй мировой войны.

– Можно ли доверять оценкам, которые давал Черчилль личным и деловым качествам Сталина? Известны его слова о том, что Сталин переигрывал Рузвельта, что в интеллектуальном плане он был выше их всех.

– Да, Черчилль не раз хвалебно высказывался о «маршале Сталине» и в своем кругу говорил, что ему нравится иметь дело с таким великим человеком. Хотя, мне кажется, он отчасти завидовал военным успехам своего советского визави.
Однако существовала и другая крайность. В личном общении Черчилль воздерживался от прямых нападок на Сталина, но бывали моменты, когда он с бешенством реагировал на какие-то поступки советского лидера и особенно на критику с его стороны. В таких случаях громоотводом, как правило, становился советский посол в Лондоне Иван Майский.

Я думаю, Черчилль был искренен и в этом бешенстве, и в восхвалениях Сталина. Ему вообще были свойственны крайности, перепады настроения – как всякому пьющему человеку, постоянно мечущемуся от депрессии к эйфории. С одной стороны, Сталин мог вызвать у него слезы умиления комплиментами (Майский фиксировал это в своих телеграммах), а с другой – довести его до бешенства и негодования укорами и критикой (ча- сто, кстати, вполне справедливой). Так что, повторюсь, на мой взгляд, Черчилль был искренен, когда отдавал должное Сталину как выдающемуся политику. Кстати, и в годы Второй мировой, и в период холодной войны, даже в своей знаменитой фултонской речи, он не позволял себе открытых личных выпадов в адрес Сталина, называл его своим товарищем по оружию и высоко ценил его роль в войне.

– Говоря о Сталине-дипломате, обычно дают противоречивую характеристику. Как правило, отмечают, что он сумел добиться огромных успехов в создании антигитлеровской коалиции и в послевоенном переустройстве мира. Но при этом, вспоминая о его договорах с Германией лета-осени 1939 года, подчеркивают его недальновидность. Мол, договоры с Гитлером были аморальны, и к тому же они не выполнили той задачи, которую ставил Сталин, не позволили выиграть время для подготовки к войне и т. д. Как вы оцениваете Сталина-дипломата?

– И пакт с Гитлером, и война его, конечно, многому научили. Когда Гитлер в конечном счете оказался гораздо более коварным и авантюрным человеком, чем предполагал Сталин, это дало ему хороший урок. Но все-таки, с моей точки зрения, и в 1939-м Сталин действовал исходя из внешнеполитических интересов страны (разумеется, в том виде, как он их понимал в тот период), и это было для него главным.

Кстати, тот же Черчилль и публично, и в частных беседах в целом одобрительно отзывался о сталинском сговоре с Гитлером, считая его геополитическим императивом в создавшейся ситуации. Да и Рузвельт никогда не говорил, что пакт с Гитлером был ошибкой Сталина. Он просто видел, что этот пакт будет недолговечным, что рано или поздно СССР столкнется с Германией. Но в принципе они с пониманием относились к этому решению руководства Советского Союза.

Что касается войны, то почти все участники событий отмечали большое дипломатическое искусство Сталина, подчеркивали, что в ходе переговоров он был на голову выше многих своих партнеров. Мы находим это и в мемуарах англичан, которые отнюдь не были склонны преувеличивать достоинства Сталина. По их отзывам, он был основательнее подготовлен, более последовательно рассуждал, чем, скажем, Рузвельт, был лучшим стратегом и обладал большей способностью к логическому мышлению, чем импульсивный Черчилль.

Уинстон Черчилль, Гарри Трумэн и Иосиф Сталин на Потсдамской конференции. Фото предоставлено М. Золотаревым

– И это при том, что Черчилль считал себя более искушенным и более профессиональным политиком, всегда гордился тем, что всю жизнь провел в британском парламенте – кузнице политических кадров…

– Думаю, что в контактах со Сталиным опыт, приобретенный Черчиллем в британском парламенте, скорее шел ему во вред. Ведь парламентский опыт в случае с Черчиллем – это в первую очередь опыт красноречия, опыт пафосной риторики, который мало подходил для кулуарных переговоров внутри «большой тройки». А Черчилля нередко заносило на таких встречах: со своим красноречием он часто отступал от темы и говорил не по существу. У Сталина была другая школа. Он говорил очень конкретно и по-деловому: участники переговоров всегда отмечали это как его достоинство. Да и сам Черчилль признавал, что Сталин был ничуть не слабее его и Рузвельта. Кстати, Рузвельт тоже был склонен к риторике, и им такой сугубо деловой стиль советского лидера казался непривычным, иногда даже коробил их своей резкостью и прямотой.

– Весьма показательно высказывание Гарри Трумэна в 1941-м: для США было важно, чтобы либо немцы перебили русских, либо русские немцев. Можно ли говорить, что эту точку зрения разделяло большинство тогдашнего американского истеблишмента или все-таки она была маргинальной?

– Это было сказано в самом начале войны, когда СССР только вступил в нее, и в то время такое мнение было достаточно популярным. Давайте вспомним, что представляли собой в 1941 году Советский Союз и Германия с точки зрения США. Два вражеских, идеологически чуждых режима схватились между собой, и у Америки появился соблазн занять положение «третьего радующегося», наблюдающего за тем, как два противника уничтожают друг друга.

Должен отметить, что, когда цитируют эту фразу Трумэна, очень часто забывают ее вторую часть. «При всем при том я не желаю победы Германии», – добавил будущий президент США. То есть даже такой ястреб, как Трумэн, понимал, что Германия была куда более опасным врагом, чем Советский Союз. А уж Рузвельт тем более это понимал. Так что в целом в Америке мало кто сомневался в том, что СССР – это все-таки союзник, а гитлеровская Германия – смертельный враг и что нужно объединиться для победы над ним.

Хотя, конечно, точка зрения Трумэна была широко распространена. Тем более что возможности СССР в начале войны считались очень небольшими, многим казалось, что его поражение – всего лишь вопрос времени. И в таком случае не было смысла помогать Советам.

– Но ведь линия Рузвельта, направленная на выстраивание конструктивных отношений с Москвой, вызывала недовольство в правящих кругах Америки?

– Здесь тоже есть нюансы. Отметим первый период войны, когда Рузвельт принял ключевые решения о распространении ленд-лиза на СССР, об исключительном статусе советского лендлиза, когда от нас не требовали никакого подтверждения заявок, а старались просто их выполнять, веря нам, что называется, на слово. Вот тогда, особенно после Перл-Харбора, когда американцам самим понадобилось вооружение, эта позиция поддержки Советского Союза встречала сопротивление со стороны военных. Рузвельту приходилось его преодолевать.

Уинстон Черчилль в начале 1900-х годов. Фото предоставлено М. Золотаревым

Потом, когда стало ясно, что СССР перемалывает основные силы вермахта, уже трудно было возражать против помощи Красной армии в борьбе с фашизмом, которая спасала миллионы американских жизней. Наконец, уже после Сталинграда, в момент коренного перелома в войне, отношение военной верхушки, дипломатического и разведывательного сообществ США снова начало меняться. Их больше стал волновать вопрос, как далеко на запад продвинется Советский Союз в процессе окончательного разгрома Германии и какую цену запросит за решающий вклад в этот разгром. Посыпались подсказки Рузвельту, что необходимо поставить заслон победному шествию Красной армии в Европе (в том числе на Балканах) с тем, чтобы не допустить геополитического прорыва СССР. Постепенно начало нарастать скрытое сопротивление политике Рузвельта, которое к концу войны стало весьма ощутимым. Но пока Рузвельт был жив, он благодаря своему авторитету, тому, что основные рычаги власти были у него руках, часто действовал в обход государственной бюрократии и умел сдерживать это усиливающееся сопротивление, возникшее в правящих кругах США. Его смерть в апреле 1945-го спровоцировала постепенное вытеснение просоветского лобби и в этом смысле серьезно повлияла на характер советско-американских отношений.

– Есть версия, что смерть Рузвельта ускорили. Как вы относитесь к такой трактовке?

– Я не видел серьезных тому подтверждений, хотя известно, что у Сталина были сомнения по поводу официальной версии смерти президента США. Не надо забывать, что Рузвельт уже был физически изношен к концу войны, это стало заметно с 1944 года, а уж в Ялте он и вовсе был далеко не в лучшей форме. Так что Рузвельт вполне мог умереть от кровоизлияния в мозг, удивительно, как он вообще так долго держался.

– А с чем связано выдвижение в качестве вице-президента Гарри Трумэна? Считается, что Рузвельт был не в восторге от этого решения Демократической партии…

– Это было не идеальное для него решение, но оно было наименьшим из зол, поскольку предыдущий вице-президент Генри Уоллес (в 1941–1944 годах) имел репутацию человека весьма странного, даже радикального в глазах бизнеса и политической верхушки. Большое внимание кандидатуре вице-президента в ходе последних выборов Рузвельта в 1944 году уделялось как раз из-за неважного физического состояния президента. Об этом вслух не говорилось, но многие понимали, что четвертый срок он вряд ли осилит. Тот факт, кто станет вице-президентом, приобретал особое значение. Помимо Трумэна, существовали и другие, но Рузвельт сам из всех возможных вариантов выбрал все-таки его. На мой взгляд, Гарри Трумэн представлялся президенту оптимальной кандидатурой, поскольку он был прост и предсказуем и его выдвижение не вызывало серьезных разногласий. В то же время Рузвельт, видимо, считал его тем человеком, который не пустит по ветру его политическое наследие. Внешняя политика – это отдельный вопрос, но я не думаю, что в 1944-м она являлась решающим фактором. Важнее всего была сама необходимость найти замену Рузвельту – предсказуемую, надежную, приемлемую для большей части политической элиты. Поэтому Трумэн и стал вице-президентом.

– Как изменились отношения внутри «большой тройки» со сменой основных игроков?

– Это была серьезная перемена. Один из американских историков назвал Рузвельта «главной скрепой тройки». Рузвельт был в лучших отношениях со Сталиным и Черчиллем, чем они друг с другом, а экономика его страны – США – была ведущей в мире. Это делало Рузвельта ключевой фигурой. Поэтому его неожиданный уход имел глубокие последствия. Прежде всего он сдерживал антисоветскую тенденцию – с его смертью ее развитие ускорилось, и вскоре она стала доминирующей. Хотя поначалу Трумэн по инерции и под влиянием рузвельтовских советников действовал весьма осторожно в отношениях с СССР, был готов на уступки и не всегда шел на поводу у Черчилля, склоняющего его к более жесткой политике. Но в целом Трумэн, в отличие от Рузвельта, гораздо больше опирался на бюрократию, а в этой среде сохранялись сильные традиции антисоветизма, и потому они быстро оказались доминирующими.

У Трумэна не было опыта общения ни со Сталиным, ни с Черчиллем. Вообще, личная дипломатия не была его стихией. Например, он очень не хотел ехать в Потсдам, потом с удовольствием оттуда уехал, считая эту встречу «тройки» последней. Мне представляется довольно важным именно этот психологический фактор.

Иосиф Сталин постоянно получал оперативную информацию с фронтов

Сталин, Черчилль и Рузвельт – при всех антипатиях и сложностях – привыкли иметь дело друг с другом, за годы войны притерлись и знали, что можно ожидать от своих партнеров. У них была заинтересованность в сохранении этого формата, ситуации, когда обо всем можно договориться. Сталин не случайно сказал в Ялте: «Пока все мы живы, нам нечего бояться, мы не допустим опасных расхождений между нами». Может, это было произнесено отчасти для красного словца, но все же, я уверен, личный фактор имел большое значение.

У Трумэна же не было ни опыта личной дипломатии, ни вкуса к ней, что заставляло его чувствовать себя новичком рядом с такими тяжеловесами. Это не настраивало его на поддержание каких-либо конструктивных отношений со Сталиным. Он ощущал внутреннее превосходство советского лидера, особенно в Потсдаме, об этом сохранились записи в его дневнике. Поэтому, я считаю, приход Трумэна и ускорил наступление холодов в советско-американских отношениях. Но он не был их первопричиной, поскольку к тому времени расхождение интересов двух стран все больше и больше усиливалось.

– То есть, даже если бы лидеры «большой тройки» остались теми же, что и в годы войны, накапливающиеся противоречия между странами-победителями все равно не дали бы сохраниться тому духу союзничества, который возник во время Второй мировой?

– Думаю,что в целом этот поворот был неизбежен. Общий враг побежден, и на первое место вышли разные представления трех стран как о безопасности, так и о собственных национальных интересах. Разумеется, поворот мог принять иные формы, более мягкие, компромиссные. Но, по сути, этот путь был неизбежен в той степени, в какой неизбежность вообще существует в истории.

– А что стало точкой невозврата, гранью, после прохождения которой процесс сотрудничества завершился и начался бесповоротный путь к холодной войне?

– Одну такую точку найти сложно, поскольку процесс был разноскоростным в разных сферах. Если говорить о военном сотрудничестве, то понятно, что с окончанием боевых действий против общих врагов необходимость в совместной стратегии отпала. Интересно, что американские военные планировали, что к осени 1945-го Советский Союз станет основным противником США, а британский Генштаб по указанию Черчилля уже в мае 1945-го рассматривал вариант войны с СССР (операция «Немыслимое»). В торгово-экономических отношениях инерция была сильнее: у Сталина вплоть до 1946 года сохранялась надежда получить от американцев выгодный заем на послевоенное восстановление. Но США водили нас за нос в этом вопросе. По инерции продолжались и какие-то контакты в сфере культуры: напомню, что глушение западных радиостанций в СССР началось только в 1947-м. Так что в разных областях этот процесс развивался с разными скоростями и одну точку невозврата, повторюсь, назвать очень трудно.

Мне кажется, что гораздо больше изменилась политика Запада в отношении СССР, чем политика Сталина в отношении Запада. Здесь, наверное, поворотными стали зима-весна 1946 года, когда появилась «длинная телеграмма» Джорджа Кеннана, в которой он излагал суть будущей стратегии «сдерживания» СССР, когда прозвучала фултонская речь Черчилля и военное планирование западных союзников перешло в ярко выраженное антисоветское русло. Вероятно, именно тогда в американской и британской политике произошел этот решающий сдвиг. А после запуска плана Маршалла назад дороги уже не было…

Антигитлеровская коалиция в ходе Второй Мировой войны оформилась еще летом 1941 года, после нападения Германии на Советский Союз, однако общение лидеров стран-участниц долгое время велось, что называется, в удаленном режиме.

Между тем, разрешение тех или иных политических вопросов очень часто зависит от личного общения руководителей.

Сталин выбрал Иран

До 1943 года самым активным из членов «большой тройки» был премьер-министр Англии Уинстон Черчилль . В августе 1941 года на встрече с президентом США Франклином Рузвельтом была подписана Атлантическая хартия. В январе и июне 1942 года Черчилль встречался с Рузвельтом в Вашингтоне, а в августе 1942 года - в Москве с советским лидером Иосифом Сталиным.

Тем не менее, идея большой международной конференции витала в воздухе. Реальностью она смогла стать после успехов Красной Армии под Сталинградом и на Курской дуге в конце 1942 - начале 1943 года. В войне наметился коренной перелом, который позволил перейти к высокой дипломатии.

Вопрос места проведения конференции был разрешен при помощи более чем 30 писем, которые были написаны друг другу Сталиным, Рузвельтом и Черчиллем. В качестве возможных мест проведения предлагались Иран, Северная Африка и Кипр.

Фотофакт: АиФ

На иранском варианте настаивал Сталин, который подчеркивал, что ситуация на фронте не позволяет ему уезжать далеко из страны без устойчивой связи с военным командованием Красной Армией.

Черчилль и Рузвельт согласились с предложением Сталина.

Поражение Отто Скорцени

Иран во время войны был достаточно неспокойным местом, которое кишело гитлеровскими агентами. Недружественную антигитлеровской коалиции политику проводил шах Ирана Реза-хан Пехлеви. В 1941 году советские и английские войска провели совместную операцию «Согласие», в ходе которой Иран был полностью оккупирован. Сопротивления иранской армии практически не было. В 1942 году союзники формально передали власть в стране сыну свергнутого шаха Мохаммеду Реза Пехлеви . Однако войска союзников оставались на территории страны, поэтому власть нового шаха была достаточно условной.

После принятия решения о проведении международной конференции в Тегеране в конце ноября - начале декабря 1943 года, спецслужбы СССР, США и Великобритании начали работу по обеспечению безопасности лидеров стран во время их пребывания в Иране.

Тегеранская конференция чрезвычайно интересовала и представителей фашистской Германии. После разгрома на Курской дуге шансы гитлеровцев успешно завершить войну стали призрачными, и для нового перелома в войне нужно было предпринимать нечто неординарное. Например, одновременную ликвидацию всех трех лидеров антигитлеровской коалиции.

План такой операции под названием «Длинный прыжок» был действительно разработан абвером. Операцию должен был осуществить отряд спецназа под руководством знаменитого немецкого диверсанта Отто Скорцени, которому удалось освободить арестованного в Италии фашистского лидера Бенито Муссолини.

Однако о готовящейся операции немцев стало известно советской разведке. Для обезвреживания нацистской агентуры была задействована сеть советской резидентуры в Иране.

Особую роль в срыве гитлеровских планов сыграла группа молодых советских агентов во главе с тогда совсем юным Геворком Вартаняном - будущей легендой отечественной разведки.

Фотофакт: АиФ

Группе Вартаняна удалось вычислить базу немецких радистов в окрестностях Тегерана, которые готовили высадку основной группы диверсантов. В ходе совместной операции советской и английской разведок радисты были арестованы, а сама гитлеровская акция сорвана.

Кроме того, накануне встречи в Тегеране прошли повальные аресты, в ходе которых было задержано до 400 человек, сотрудничавших с гитлеровской разведкой. Планы убийства Сталина, Рузвельта и Черчилля так и остались планами.

Черчилля принудили ко «второму фронту» во Франции

Советское посольство в Тегеране находилось напротив английского. Сталин сумел убедить Рузвельта остаться жить в посольстве СССР, а не ездить в удаленное посольство США. Между посольствами СССР и Великобритании создали брезентовый коридор, чтобы перемещения лидеров не были видны извне.

Вокруг своеобразного советско-британского «дипломатического центра» были созданы три кольца обороны из танков и пехоты, исключив, таким образом, возможность внезапного прорыва.

Черчилль и Рузвельт прибыли на конференцию на самолете, советская делегация во главе со Сталиным добралась до Тегерана литерным поездом через Сталинград и Баку.

Главным вопросом Тегеранской конференции, начавшейся 28 ноября, был, как и предыдущие два года, вопрос об открытии «второго фронта» в Европе.

Советский Союз, в 1941-м и 1942-м годах находившийся в тяжелейшем положении, добивался открытия «второго фронта» в Северной Франции. Эти предложения не были реализованы вплоть до конца 1943 года.

Более того, Черчилль и в Тегеране настаивал на вспомогательном характере операции «Оверлорд» (кодовое название высадки союзных войск на французском берегу Ла-Манша), считая основной так называемую «балканскую стратегию». Ее главная цель заключалась в действиях англо-американских сил в Италии и на Балканах.

Однако и Сталин, и Рузвельт хорошо понимали, что замысел Черчилля заключается в недопущении Красной Армии в страны Восточной и Юго-Восточной Европы.

Разочарованный Сталин после того, как дискуссия зашла в тупик, встал из-за стола, бросив Молотову: «Пошли, у нас слишком много дел дома». В планы Черчилля срыв конференции союзников не входил, и компромисс был достигнут - открытие «второго фронта» во Франции было назначено на май 1944 года. Советский Союз обязывался в те же сроки предпринять масштабное наступление, дабы лишить Германию возможности переброски дополнительных сил на Запад.

Германии могло не стать совсем

Великобритания и США также получили обещание помощи СССР на Дальнем Востоке - Сталин гарантировал вступление Советского Союза в войну против Японии после разгрома гитлеровской Германии. Данное решение Уинстон Черчилль назвал «историческим».

На Тегеранской конференции активно обсуждалось и будущее Германии после разгрома нацизма. Проекты США и Великобритании не сулили немцам ничего хорошего - Рузвельт предлагал разделить страну на пять независимых государств, Черчилль также выступал за расчленение Германии. Лишь советская сторона настаивала на сохранении Германии как независимого государства при условии ее демилитаризации, демократизации, уничтожении нацистских порядков и суда над фашистскими преступниками.

Впрочем, избежать территориальных потерь Германия не могла. Союзники согласились с тем, что в пользу Советского Союза должна отойти территория Восточной Пруссии. Также за счет немецких территорий планировалось решить «польский вопрос» - независимая Польша получала их в качестве компенсации за утрату отошедших СССР Западной Украины и Западной Белоруссии.

Фотофакт: АиФ

Тут стоит заметить, что сам переход Западной Украины и Западной Белоруссии к СССР в 1939 году был восстановлением границы по так называемой «линии Керзона», справедливость которой западные державы признали еще в 1920 году.

Окончательно «польский вопрос» в Тегеране решен не был, а лишь наметились пути его разрешения.

На Тегеранской конференции обсуждался вопрос создания новой международной организации взамен Лиги Наций, которая должна была взять на себя вопросы безопасности и сотрудничества в послевоенном мире. Контуры будущей Организации Объединенных Наций прочерчивались все четче и четче.

Главным итогом встречи лидеров в Тегеране стало то, что мир увидел - антигитлеровская коалиция крепка и намерена свернуть хребет фашизму во что бы то ни стало.

До полной победы было еще далеко, но сомнений в том, что песенка Гитлера и его подельников спета, практически не осталось. Для «истинных арийцев» наступало время платить по счетам.