Прочитав эту книгу, вы познакомитесь с событиями, происходившими в период царствования Ивана Грозного, Бориса Годунова, Михаила Федоровича и Алексея Михайловича. Вы поймете значение и суть деятельности Посольского приказа – одного из центральных важнейших государственных учреждений России XVI-XVII веков. На многочисленных архивных источниках, в основе которых коллекции посольских книг РГАДА, автор рассказывает о становлении и эволюции первого дипломатического института России. В книге повествуется о следующих взаимосвязанных областях: истории Посольского приказа и его документации, истории дипломатических отношений, биографиях выдающихся дипломатов и руководителях Посольского приказа. Бурная и драматическая эпоха формирования Российского государства, его внешняя и внутренняя политика предстанут перед вами через призму жизни и деятельности государственных служащих. Воспроизведена атмосфера работы Посольского приказа и обстоятельства зарубежных поездок российских послов. Сопоставляя судьбы организаторов отечественной дипломатии, автор показывает, как на протяжении двух столетий эволюционировали их образ, самосознание и дипломатические методы.

Внешняя и внутренняя политика средневековой России неотделима от Посольского приказа – учреждения, которое разрабатывало и осуществляло ее основные направления с конца XV до начала XVIII в. Для ведения дипломатической службы каждая страна имела свои, присущие определенной эпохе атрибуты: учреждения, штат, этикет, обычай, формы и обмена информацией, дипломатическую документацию и даже язык. Значимость, функции, состав служащих Посольского приказа менялись в соответствии с государственным строительством и усложнением внешнеполитических задач, стоявших перед Россией. Это было время образования и укрепления Русского централизованного государства, освобождения страны от ордынского ига, укрепления суверенитета и возникновения широких международных связей как с Востоком, так и с Западом, выхода Руси к берегам Тихого океана.

В ходе усиления централизованной власти Боярская дума подчас мешала проводить самодержавную политику. Уже в правление великого князя Василия III (1505–1533) возник частный совет государя, состоявший из наиболее близких и доверенных лиц, так называемая Ближняя дума. Наиболее сложные вопросы внутренней и внешней политики предварительно обсуждались членами Ближней думы, а затем уже подготовленное решение выносилось на утверждение Боярской думы. Состав и численность Ближней думы полностью зависели от царя.

Дипломатические документы называют ее членов «ближние думцы», упоминаются они чаще всего как личные представители царя во время переговоров с иноземными дипломатами «о государьских тайных делах». Будучи за границей, российские послы объясняли, что «великие дела у великого государя нашего ведают большие думные люди Ближней думы». Характерно замечание Ивана IV Грозного английскому послу: «...у нас издавна того не ведетца, что нам, великим государем, самим с послы говорить». Обычай этот сохранялся и в XVII в. Известный дипломат АЛ. Ордин-Нащокин писал царю Алексею Михайловичу: «В Московском государстве искони, как и во всех государствах, посольские дела ведают люди тайной Ближней думы».

Французский офицер, капитан Жак Маржерет, завербовавшийся на службу в Россию в 1600 г., в своих записках начала XVII в. описал состав Боярской думы следующим образом: «Определенного числа членов Думы не существует, так как от императора зависит назначить, сколько ему будет угодно. При мне оно доходило до тридцати двух членов. Тайный Совет для дел особой важности состоит обычно из самых близких родственников императора... Сверх того в Думе держат двух думных дьяков, которых я считаю скорее секретарями, чем канцлерами, как они толкуют. Один из них тот, в ведомство к которому направляют всех послов и дела внешней торговли. Другой тот, в ведомстве которого все дела военных...»

В середине XVI в. в дворцовых хоромах московского Кремля существовала палата, служившая постоянным местом заседаний Думы. В XVII в., в период правления царя Алексея Михайловича (1645–1676), Дума чаще всего заседала в так называемой Передней палате. Имеются также документальные свидетельства о заседаниях бояр в Золотой и Столовой палатах. Если царь выезжал из Москвы, бояре следовали за ним, и заседания Боярской думы могли происходить в Измайлове, Коломенском, Троице-Сергиевском монастыре и т. д.

Из состава Боярской думы – бояр, казначеев и дьяков – назначалась «ответная комиссия». На нее возлагалось ведение переговоров с иноземными послами. Комиссия официально именовалась «советниками», «большими людьми», «которые у великого князя в избе живут», и являлась связующим звеном между Боярской думой во главе с великим князем и иностранными дипломатами. Русский историк С.А. Белокуров называет состав комиссий Боярской думы, назначавшихся на встречу с различными послами с 1497 по 1561 год.

Прибывший на аудиенцию с государем посол предъявлял верительную грамоту и затем удалялся в одну из палат Кремлевского дворца. При великом князе Василии III Ивановиче послов принимали в Набережной палате (1522), в Средней избе (1527; 1548), Брусяной выходной избе (1539). С середины XVI в. почти все приемы совершались в Столовой брусяной избе, а в конце столетия – в Средней Золотой подписной (1586) и в Грановитой (1591) палатах. Через некоторое время к послу являлась назначенная для переговоров ответная комиссия, чтобы выслушать и передать главе государства его «Речи». Предварительно комиссия получала наказ о ведении переговоров: «большие люди» «против речей» великого князя «с бояры ответ чинили». Комиссии обычно состояли из одного-двух, а в особенно важных случаях – из трех членов Боярской думы, их помощниками были дьяки (два-три человека). Если ранг иностранного дипломата был недостаточно высок или же дипломатический вопрос не имел большого значения, то с ответом могли послать дьяка без бояр.

Посольский приказ - один из центральных государственных органов России в середине 16 - начале 18 вв., осуществлявший общее руководство и текущую работу по сношениям с иностранными государствами.

Посольский приказ - один из центральных государственных органов России в середине 16 - начале 18 вв., осуществлявший общее руководство и текущую работу по сношениям с иностранными государствами. Образован в начале 1549 г. в связи с передачей "посольских дел" И. М. Висковатому. Главными функциями Посольского приказа были: отправка русских посольств за границу и приём иностранных посольств, подготовка текстов "наказов" русским послам, соглашений, ведение переговоров, с начала 18 в. - назначение и контроль за действиями постоянных русских дипломатических представителей за границей.

Посольский приказ ведал иностранными купцами во время их пребывания в России. Кроме того, Посольский приказ занимался выкупом и обменом русских пленных, управлял рядом территорий на Ю.-В. страны, ведал донскими казаками и служилыми татарами-помещиками центральных уездов. В зависимости от Посольского приказа во 2-й половине 17 в. находились Малороссийский приказ, приказ Великого княжества Литовского, Смоленский приказ.

Коллегия приказа в 17 в. обычно возглавляла Новгородскую четь (см. Чети), а также Владимирскую четверть и Галицкую четверть. В приказе хранились государственные печати (прикладывались к дипломатическим и внутриполитическим актам), государственный архив, включавший важнейшую внешнеполитическую и внутриполитическую документацию. С приказом связано возникновение в 17 в. ряда официальных историко-политических соч. В состав приказа помимо его коллегии (от 2-3 до 5-6 чел.), входили дьяки, подьячие, переводчики и золотописцы. Структурно Посольский приказ делился на повытья по территориально-государственному признаку. В 16-17 вв. Посольский приказ возглавляли виднейшие русские дипломаты - Висковатый, А. Я. и В. Я. Щелкаловы, А. И. Иванов, А. Л. Ордин-Нащокин, А. С. Матвеев, В. В. Голицын и др.

С образованием в начале 18 в. Посольской канцелярии (сначала походной, затем постоянной в Петербурге) роль Посольского приказа постепенно падает. Упразднён в 1720. Заменен Коллегией иностранных дел.

Лит.: Белокуров С. А., О посольском приказе, М., 1906; Леонтьев А. К., Образование приказной системы управления в Русском государстве, М., 1961.

5. ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ ПОСОЛЬСКОГО ПРИКАЗА ПО УСТАНОВЛЕНИЮ ДИПЛОМАТИЧЕСКИХ ОТНОШЕНИЙ МЕЖДУ МОСКОВСКИМ ГОСУДАРСТВОМ И ЗАРУБЕЖНЫМИ СТРАНАМИ

А. Установление дипломатических отношений с европейскими странами и регулярных мирных (дипломатических или даннических) со странами Востока

За всю 150-летнюю историю своей деятельности Посольский приказ установил отношения с 10 новыми европейскими государствами и 8 азиатскими, в то время как до образования Посольского приказа всего за 70 лет, т. е. за вдвое меньший срок, были установлены отношения с 18 странами.

Если же учесть, что из 10 стран, вошедших в отношения с Россией в период деятельности Посольского приказа, реальными странами, с которыми «работал» Посольский приказ, можно считать лишь 5 (поскольку Мальтийский орден не мог считаться «страной», а Бавария, Ганновер, Генуя и Сардиния могут быть фактически записаны в актив Посольской канцелярии Петра I, а не аппарата Посольского приказа), то надо признать, что Посольский приказ почти... бездействовал. В Азии количественные результаты деятельности Посольского приказа по установлению дипотношений с новыми странами выглядят еще более обескураживающе: если исключить марионеточные полугосударства-полуколонии, которые спустя полвека были поглощены Москвой, то остаются Персия и Грузия, отношения с которыми поддерживались крайне нерегулярно и превратились в постоянные лишь с XVIII в., т. е. за хронологическими рамками деятельности Посольского приказа.

Эти количественные результаты работы Посольского приказа позволяют сделать вывод о характере и направлении деятельности этого ведомства. Ведомство, разумеется, не бездельничало, а работало в полную силу и даже, как мы знаем из документов, с большим напряжением. Но главной задачей русской дипломатии были контроль и наблюдение за сношениями с заграницей, а не поощрение этих сношений, не их развитие и стимуляция. Наоборот, ставилась задача держать сношения с любой державой в жестких, строго определенных рамках. И за соблюдением этих правил неусыпно следили дьяки и подьячий внешнеполитического ведомства.

Другая важная задача русской дипломатии заключалась в постепенном собирании державы, в неустанном приобретении и присоединении к Русскому государству новых территорий. В этом деле русские дипломаты проявляли исключительное рвение, настойчивость и целеустремленность, последовательность и терпение и нередко - самоотверженность, т. е. самые лучшие, самые светлые государственные и человеческие качества. Этот факт нельзя не отметить и не подчеркнуть, ибо памятником деятельности именно дипломатов Посольского приказа является Русское государство, Россия как великая держава.

Десятилетиями, даже порой полустолетиями, веками шли они упорно, настойчиво к поставленной цели, не форсируя событий, чтобы не допустить какой-либо промашки, что всегда считалось в русской дипломатии непростительной ошибкой. Лучше меньше, да лучше, тише едешь - дальше будешь - вот принципы, которыми всерьез руководствовались в Посольском приказе, никогда не стремясь к быстрому, но преходящему и эфемерному успеху, к внешним эффектам. Так, например, полное присоедине-ние племенных государств Приобья - задача, казалось бы, заранее «обреченная» на успех, - тем не менее растянулось на 50 лет, но прошло исключительно гладко, без всяких эксцессов; присоединение Грузии (Кахетии, Карталинии, Имеретии) потребовало столетия с лишним, но зато прошло в полном согласии и единстве с правящими кругами и сословиями этого государства, с согласия и одобрения всего грузинского народа.

Именно в этой поистине пчелиной, кропотливой работе по сбору и приобщению новых территорий к Русскому государству и состояли смысл и историческое значение всей деятельности Посольского приказа как внешнеполитического ведомства.

Особенно показательна деятельность Посольского приказа в отношении европейских стран. Она служит прекрасной иллюстрацией методов работы этого учреждения.

Если мы внимательно посмотрим вышеприведенную таблицу, то заметим, что установлению отношений с европейскими новыми странами в период существования Посольского приказа всегда предшествовали длительные, предварительные, «прощупывающие» переговоры, тянувшиеся нередко годами. Они шли о том, можно ли и стоит ли признавать то зарубежное государство, которое обращалось к царю с просьбой вступить в дипломатические отношения. Нередко на такое обращение следовала вообще резкая отповедь московских бояр, заявлявших от имени царя, что-де нашему государству «неподручное», невыгодное, ненужное дело - вступать с кем-то в отношения.

Посольский приказ выяснял, проверял и перепроверял всеми доступными тогда средствами, солидное ли это царство-государство, которое просит вступить в отношения с Россией, и не уронит ли «знакомство» с ним достоинство Московского царства и его царя.

В результате этой придирчивой, строгой политики Москва установила отношения с такими странами, как Великобритания (так она стала называться со времен Тюдоров!), Голландия - в то время владение Испании при Филиппе II и Изабелле Испанской, - т. е. с двумя крупнейшими государствами тогдашней Европы, политически сильными и экономически чрезвычайно полезными для сношений с Россией. Что же касается их политической ориентации, то реакционный режим Филиппа II в Европе (охватывающий Испанию, Португалию, Королевство Обеих Сицилии, Милан, Бельгию и Нидерланды) не нуждается в особой «презентации», его историческое значение хорошо известно.

В отношении «малых» государств - Тосканы и Швейцарии - и тут московские дипломаты показали себя полностью на высоте, не ошибившись в выборе друзей. Тоскана и Швейцария отвечали принципу «мал золотник, да дорог». Это были наилучшие в тогдашней Европе центры подготовки специалистов высочайшей квалификации. Именно отсюда вербовались в Московское государство военные, инженеры, архитекторы, строители, ремесленники, врачи, ученые, художники, артисты, используемые и непосредственно как специалисты своей профессии, и как учителя, подготавливающие русских специалистов той же отрасли.

В то же время такие страны, как Курляндия, которую московские дипломаты за государство совсем не считали, ибо ее территория равнялась всего-навсего двум уездам (Митавский и Голдингенский), а ее глава был вовсе не знатным человеком, а обедневшим внуком бывшего гермейстера Ливонии Готхарда Кеттлера, давнего врага Русского государства, были вовсе не нужны России в качестве «друзей», но могли стать, если бы их «приласкать», невыгодными нахлебниками. А посему московские дипломаты заставили герцога Якова I целых 11 лет уламывать подьячих Посольского приказа присылать им ценные подарки и иные «поминки», чтобы они только замолвили словечко о нем и его герцогстве перед Его Царским Величеством.

Так что «бедные родственники» и прочие ненужные «для дел», а лишь способные увеличить число иностранных контрагентов «невыгодные» государства отсеивались как пустой балласт для внешнеполитических дел России бдительными дипломатами Посольского приказа. Они вовсе не гнались за численностью дипкорпуса и не помышляли о расширении штатов своего ведомства, скромно работая над поддержанием отношений с тремя десятками стран, что было вполне тогда достаточно.

Основным направлением работы Посольского приказа било не допустить просачивания в Россию разной западной «крамолы», изолировать иностранцев в России и русских от иностранцев, а также собирание военных, политических и экономических данных о положении в странах Европы и Азии.

Лишь при Петре I, еще до полной ликвидации Посольского приказа, произошел перелом в прежних методах работы и в принципах установления дипотношений с зарубежными странами. Петр 1 внес во внешнюю политику массу субъективизма и волюнтаризма, не считаясь с прежними русскими традициями. Он устанавливал дипломатические отношения со всеми, кто о том либо просил, либо был ему лично так или иначе знаком. Вот почему он уже в первые годы своего правления установил отношения с массой мелких немецких монархов, с которыми он познакомился во время своего пребывания и наездов в Западной Европе (их мы даже не указываем, ибо большинство этих «государств» просто исчезло с политической карты после Северной войны и особенно после наполеоновских войн в конце XVIII - начале XIX в.). Именно в силу этих качеств Петра I в числе «друзей» России или стран, имеющих с ней дипотношения, оказалась всякая «шушера» вроде дряхлеющей Генуэзской республики, полумарионеточного «королевства» Сардинии и Сицилии, зажатой между Австрийской империей и Пруссией Баварии или крошечного Мальтийского ордена, отношения с которым могли щекотать лишь самолюбие таких монархов, как Петр I и его «правнук» Павел I. Старые подьячие Посольского приказа установления отношений с подобными странами не допустили бы. Они (т. е. аппарат Посольского приказа) обладали при старых царях, при всей своей якобы рабской подчиненности воле государя, умением заставлять монарха принимать лишь те решения, которые были традиционны для русской дипломатии, и имели полную возможность с фактами в руках доказать все невыгоды признания той страны, которая была не нужна, бесполезна или даже вредна для России.

Петр I сломал эту проверенную, работавшую безошибочно, хотя и страшно рутинную, медленно действующую машину. За время своей жизни он отстранил дипломатов-профессионалов от принятия решений во внешнеполитических делах. Но эта практика длилась недолго - всего четверть века.

Пришедшая на смену Посольскому приказу Коллегия иностранных дел вскоре после смерти Петра I превратилась, как мы увидим ниже, в орган полновластно планирующий, строящий и решающий принципиально все внешнеполитические дела, не считаясь вовсе с безвольными монархами-немцами на русском престоле. Причем все дела Коллегии решались вовсе не коллегиально, а абсолютно единолично самым властным и самым сильным в данной Коллегии лицом - ее главой или его заместителем. И руководствовался он исключительно историческими интересами России, хотя случалось и так, что попутно, но не нарушая государственных интересов, тот или иной канцлер решал и свои личные дела (например, А. И. Остерман, А. П, Бестужев-Рюмин, Н. И. Панин).

Аннотация

Ключевые слова

Шкала времени – век
XVII

Библиографическое описание:
Куненков Б.А. Структура Посольского приказа во второй четверти ХVII века // Исследования по источниковедению истории России (до 1917 г.): сборник статей / Российская академия наук, Институт российской истории; отв. ред. А.И.Аксенов. М., 2003. С. 99-120.

Текст статьи

Куненков Б.А.

СТРУКТУРА ПОСОЛЬСКОГО ПРИКАЗА ВО ВТОРОЙ ЧЕТВЕРТИ ХVII ВЕКА

Вопрос о структуре государственных учреждений Московского государства исследовался на материалах второй половины XVII в., в том числе Посольского приказа, в общих чертах рассмотрен C.А.Белокуровым. Он установил, что повытья, которые он сравнил по их функциям с департаментами министерства, «существовали в самом начале второй половины столетия (XVII. - Б.К. )», поскольку первое обнаруженное им упоминание о них относится к 1654 г. Есть данные, в которых С.А.Белокуров усматривал «намек на существование повытий в 1647 году»; он даже допускал, что они были в первой половине XVII в. Проведенное исследование показало, что его предположение верно, и в приказе действительно функционировали своеобразные «отделы». Правда, какого-либо определенного постоянного названия этих «отделов» не встречается, но существование их не вызывает сомнений. В документах Посольского приказа в четырех случаях эти структурные единицы названы столами.

Первый раз название «стол» в значении приказного «отдела» встречается во второй половине 1633 г.: «У Родиона же Юрьева отчол Помесного приказу подьячей Иван Прикаскин его же Родионова столу тысечю четыреста рублев» . Примерно к этому же времени относится и другое упоминание о столах. «Лета 7142, сентября в 15 день. Взять для жалованья в месячной корм для солдат под Смоленск. ... Григорьева столу Львова 798 рублев 22 алтына и отдать подьячему Гарасиму Степанову» , «да Григорьева столу Львова четыреста девятнадцать рублев двацать шесть алтын три деньги да четыреста пятьдесят два рубля, которые остались от немецких кормов у подьячего у Третьяка Никитина» . «У подьячево у Олексея Корепанова отчол Помесново приказу подьячей Герасим Степанов ево Олексеева приходу Денег две тысечи восмьсот один рубль одинатцать алтын две денги . «У Олексея Корепанова еечо Холпья приказа подьячей Юрьи Тютчев отчол пятсот рублев... У подьячево у Родиона Юрьева отчол подьячей Юрьи Тютчев ево Родионова прииму тысчу семьсот рублев. Да у Родиона ж принял подьячей Герасим Степанов его ж Родионова приему триста двацать восмь рублев шесть алтын пять денег да четыреста пятьдесят два рубля, которые остались от немецких кормов у подьячего у Третьяка Никитина» . Из этой выдержки можно понять, что в 1633 г. в приказе было четыре организационных компонента, которыми руководили подьячие Г.Львов, А.Корепанов, Р.Юрьев, Т.Никитин. В мае 1640 г. встречается еще одно упоминание о столе: отписка ливенского воеводы о возвращении заемных денег крымских арбачеев находилась «у подьячево у Олексея Корепанова в Крымском столе» . Далее структурные компоненты приказа мы будем условно называть «отделами». Вышеперечисленные лица являлись старыми подьячими; все они составляли на тот момент «большую» статью, которая никого из чиновников, кроме них, в себя не включала. Вероятно, лица, ведавшие в приказе «департаментом»-столом (в 1633‑м - Р.Юрьев и Г.Львов), действительно вели в помещении ведомства отдельный стол, за которым работали; остальные сидели за общим столом. Термин «повытье» не встречается ни разу. Таким образом, подтверждается мнение С.А.Белокурова о существовании в Посольском приказе каких-то организационных компонентов, но мы не можем с полной уверенностью их назвать. Далее мы будем условно именовать их «отделами».

Учитывая, что подьячих второй и третьей статей в приказе было 9, можно предположить, что каждый «отдел» состоял из 3-4 служащих. В 1644-1645 гг. число «старых» подьячих оставалось неизменным - 4, а количество служащих в «меньших» статьях возросло до 16-18 человек, соответственно увеличился штат «отделов».

По-видимому, в составлении наказов посольствам участвовали подьячие того «отдела», который ведал связями со страной, в которую это посольство снаряжалось. Правда, их участие было только техническим и состояло в переписывании материалов наказа. Так, черновик наказа для великого посольства А.М.Львова в Речь Посполитую в 1644 г. переписывали четыре подьячих: И.Хоненев (средний) , Ф.Кашкин (молодой) , С.Михайлов-Ушаков (молодой) , О.Дмитриев (средний) . Видимо, эти лица составляли «отдел» Т.Васильева-Никитина, в котором находились польские дела. Они могли осуществлять курьерскую связь с дипломатическими миссиями, если дело касалось особо важных документов, посольства находились в пределах Московского государства. О.Дмитриев 31 мая 1644 г. нагнал посольство А.М.Львова по Можайской дороге и отдал ему «верющую грамоту» и тайный наказ . В обязанности молодых подьячих входила переписка приказной документации; служащих младшей группы «меньшой» статьи именовали «пищиками». Так «пищиками» названы Е.Родионов-Юрьев и И.Мартынов в первый год после поступления на службу.

Все 11 подьячих первой статьи, служившие в Посольском приказе в 1613-1645 гг., справляли памяти и выписи по делам, касавшимся снаряжения дипломатических миссий за рубеж, выплаты жалованья их участникам и служащим приказа. Иногда справы делали и средние подьячие, но крайне редко. Так, средний подьячий М.Фокин, прослуживший во второй статье более 20 лет и до самой смерти не получивший повышения, оставил три справы, причем все три относятся к последнему году его жизни. По-видимому, ко второй статье принадлежал и подьячий А.Лукин, но он справил документ только один раз . Таким образом, по справам старых подьячих можно определить специализацию «отделов», которыми они руководили.

Кроме того, в записных и приходно-расходных книгах Посольского приказа есть упоминания о передачи тех или иных дел в ведение разных подьячих.

Наконец, в опубликованных Описях архива Посольского приказа 1626 и 1673 гг. встречаются упоминания о личных архивах старых подьячих-ящиках с документацией, проходившей через их руки, описанной после их смерти или отставки: «Столп росходной Третьека Васильева о ево сиденье со 152‑го году декабря по 1‑е число 154‑го году», «столпик, а в нем счетные списки подьячего Третьяка Никитина 152‑го, и 153‑го, и 154‑го годов»; ящик, в котором «после смерти подьячего Алексея Корепанова взято у него каких дел»; «столп росходной розных годов по 152 год Михаила Волошенинова» . Анализ данных Описей - это еще один способ установить имена руководителей «отделов» и определить круг вопросов, готовившихся в этих «отделах». Он дает возможность проверить данные архивных источников. При этом необходимо учитывать время службы того или иного чиновника.

Что же касается подьячих двух других статей, то им поручалась механическая переписка текстов «на образец» при составлении наказов для русских посольств, отбывающих за рубеж, или при приеме иностранных миссий. Самых молодых (по возрасту) и низкооплачиваемых служащих «меньшой» статьи именовали «пищиками». Так «пищиками» названы Е.Родионов-Юрьев, И.Клавышев, И.Мартынов в первый год после поступления в Посольский приказ; все они имели оклад до 8 рублей. Отбор информации могли осуществлять старые подьячие, иногда даже «чужих» «отделов»: речи приставов при приеме датского посла М.Юла готовили Д.Одинцов и Т.Никитин - оба чиновники «большой» статьи; редактировали наказы думные дьяки.

На 10‑е годы XVII века (с 1613 г.) удалось обнаружить справы только трех подьячих - А.Шахова, И.Зиновьева, Я.Лукина. В 1620 г. первые двое составляли «большую» статью, третьего, получавшего оклад 30 рублей, можно причислить к средней статье. В эти годы в первой статье служил также М.Матюшкин, но его тогдашних справ не обнаружено, что можно объяснить скудостью документации, оставшейся от этого периода. По той же причине - недостаток и отрывочность информации в немногих сохранившихся делах тех лет - проблематично определить, чем заведовал А.Шахов, а чем - И.Зиновьев.

Первый подьячий приказа Иван Зиновьев в 1617 г. справил выпись о придаче оклада северским детям боярским, ездившим в Литву с поручением о сборе вестей и размене пленных , в 1618 г. - о жалованье тем же северским детям боярским ; в том же году сделал справу о жалованье рязанскому служилому человеку . Не позднее декабря 1619 г. он выбыл из приказа. Из этих скудных данных можно сделать вывод, что одним из вопросов, подведомственных И.Зиновьеву, были польские дела.

Алексей Шахов с 1618 по 1627 г. шел первым по списку старых подьячих. В 1618 г. справил дела о награде немецким (шведским) полонянникам за выход , о жалованье для гонцов из Пскова ; о государевом жалованье переводчикам в Старой Руссе ; о жалованье старорусским дворянам за различные службы , о жалованье новгородским дворянам Обонежской пятины . 11 ноября 1619 г. он справил память о жалованье тулянину В.Ф.Сухотину за выход из плена . В марте 1623 г. сделал справу по запросу из приказа Большого прихода о доходах с города Елатьмы . 19 января 1620 г. - о жалованье вдовам турецких полонянников , 5 октября 1623 г. о придаче жалованья гонцу в Персию И.Брехову .

Таким образом, о компетенции А.Шахова можно составить более полное представление, чем об обязанностях И.Зиновьева. К ней относилась, по-видимому, техническая подготовка вопросов, связанных с управлением северными районами страны; в «отделе» А.Шахова обрабатывались материалы по связям со Швецией, Турцией, Персией.

Есть и другие источники, позволяющие судить о специализации Шахова. В архиве Посольского приказа хранился ящик, в котором «у подьячево у Олексея Шахова после ево, как он послан на Унжу, осталося дел: выписки кто прежде ездил послами в Польшу и их титулы и государево жалованье; список грамоты Лжедмитрия I Борису из Киева; грамота 2 января 113 г. от Гермогена воеводам; выписки о литовских гонцах; выпись о послах с 92 по 107 год; кто бывал в ответе с 74 по 113; список с ответу, каков дан Поснику Огареву в Литве.

Да у Олексея ж в ящике дела сверх его росписи: Выпись с 69 по 109 год «кого посылали в ответ литовским, цесарским и английским послам. Переговоры с Жолкевским о крещении королевича. Связочка всякой розни» .

Итак, сопоставив данные архивных материалов и данные Описи, можно сделать вывод, что круг вопросов, подведомственных А.Шахову, был весьма широким: через его «отдел» проходила документация об отправке дипломатических миссий в Польшу (эта обязанность перешла к нему от «выбылого» И.Зиновьева). Шахов также готовил данные для переговоров с Англией и Габсбургским домом, со Швецией, Турцией, Персией. Может показаться сомнительным, что связи почти со всеми основными контрагентами русской дипломатии были сосредоточены в руках одного чиновника, но в начале 1620‑х годов в Посольском приказе было только три старых подьячих с окладом выше 30 рублей, имевших право делать справы (М.Матюшкин, А.Шахов, Т.Никитин), и объем работы, возложенной на каждого из них, был несколько больше, чем у справных подьячих 1630‑х - 1640‑х годов. В 1627 г. Шахова сослали в Уржум.

В документах 1620‑х годов обнаружены справы только одного подьячего - М.Г.Матюшкина. Этот чиновник появился в Посольском приказе не позднее 1616 г. и в 1624‑м был пожалован в дьяки. Еще в 127 (1618/1619) г. он брал деньги из Устюжской чети - 30 рублей «на избные расходы» . В апреле 1624 г. справил о жалованье кречетникам и сокольникам, едущим в Крым , летом 1622 г. - об окладах толмачам при приеме на службу нового толмача И.М.Иевлева и о жалованье татарам-новокрещенам . Обе справы сделаны незадолго до того, как Матюшкин получил повышение. Таким образом, можно предположить, что этот подьячий отвечал за службу толмачей и переводчиков, служилых татар, ведал хозяйственными делами приказа («избными расходами») и сношениями с Крымским ханством.

О работе отделов приказа в 30‑х — первой половине 40‑х гг. XVII в. документы позволяют судить более определенно.

Львов Григорий Васильевич. Зачисленный в Посольский приказ в 124 (1613/1614) г., он впервые упоминается с окладом старого подьячего в 1631 г., но не вызывает сомнений, что перешел в этот разряд значительно раньше. 25 апреля 1637 г. Львов стал дьяком.

В Описи архива Посольского приказа сообщается, что в ящике «у подьячего у Григорья Лвова» лежали «книги государевы радости» — бракосочетаний Михаила Федоровича с М.В.Долгорукой и Е.Л.Стрешневой , переписка с Д.Чаплиным, приставом при М.Хлоповой в Нижнем Новгороде . Там есть также «отпуск» и «опасная грамота» для англичанина А.Ди (Дия), направленного в Англию «для государева тайново дела», роспись государева жалованья татарам-новокрещенам, подготовленная для крещения Я.К.Черкасского и В.Я.Сулешева, и судное дело романовских посадских людей. Все эти дела относятся к 1624 -1627 гг.

Он справил об окладе голландскому переводчику Б.Богомольцеву в октябре 1628 г. ; 19 июля 1631 г. о жалованье новокрещенам и Салтан-мурзе Шейдякову ; о жалованье для службы в Швеции ; о жалованье переводчику И.Рехтыреву, посланному «для толмачества неметпких ратных людей на Белую» ; о жалованье всем подьячим на пасху 1632 г. и о жалованье старых подьячих для сверстания с ними Р.Юрьева ; память в Большой приход о выдаче пособия погорелым подьячим 16 августа 142 (1634) г. ; о том, сколько кому дано на пасху 1 апреля 1632 (140) г. ; о вознаграждении кузнецу Ф.Никитину, изготовившему «в Посольскую полату к окну дверь железную» (в марте).

Он также справил в октябре 1633 г. и 30 апреля 1634 г. о придаче жалованья дворянам - участникам посольства В.Г.Коробьина в Данию , переводчикам за ту же «датпкую службу» , о награде дворянам, ездившим в Голландию в составе миссии Гапябьева , выпись о жалованье С.Львову и К.Кондратьеву, бывшими гонцами в Данию в 141 г.

Все эти факты свидетельствуют, что в ведении Г.Львова находились английские, шведские, датские, голландские дела; служба переводчиков, толмачей, служилых татар в конце 1620‑х годов; приказное хозяйство («избные расходы»). Одно время он отвечал также и за подьячих, но в 1632 г. этот вопрос перешел в ведение Р.Юрьева (см. ниже), а после смерти последнего был возвращен Львову.

Дорогой Петров Одинцов, бывший астраханский подьячий, взятый в Посольский приказ переводчиком, в 1628 г. был переведен в подьячие. В начале 1630‑х годов он являлся первым в списке и самым высокооплачиваемым (45 рублей) служащим в «большой» статье. Справленные им выписи о размерах годовых денежных окладов толмачам и переводчикам на 138 г. в январе 1631 г. и в марте 1632 на 140 г. , о поверстании денежным окладом переводчика И.Кошаева , о доплате толмачу Л.Минину недоданной половины оклада ; 21 июля 1631 г. - о жалованье Кан-мурзе Шейдякову, служилым мурзам и новокрещенам , в январе 1632 г. - о жалованье вновь окрещенным татарским княгиням свидетельствуют о том, что вопросы службы толмачей и переводчиков были изъяты из ведения Г.Львова и переданы Д.Одинцову к 1630 г., а службы кормовых и поместных служилых татар - в июле 1631‑го.

Опись архива Посольского приказа 1626 г. позволяет составить представление о компетенции Д.Одинцова: в его ящике хранились переписка с астраханскими воеводами, дела по связям с Персией, Крымом, Малой Нагайской ордой, Бухарским ханством, Запорожьем, «столп касимовский о всяких делех» . Данные Описи подтверждаются и дополняются материалами фондов РГАДА.

Одинцов справил памяти: 19 августа 1631 г. о жалованье И.Шапилову за нагайскую службу , дважды о жалованье турецким полонянникам , о жалованье за турецкую службу , о придаче к окладу толмачам - участникам посольства в Турцию И.Кондырева и Т.Бормосова . Он составлял выписи «на пример» при снаряжении в июле 1630 г. посольства А.Совина и М.Алфимова , в 1632 г. посольства А.Прончищева и Т.Бормосова , о жалованье сыну боярскому Р.Горбатову «за черкаскую службу» , о жалованье собольнику, участвовавшему в посольстве А.Совина в Турцию .

Д.Одинцов также написал «в доклад» о жалованье персидским полонянникам «за выход из Кизылбаш» в 140 (1631/1632) г. , о размерах выкупа полонянников в январе 1632 г. , о придаче жалованья толмачу Ф.Ельчину «за Кизылбашскую службу» 23 мая 1632 г. ; эти факты подтверждают, что в его «отделе» обрабатывалась документация по русско-персидским связям.

Справы о наградах служителям - участникам посольства в Большую Нагайскою орду в сентябре 1630 г. , о жалованье астраханскому подьячему Г.Милогоцкому и астраханским детям боярским, в 1632 г. ходившим с нагайскими и едисанскими мурзами в поход на Польшу свидетельствуют, что Одинцов ведал Нагайскими делами.

Наконец, справа о даче жильцу И.Порошину «за Донскую посылку» в марте того же года показывает, что сношения с Войском Донским также относились к компетенции Д.Одинцова.

Сверив данные изданных и неизданных архивных материалов, приходим к выводу, что подьячий Д.Одинцов ведал службой толмачей, переводчиков и станичных татар, делами Касимовского «царства», казаков Дона и Запорожья. Он также отвечал за широкий круг вопросов, касающихся связей со странами Востока: Турцией, Персией, Бухарским ханством, обеими Ногайскими и Едисанской ордами. Справ Одинцова по Крымским делам не обнаружено.

Родион Юрьев, зачисленный в Посольский приказ сразу в «большую» статью в 1631 г., умер 7 мая 1635 г. По видимому, он принял часть дел от Д.Одинцова и Г.Львова. Первыми по времени документами, подготовленными Юрьевым в 140 (1631/1632) г., являются памяти о жалованье переводчику Я.Елагину и толмачам «за крымскую службу» ; в конце 1631 г. он писал выпись «на пример» о даче пособия на дворовое строение переводчику Б.Байцыну . В том же 140‑м году он трижды справлял выписи о дачах выходцам из турецкого и крымского плена «за выход» и за «попонное терпение» . Он также справил выписи: в октябре 1631 г. о даче «для пожарного разорения» подьячим-погорельцам , осенью 1633 г. - «на пример» о размерах жалованья подьячих для выплаты им другой половины их окладов на 142 г. ; о сверстании М.Евстафьева в окладе с его «братьею молодыми подьячими»; вероятно, о жалованье на 140 г. Таким образом, Р.Юрьев ведал крымскими и турецкими делами и службой подьячих.

Занимался он и хозяйственными делами приказа, также изъятыми у Г.Львова: в 1634 г. покупал писчую бумагу в Овощном ряду . «На Родионово место Юрьева взят в Посольской приказ подьячей Михаиле Волошенинов» .

Алексей Лукич Корепанов работал бессменно до конца изучаемого периода. Не удалось установить, кто был его предшественником. Значительная часть дел, проходивших через «отдел» Корепанова, касалась русско-крымских отношений. Первые из таких документов относится к 1630 - 1631 г.: в феврале 1630 г. подьячий справил о даче денег на выкуп крымскому полонянину ливенскому казаку Ф.М.Белого , в феврале 1631 г. справил выписи о жалованье станичникам, вернувшимся из «крымской посылки» , о даче «за полонное терпение» крымской полонянке . Две справы Корепанова, сделанные в 1631 г., относились к компетенции Д.П.Одинцова, о котором сказано выше: во-первых, 9 июня он справил память об определении поденного корма вновь назначенному толмачу И.Есипову , во-вторых, сделал выпись о жалованье «за полонное терпенье» турецкому полоняннику М.Федотову . Вероятно, Корепанов недолго занимался турецкими делами и делами толмачей, после того, как их забрали у Одинцова, и прежде, чем поручили вновь взятому в приказ Р.Юрьеву. Крымские дела также были переданы Юрьеву.

Следующая справа Корепанова встречается только в апреле 1634 г. на выписи о прибавке жалованья толмачу Б.Тинчюрину за крымскую службу . Затем в августе 1637 г. он подготовил две памяти о возмещении «за убытки и за изрон» в Крыму переводчику А.Алышеву . Алексей Лукич составил выписи о жалованье кречетникам, сокольникам и ястребщикам «для крымские посылки» 11 октября 147 (1638) г. , о придаче жалованья служащим, ездившим в Крым - переводчику И.Кошаеву в августе 1641 г., толмачу Д.Доюнову и переводчику К.Устокасимову в 1643 г., о снаряжении в Крым станичников Р.Тевкелева и К.Кошаева 30 октября 1644 г. ; осенью 1643 г. - подьячему С.Бушуеву, бывшему в Крыму с посольством Б.Приклонского , и станичнику Араслан-мурзе Айдарову, отвезшему к хану «легкие» поминки .

Корепанов также отвечал за прием и содержание дипломатических миссий Крымского ханства, о чем свидетельствует следующая запись: «У подьячево у Олексея Корепанова остаточных за кормами крымских гонцов 4 рубли» . В ящике Корепанова в архиве Посольского приказа хранилась «выписка по челобитью Посольского приказа подьячих о прописке в крымскую посылку, что не послано против прежней росписи з Григорием Нероновым» .

Корепанову приходилось решать вопросы, связанные с подготовкой специалистов для крымских дел. Так, в феврале 1643 г. он справил память о назначении жалованья подьячему П.Звереву, по собственному почину изучавшему татарский язык для службы переводчиком , в октябре 1644 г. - о поверстании окладом нового татарского переводчика .

Сношения с Малой Ногайской ордой также были подведомственны Корепанову: в марте 148 (1640) г. он справил память о награде стрельцам «за Казыевскую службу» . Он же готовил миссию в Молдавию: в 1630 г.: сделал выпись о размере подмоги толмачу П.Сагалаеву, едущему туда с посланником Б.Дубровским .

В 1643 г. Алексей Лукич в Седельном ряду закупал вещи для «лехких поминок» в Крым . 7 марта 1645 г. сделал справу о расходах по перекраске задней палаты приказа . 20 июля 1645 г. взял досок для государева дела . Писал о различных покупках хозяйственного назначения 5, 23 и 27 февраля 1645 г. 13 июня 1645 г. писал о хозяйственных расходах за 153 год . Эти факты свидетельствуют, что в первой половине 1640‑х годов «отдел» Корепанова занимался хозяйственными делами приказа. Примечательно, что в 1620‑х годах приказным хозяйством и крымскими делами также ведал один «отдел» - М.Матюшкина.

Возможно также, что Корепанов ведал делами города Романова. 27 сентября 1636 г. выпись о жалованье московским стрельцам романовцам была написана его рукой .

Наконец, в 1635-1636 гг. Корепанов отвечал за подготовку дел Войска Донского. Он справил выписи о жалованье: 5 ноября 1635 г. станице П.Федорова , 25 марта 1636 г. станице П.Савельева , 19 мая 1636 г. станице А.Никифорова , 10 июня 1636 г. станице Д.Дарфеньева , 21 июля и 11 сентября 1636 г. станице Н.Федорова .

Михаил Дмитриевич Волошенинов был преемником умершего Р.Юрьева и «унаследовал» от него дела о службе подьячих, сторожей и золотописцев: в 1636 г. он справил память о жалованье подьячих на именины царевича 144 г. Он справлял выписи о годовом окладе денежного жалованья всем переводчикам и толмачам на 147 (1638/1639) г. , на 151 (1642/1643) г. , о даче денег «на дворовое строение» переводчику Б.Лыкову в декабре 1639 г. , о пособии семье умершего переводчика Б.Абдулова и о пособии вдовам переводчиков И.Кучина, А.Англера, С.Искелева, П.Грабова , в июне 1642 г. о приеме на службу толмача Л.Пирогова , а в 1643 г. - толмачей Н.Поликострицкого , Л.Пирогова , К.Иванова , в сентябре того же года - о пособии вдове скоропостижно умершего К.Иванова . Затем в том же месяце эти обязанности были возложены на Т.Васильева-Никитина.

9 сентября 1635 г. он справил о жалованье в Москве казанцам в 141-143 гг. В 1637 г. при определении жалованья вернувшимся из Персии посланникам С.И.Исленьеву и M.K.Грязеву Волошенинов справил выпись о жалованье всем посланникам и дьякам - руководителям посольств в Персию и Турцию с 1621 г. В 1642 г. он справлял выписи о жалованье рядовым участникам посольства в Данию С.М.Проестева и И.Патрикеева . Таким образом, датские дела в начале 1640‑х годов находились в его «отделе».

Волошенинов справил докладные выписи: 30 декабря 1636 г. о жалованье станице И.Каторжного и другим зимовым станицам со 129 г., 23 января 1637 г. - о жалованье тому же И.Каторжному деньгами, камками и сукнами, 9 марта 1637 г. - о жалованье зимовой станице Т.Яковлева, а 3 сентября 1639 г. - гонцу на Дон сыну боярскому Ф.Кожухову и донским вожам (волуйским и короченскому), а также воронежскому станичнику Т.Михневу . Таким образом, некоторое время он также ведал донскими делами.

Никитин Третьяк. В Посольском приказе в исследуемый период служили два старых подьячих с таким именем. В 1632-1635 г. один из них имел оклад 45 рублей, подписывался как «Гренка Никитин». Справил о награде Г.Неронову, ездившему гонцом в «Голстенскую землю» в июле 1636 г.

Никитин Третьяк Васильев оставил больше своих справ, чем другие старые подьячие. Именуемый в документах Третьяком Никитиным, сам он всегда подписывался как «Тренка Васильев»; его денежный оклад до января 1644 г. составлял 41 рубль, затем 45.

В приходно-расходной книге 1644 г. говорится, что 22 сентября 1643 г. «остаточных денег две тысечи семьсот восмдесят два рубли семь алтын з деньгою Михаиле Волошенинов отдал подьячему Тртьяку Васильеву, потому что ему Михаилу по государеву указу велело быть в дьяцех, а приход и росход велели думной диак Григорей Львов и он Михаиле ведать подьячему Третьяку Васильеву» . Из этого сообщения можно сделать два вывода: во-первых, Т.Васильев-Никитин был назначен на место Волошенинова, во-вторых, что одной из обязанностей первого подьячего приказа было ведение приходно-расходных книг. Хотя он и был первым по списку старым подьячим, но получал оклад ниже своих товарищей по статье (41 рубль), пока не был с ними сверстан.

Данные Описи архива Посольского приказа 1673 г. позволяют утверждать, что в «отделе» Т.Никитина готовились документы по связям со Швецией и Константинопольской патриархией. В ящике Т.Никитина по Описи архива Посольского приказа 1626 г. хранились два списка договора М.В.Скопина-Шуйского с Я.П.Делагарди о найме «немецких ратных людей» , восемь дел по размежеванию русско-шведской границы , письмо греческого митрополита Сергия к патриарху Филарету «о милостыни» . Эти данные дублирует запись в приходно-расходной книге приказа: «У подьячево Третьяка Микитина, что осталось венгерского посла у Якова Руселя и у немец и у греческого затворника, как был в 142‑м году отпущен. 42 рубли 20 алтын» . Ж.Руссель появился в России в качестве шведского дипломатического агента. В ведении Никитина находились также грузинские дела: осенью 1639 г. он справил о даче оклада на 148 г. переводчику И.Боярчикову и толмачу Л.Минину, побывавшим в Грузии с посольством Ф.Ф.Волконского и еще не получившим жалованья ; в октябре 1644 г. - о награде переводчику И.Польщикову «за грузинскую службу» .

В записной книге за 1639-1643 гг. сообщается, что «Тренка Васильев» взял в свой «отдел» отписки терских и астраханских воевод по делам нагайских и едисанских татар , одну отписку о присяге калмыцких тайшей .

28 августа 1644 г. Т.Никитин составил роспись турецким полонянникам, привезенным из Стамбула посольством И.Д.Милославского , и сделал справу о жалованье им «за попонное и каторжное терпенье» . Он также сделал справы о жалованье дворянам, провожавшим турецких послов , о даче поденного корма турецкому гонцу , о жалованье стрелецким сотникам, сопровождавшим из Вязьмы в Москву польских гонцов в октябре и декабре 1644 и в апреле и июне 1645 г. , о выкупе русского полонянника, убежавшего с Посольского двора от польского посла Г.Стемпковского . В 1644 г. при снаряжении великого посольства А.М.Львова, Г.Г.Пушкина и М.Д.Волошенинова Г.В.Львов справил роспись о поминках «мягкой рухлядью» и память о жалованье всем участникам посольства . Это свидетельствует, что Т.Никитин заведовал делами по отношениям с Речью Посполитой и Османской империей, что соответствует данным С.А.Белокурова, что на 1646 г. польские и турецкие дела находились в одном повытье .

Немало его справ связано с делами подьячих, сторожей и золотописцев. Он справил выписи: в декабре 1643 г. и в декабре 1644 г. о жалованье подьячим на Рождество Христово , дважды - о размерах годовых окладов подьячих и сторожей на 152‑й и 153‑й годы , о праздничных дачах подьячим на именины царицы в феврале 1644 г. и в марте 1645‑го , царевича в марте 1643 г. , на пасху 1643‑го и 1644 гг.; о праздничном жалованье молодым подьячим, вновь взятым на службу ; о жалованье золотописцу П.Иванову на 153 г. Таким образом, все дела о подьячих, сторожах и золтописцах не позже, чем с марта 1643 г., находились в исключительном ведении Т.Никитина. Последнее по времени дело, касающееся этой категории служащих, относится к июню 1644 г. — это выпись о денежной даче на день государева ангела 152 г.

В сентябре 1643 г. мы встречаем справу «Гренки Васильева» на выписи об окладе толмачам и переводчикам и кормовым иноземцам . Он справил в декабре 1644 г. память о годовых окладах переводчиков и толмачей на 153 г. , в марте 1644 г. составлял выписи по делам толмача Т.Англера и переводчика М.Сахарникова , в июле того же года - об определении на службу толмача Т.Головачева , в 1645 г. выписи о жалованье «гречанам и волошенину» за выезд «на государево имя на вечную службу» и о верстании государевым жалованьем новокрещена . Эти данные свидетельствуют, что в 152 (1643/1644) г. Никитину поручили ведать делами подьячих, сторожей, золотописцев, а также толмачей, переводчиков и служилых иноземцев вместо ушедшего на повышение М.Волошенинова. С сентября по декабрь 1643 г. за категорию толмачей и переводчиков отвечал М.Фокин (см. ниже); напрашивается вывод, что эту обязанность возложили, в качестве временного поручения, на Т.Васильева, затем передали Фокину, а после вернули Третьяку. Возможно, в сентябре 1644 г. этими делами стал заведовать И.Хрипков (см. ниже).

Кроме того, Третьяк подготовил память об отправке 26 января 1644 г. в приказ Большого дворца 40 серебрянных тарелок, взятых у английского купца , память в Большой приход о присылке 500 рублей для уплаты за яхонты некоему голландцу 17 февраля 1644 г. Вероятно, он занимался делами иностранных подданных, живших в Московском государстве.

Подводя итоги, можно сделать вывод, что Т.Васильев-Никитин в 1644 г. имел наиболее широкую компетенцию, в которую входили польские, шведские, турецкие, грузинские дела, дела восточных патриархий, служба сначала подьячих, золотописцев и сторожей, затем одновременно переводчиков и толмачей (с сентября 1643 г.), кормовых иноземцев.

Мина Фокин в сентябре 1643 г. справил выпись о поденном корме, выдаваемом служилым кормовым иноземцам ; 1 декабря 1643 г. - о годовом жалованье переводчикам и толмачам на 152 г. В 152 (1643/1644) г. - о жалованье толмачам и переводчикам . Здесь мы имеем случай, когда средний подьячий с денежным окладом 30 рублей выполнял функции справного. Возможно, это назначение состоялось ввиду того, что Фокина, прослужившего во второй статье уже 11 лет, должны были вскоре перевести в первую статью, но он умер менее, чем через год, 28 мая 1644 г.

Сухоруков Яков справил выпись 14 февраля 1638 г. об окладах волуйским вожам и о посылках на Дон ; 7 января, 6 апреля и 12 июня 1638 г. - о государевом жалованье зимовым станицам со 141 г. ; 15 и 26 июля 1638 г. - о жалованье воронежцам - информаторам на Дону . Также сделал справы о жалованье участникам посольства С.И.Исленьева и M.К.Грязева в Персию - подьячим, в августе 1638 г. - переводчику и толмачам, собольщику, сокольникам, ястребникам и кречетникам . 28 апреля 1639 г. Сухоруков умер .

Источники не дают полного представления о компетенции М.Волшенинова и Я.Сухорукова; можно утверждать, что первый отвечал за датские дела, второй - за персидские. То обстоятельство, что оба они делали справы о награде членам одной и той же дипломатической миссии, можно объяснить следующим образом: Волошенинов, первый подьячий приказа с окладом 50 рублей, делал выпись о самих посланниках, Сухоруков - о прочих участниках посольства. Возможно, справы о жалованье руководителям посольств являлись обязанностью первого подьячего.

Донские дела находились сначала в ведении Волошенинова, затем были переданы Сухорукову, но после смерти последнего их вернули Волошенинову.

Иван Прокофьев Хрипков справил выписи в августе 1641 г. о размерах пособия на перевоз из Астрахани семьи переводчика М.Магаметева и жалованья на подъем переводчику Б.Абдулову, тоже в свое время переезжавшему из Астрахани ; о жалованье переводчикам, ездившим в Персию с посольством С.Волынского и С.Матвеева . 28 мая 1645 г. им была написала память, сколько денег дать на дорогу персидскому послу . 11 ноября 1639 г. справил выпись о жалованье турецким пленнным - «гречанам», «арапам» и «турченину» ; 30 декабря 1639 г. о жалованье гречанам за подначальство ; 3 января 1640 г. сделал доклад о полонянниках - астраханских и московских стрельцах ; о повышении жалованья толмачу К.Романову в сентябре 1644 г.