Я хочу рассказать об Анне Ахматовой, моей любимой русской поэтессе. Поэзия этого удивительного человека гипнотизирует своей простотой и свободой. Произведения Ахматовой не оставят равнодушным никого, кто хоть раз слышал или читал их. Мастерство Ахматовой было признано почти сразу же после выхода первого ее поэтического сборника \"Вечер\". А вышедшие через два года после этого \"Четки\" еще более подтвердили необыкновенный талант поэтессы. А. Ахматова в своих стихотворениях является в бесконечном разнообразии женских судеб: любовницы и жены, вдовы и матери, изменявшей и оставляемой. Произведения Ахматовой представляют собой сложную историю женского характера непростой эпохи. Именно в 1921 году, в драматическую пору своей и общественной жизни, Ахматова сумела написать поражающие силой строки: Все расхищено, предано, продано, Черной смерти мелькало крыло, Все голодной тоской изглодано, Отчего же нам стало светло? В поэзии Ахматовой присутствуют как революционные мотивы, так и традиционные, характерные для русской классики. Однако я хочу остановиться на мире поэзии, основным нервом, идеей и принципом которой является любовь. В одном из своих стихотворений Ахматова называла лю- бовь \"пятым временем года\". Любовь получает дополнительную остроту, проявляясь в предельном кризисном выражении - взлета или падения, первой встречи или совершившегося разрыва, смертельной опасности или смертельной тоски. Потому Ахматова и тяготеет к лирической новелле с неожиданным концом психологического сюжета. Обычно ее стихотворение - или начало драмы, или только ее кульминация, или, еще чаще, финал и окончание. Произведения Ахматовой несут особую стихию любви-жалости: О нет, я не тебя любила, Палила сладостным огнем, Так объясни, какая сила В печальном имени твоем. Это сочувствие, сопереживание, сострадание в любви-жалости делает многие стихотворения Ахматовой подлинно народными. В произведениях поэтессы есть еще одна любовь - к родной земле, к Родине, к России: Не с теми я, кто бросил землю На растерзание врагам, Их грубой лести я не внемлю, Им песен я своих не дам. Анна Ахматова прожила долгую и сложную жизнь. Несмотря на то, что ее муж был расстрелян, а сын переходил из тюрьмы в ссылку и обратно, несмотря на все гонения и бедность, жизнь ее была все же счастливой, представляющей целую эпоху в поэзии нашей страны.

Анна Ахматова "гостила на земле" в трагическую эпоху, - трагическую прежде всего для России. Тема Родины претерпевает в творчестве Ахматовой сложную эволюцию. . Само понятие родины менялось в ее поэзии. Сначала родиной было Царское Село, где прошли...

При упоминании имени Анны Ахматовой у меня возникает образ царственной дамы, хозяйки муз. Эта женщина прожила большую, драматическую и в то же время счастливого жизнь. Поэты “серебряного века” в своих стихах нередко признавались в любви к этой королеве...

На рубеже столетий, накануне Октябрьской революции, в эпоху, потрясенную двумя мировыми войнами, в России возникла и сложилась одна из самых значительных во всей современной мировой литературе “женская” поэзия – поэзия Анны Ахматовой. По выражению А....

Я была тогда с моим народом, Там, где мой народ, к несчастью, был... А. Ахматова А. Ахматова, поэт огромного поэтического дара, возвышенного и трагического, вошла в русскую литературу прежде всего как певец любви. Однако...

Обычно наиболее остро тема Родины встает в литературе в период войн, революций, то есть тогда, когда человеку необходимо совершить нравственный выбор. В русской литературе эта проблема стала наиболее актуальной в начале XX века. Новая идеология, которую...

Среди блистательных имен поэтов Серебряного века выделяются два женских имени: Марина Цветаева и Анна Ахматова. За всю многовековую историю русской литературы это, пожалуй, лишь два случая, когда женщина – поэт по силе своего дарования ни в чем не уступила поэтам мужчинам. Не случайно обе они не жаловали слово «поэтесс» (и даже оскорблялись, если их так называли). Они не желали никаких скидок на свою «женскую слабость», предъявляя самые высокие требования к званию Поэт. Анна Ахматова так прямо и писала:

Увы! лирический поэт

Обязан быть мужчиной

Раньше, когда я обучалась в средних классах, на изучение творчества и жизни вышеназванных поэтесс во мне откликались лишь неприязнь и равнодушие. Но прошло какое-то время, я стала старше. И кажется, что достигнутый мною возраст повлиял и изменил во мне восприятие окружающего мира. Поменялось практически все: характер, вкусы, предпочтения и т. д. Я веду мысль к тому, что иным стало и мое отношение к женской поэзии. Она, можно сказать, заняла особое место в моих литературных интересах, касающихся периода ХХ века, отодвинув на второй план произведения ряда крупнейших лириков этого времени: С. А. Есенина, В. В. Маяковского, Э. Э. Мандельштама, А. Белого и др.

Творчество Марины Цветаевой и Анны Ахматовой стало основой в возникновении России, можно сказать, самой значительной во всей мировой литературе нового времени женской лирики. Оно сумело добиться признания бесчисленного количества читателей и продолжает завоевывать читательские сердца одно за другим. Надеюсь, произведения этих неповторимых поэтесс будут влиять в таком же плане и в будущем, накапливая все больше и больше поклонников из каждого последующего поколения.

Что же позволило Марине Цветаевой и Анне Ахматовой добиться столь огромного успеха? В первую очередь, это предельная искренность, отношение к творчеству как к «священному ремеслу», теснейшая связь с родной землей, ее историей, культурой, виртуозное владение словом, безукоризненное чувство родной речи.

Все вышеперечисленное показалось мне отраженным в стихотворениях Анны Ахматовой в гораздо большей степени, чем в произведениях Марины Цветаевой. Возможно, этим и объясняется мой огромный интерес и симпатия к ее творчеству. Лирика Анны Ахматовой привлекла мое внимание тем, что в ней присутствуют глубокий психологизм, разнообразие чувств, эмоций, ведение размышлений и т. д. Но первоочередная причина заключается в том, что Анна Ахматова благодаря своему дару воплотила в стихах все ипостаси женщины. Она затронула все грани женской доли: сестры, жены, матери(«Магдалина билась и рыдала», «Реквием»). Поэтессе удалось захватить и выразить через стихотворные строчки чуть ли не всю сферу женских переживаний. И прав Гумилев, высказавший в ноябре 1918 года такую мысль: «Чтобы найти себя, надо пройти через ее творчество». Именно эти слова побудили меня изучить ее творчество, чтобы найти Я в этом мире.

Самыми же неповторимыми стихотворениями ее творчества являются произведения, посвященные безгранично великому чувству любви. Иными словами, это любовная лирика Ахматовой, о которой и пойдет речь в моей работе.

Особенности лирики Ахматовой.

«Чтение поэтических произведений – это не только эмоциональное всприятие их, это серьезная вдумчивая работа, результат которой – постижение секретов мастерства художников слова».

Бесспорно, что в стихах каждого подлинного поэта есть то, что присуще только одному, является его собственной «изюминкой». Наиболее ярким примером, подтверждающим только что высказанные слова, является творчество Анны Ахматовой. О ее стихах (особенно о тех, что затрагивают тему любви), признаюсь, трудно говорить. Причина заключается в том, что они построены на синтезе внешней простоты и глубокого психологизма. Для ахматовских стихотворений характерна очаровательная интимность, изысканная певучесть, хрупкая тонкость их как будто небрежной формы. Они очень просты, немногоречивы, в них поэтесса умалчивает о многом, что и составляет их главную прелесть. Но содержание стихотворений всегда шире и глубже слов, в которые оно замкнуто. Это происходит от умения Анны Ахматовой вкладывать в слова и с их словосочетания нечто большее, чем то, что выражает их внешний смысл. Оттого, каждое стихотворение поэтессы, несмотря на кажущуюся недоговоренность, многозначительно и интересно. Вот та часть «изюминок» любовной лирики Анны Ахматовой, отмеченная и просмотренная мною в поверхностной форме. Но думаю, что стоит подойти к этим особенностям в более подробном плане. Так как, по-моему, поэзия Ахматовой, посвященная великому чувству любви, - это мир интереснейших и неповторимых произведений. И некий анализ только поможет пониманию ахматовских произведений.

Ожжет быт, это только для меня, но мне кажется, что очень трудно выделить из творчества Ахматовой, особенно из ее раннего творчества, то, что можно было бы назвать, в отличие от других ее стихов, «любовной лирикой». Потому что, все что она пишет, написано или о любви, или в присутствии любви, или при воспоминании об ушедшей любви.

Молюсь оконному лучу –

Он бледен, тонок, прям.

Сегодня я с утра молчу,

А сердце – пополам.

На рукомойнике моем

Позеленела медь,

Но так играет луч на нем,

Что весело глядеть.

Такой невинный и простой

В вечерней тишине,

Но в этой храмине пустой

Он словно праздник золотой

И утешенье мне.

Казалось бы, в этом стихотворении о любви – ни слова. Но сказано только: «Сегодня я с утра молчу, А сердце – пополам», - и уже возникает впечатление тайной, скрытой от посторонних глаз любовной драмы, может быть сыгранной в одиночку, любовной тоски, а может быть, о человеке, который и не подозревает о происходящем.

Вообще, даже самые откровенные «любовные» стихи Ахматовой – тайные о тайном, это не крик, даже не слово, обращенное к возлюбленному, это скорее мысль, чувства, возникшие при встрече с любимым, при взгляде (может быть, тайном) на любимого, и высказанное в стихе:

Тот же взгляд,

Те же волосы льняные.

Все как год тому назад.

Сквозь стекло лучи дневные

Известь белых стен пестрят

Свежих лилий аромат.

И слова твои простые.

Душевная буря, смятение чувств, когда падает сердце и холодеет в груди, когда каждое малое расстояние растягивается на мили, когда ждешь и желаешь лишь смерти, передаются Ахматовой скупой подробностью еле заметных, скрытых от чужого, постороннего глаза деталей, в стихах всегда выделяется то, чего бы не заметили без стихов:

Так беспомощно грудь холодела,

Но шаги мои были легки.

Я на правую руку надела

Перчатку с левой руки.

Показалось, что много ступеней,

А я знала – их только три!

Между кленов шепот осенний

Попросил:

«Со мною умри!»

Следующие строчки создают впечатление взрыва:

И когда друг друга проклинали

В страсти, раскаленной добела,

Оба мы еще не понимали,

Как земля мала.

Это взрыв – внутренний, взрыв сознания, ни эмоций. У Ахматовой яростная – не боль, а память, огненная пытка – это именно пытка молчания, сокрытия в себе призыва и жалобы:

И что память яростная мучит,

Пытка сильных – огненных недуг! –

И в ночи бездонной сердце учит

Спрашивать: о, где ушедший друг?

В стихотворении «Любовь» любовь является в образах незаметных и не разгадываемых сразу, потаенных, и действует она «тайно и верно», стреляя как бы из засады:

То змейкой, свернувшись клубком,

У самого сердца колдует,

То целые дни голубком

На белом окошке воркует,

То в инее ярком блеснет,

Почудится в дреме левкоя

Но верно и тайно ведет

От радости и от покоя.

Умеет так сладко рыдать

В молитве тоскующей скрипки,

И страшно ее угадать

В еще незнакомой улыбке.

В этой постоянной скрытости, завороженности чувства чудится какая–то тайная рана, изъян, неспособность открыться, а от этого – склонность к мучительству, даже не склонность, но так получается, когда один со страстью говорит о своей любви, а другой лишь молчит и смотрит загадочными глазами.

Любовь Ахматовой, как тайная болезнь, неотвязная и скрываемая, изнуряющая и не приносящая, и не находящая утоления. Иногда мне кажется, что в стихотворении более позднем «Не недели, не месяцы – годы» она прощается не с любимым, а с любовью, тяжба с которой длилась так долго, и вот появилась возможность освобождения:

Не недели, не месяцы – годы

Расставались.

И вот наконец

Холодок настоящей свободы

И седой над висками венец.

Больше нет ни измен, ни предательств,

И до света не слушаешь ты,

Как струится поток доказательств

Несравненной моей правоты.

Перейдем же теперь к внешним особенностям ахматовских произведений.

Основное внимание критиков привлекла «романность» стихотворений Анны Ахматовой. Среди таких людей был и Эйхенбаум. Исходя из своего мнения, он выдвинул важную и довольно интересную мысль о том, что каждый сборник стихов поэтессы представляют собой как бы лирический роман. Доказывая эту мысль, он писал в одной из своих рецензий: «Поэзия Ахматовой – сложный лирический роман. Мы можем проследить разработку образующих его повествовательных линий, можем говорить об его композиции, вплоть до соотношения отдельных персонажей. При переходе от одного сборника к другому мы испытывали характерное чувство интереса к сюжету – к тому, как разовьется и этот роман».

Потребность в романе – потребность, очевидно, насущная. Роман стал необходимым элементом жизни, как лучший сок, извлекаемый, говоря словами Лермонтова, из каждой ее радости. Иными словами, роман помогает жить. Но в своей прежней форме, в форме плавной и многоводной реки, он стал встречаться все реже, стал сменяться сначала стремительными «ручейками» (новеллами), а там мгновенными «гейзерами». Примеры можно найти, пожалуй, у всех поэтов: так, особенно близок к ахматовской современности лермонтовский «роман» - «Ребенку, с его загадками, миниатюре, в поэзии «гейзеров» Анна Ахматова достигла большого мастерства. Вот один из таких романов:

Как велит простая учтивость,

Подошел ко мне, улыбнулся.

Полуласково, полулениво

Поцелуем руки коснулся.

И загадочных древних ликов

На меня посмотрели очи.

Десять лет замираний и криков.

Все мои бессонные ночи

Я вложила в тихое слово

И сказала его напрасно.

Отошел ты. И стало снова

На душе и пусто, и ясно.

Роман кончен. Трагедия десяти лет рассказана в одном кратком событии, одном жесте, взгляде, слове.

Миниатюры Анны Ахматовой, в соответствии с ее излюбленной манерой, принципиально не завершены. Они напоминают не столько маленький роман в его, так сказать, традиционной форме, сколько случайно вырванную страничку из романа или даже часть страницы, не имеющей ни начало, ни конца и заставляющей читателя додумывать то, что происходило между героями прежде.

Три в столовой пробило,

И прощаясь, держась за перила,

Она словно с трудом говорил:

«Это все Ах, нет, я забыла,

Я люблю вас, я вас любила

Еще тогда! Да».

Хочешь знать, как все это было?

Приведенное выше стихотворение демонстрирует, как чувство мгновенно вырывается наружу, преодолевая плен молчания, терпения, безнадежности и отчаяния, что и оправдывает название «гейзеры».

Ахматова всегда предпочитала «фрагмент» связному, последовательному и повествовательному рассказу. Он давал прекрасную возможность насытить стихотворение острым и интенсивным психологизмом. Кроме того, как ни странно, фрагмент придавал изображаемому своего рода документальность: ведь перед нами и впрямь как бы не то отрывок из нечаянно подслушанного разговора, не то оброненная записка, не предназначавшаяся для чужих глаз. Мы, таким образом, заглядываем в чужую драму как бы ненароком, словно вопреки намерениям автора, не предполагавшего нашей невольной нескромности.

Нередко стихи Ахматовой на беглую и даже как бы не «обработанную» запись в дневнике:

Он любил три вещи на свете:

За вечерней пенье, белых павлинов

И стертые карты Америки.

Не любил, когда плачут дети,

Не любил чая с малиной

И женской истерики.

А я была его женой.

Иногда такие любовные «дневниковые» записи были более распространенными, включали в себя не двух, как обычно, а трех или даже четырех лиц, а также какие-то черты интерьера или пейзажа, но внутренняя фрагментарность, похожесть на «романную страницу» неизменно сохранялась и в таких миниатюрах:

Там тень моя осталась и тоскует,

Все в той же синей комнате живет,

Гостей из города за полночь ждет

И образок эмалевый целует.

И в доме не совсем благополучно:

Огонь зажгут, а все-таки темно

Не оттого ль хозяйке новой скучно,

Не оттого ль хозяин пьет вино

И слышит, как за тонкую стеною

Пришедший гость беседует со мною.

Там тень моя осталась и тоскует

Особенно интересны стихи о любви, где Ахматова – что, кстати, редко у нее – переходит к «третьему лицу», то есть, казалось бы, использует чисто повествовательный жанр, предполагающий и последовательность, и лирическую фрагментарность, размытость и недоговоренность. Вот одно из таких стихотворений, написанное от лица мужчины:

Подошла. Я волненья не выдал,

Равнодушно глядя в окно.

Села, словно фарфоровый идол,

В позе, выбранной ею давно.

Быть веселой – привычное дело,

Быть внимательной это трудней.

Или томная лень одолела

После мартовских пряных ночей?

Утомительный гул разговоров,

Желтой люстры безжизненный зной

И мельканье искусных проборов

Над приподнятой легкой рукой.

Улыбнулся опять собеседник

И с надеждой глядит на нее

Мой счастливый богатый наследник,

Ты прочти завещанье мое.

Подошла. Я волненья не выдал

«Великая земная любовь» в лирике Ахматовой.

Есть центр, который как бы сводит к себе весь мир поэзии Ахматовой, оказывается ее основным нервом, ее идеей и принципом. Это любовь. Стихия женской души неизбежно должна начать с такого заявления в любви. Герцен сказал однажды как о великой несправедливости в истории человечества о том, что женщина «загнана в любовь». В известном смысле вся лирика (особенно ранняя)Ахматовой «загнана в любовь». Но здесь же прежде всего и открывалась возможность выхода. Именно здесь рождались подлинно поэтические открытия, такой взгляд на мир, что позволяет говорить о поэзии Ахматовой как о новом явлении в развитии русской лирики ХХ века. В ее поэзии есть и «божество», и «вдохновение». Сохраняя высокое значение идеи любви, связанное с символизмом, Ахматова возвращает ей живой и реальный, отнюдь не отвлеченный характер. Душа оживает «не для страсти, не для забавы, // Для великой земной любви».

Эта встреча никем не воспета,

И без песен печаль улеглась.

Наступило прохладное лето,

Словно новая жизнь началась.

Сводом каменным кажется небо,

Уязвленное желтым огнем,

И нужнее насущного хлеба

Мне единое слово о нем.

Ты, росой окропляющий травы,

Вестью душу мою оживи, -

Не для страсти, не для забавы,

Для великой любви.

«Великая земная любовь» - вот движущее начало всей лирики Ахматовой. Именно она заставила по-иному – уже не символистически и не акмеистически, а, если воспользоваться привычным определением, реалистически – увидеть мир.

То пятое время года,

Только его славословь.

Дыши последней свободой,

Оттого, что это любовь.

Высоко небо взлетело,

Легки очертанья вещей,

И уже не празднует тело

Годовщину грусти своей.

В этом стихотворении Ахматова назвала любовь «пятым временем года». Из этого-то необычного пятого времени увидены ею остальные четыре обычные. В состоянии любви мир видится заново. Обострены и напряжены все чувства. И открывается необычность обычного. Человек начинает воспринимать мир с удесятеренной силой, действительно достигая в ощущении жизни вершин. Мир открывается в дополнительной реальности: «Ведь звезды были крупнее,// Ведь пахли иначе травы». Поэтому стих Ахматовой так предметен: он возвращает вещам первозданный смысл, он останавливает внимание на том, мимо чего мы в обычном состоянии способны пройти равнодушно, не оценить, не почувствовать. «Над засохшей повиликою// Мягко плавает пчела» - это увидено впервые.

Потому же открывается возможность ощутить мир по-детски свежо. Такие стихи, как «Мурка, не ходи, там сыч», не тематически заданные стихи для детей, но в них есть ощущение совершенно детской непосредственности.

Роль деталей в стихах о любви Ахматовой.

У Ахматовой встречаются стихи, которые «сделаны» буквально из обихода, из житейского немудреного быта – вплоть до позеленевшего рукомойника, на котором играет бледный вечерний луч. Невольно вспоминаются слова, сказанные Ахматовой в старости, о том, что стихи «растут из сора», что предметом поэтического воодушевления и изображения может стать даже пятно плесени на сырой стене, и лопухи, и крапива, и сырой забор, и одуванчик. Самое важное в ее ремесле – жизненность и реалистичность, способность увидеть поэзию в обычной жизни. Все это уже было залажено в ее таланте самой природой.

Для всей ее последующей лирики характерна эта ранняя строка:

Сегодня я с утра молчу,

А сердце пополам

Недаром, говоря об Ахматовой, о ее любовной лирике, критики впоследствии замечали, что ее любовные драмы, развертывающиеся в стихах, происходят как бы в молчании: ничто не разъясняется, не комментируется, слов так мало, что каждое из них несет огромную психологическую нагрузку. Предполагается, что читатель или должен догадаться или же, что скорее всего, постарается обратиться к собственному опыту, и тогда окажется, что стихотворение очень широко по своему смыслу: его тайная драма, его скрытый сюжет относится ко многим и многим людям.

Так и в этом раннем стихотворении. Так ли нам уж важно, что именно произошло в жизни героини? Ведь самое главное – боль, растерянность и желание успокоиться хотя бы при взгляде на солнечный луч, - все это нам ясно, понятно и едва ли не каждому знакомо. Конкретная расшифровка лишь повредила бы силе стихотворения, так как мгновенно сузила бы, локализовала его сюжет, лишив всеобщности и глубины. Мудрость ахматовской миниатюры, чем-то отдаленно похожа на японскую хокку, заключается в том, что она говорит о целительной для души силе природы. Солнечный луч, «такой невинный и простой», с равной лаской освещающий и зелень рукомойника, и человеческую душу, поистине является смысловым центром, фокусом и итогом всего этого удивительного ахматовского стихотворения.

Послесловие. Полезность ахматовской лирики.

Расположив любовные стихи Ахматовой в определенном порядке, можно построить целую повесть с множеством действующих лиц, случайных и неслучайных происшествий, где мы столкнемся с самыми различными гранями и изломами: встречи и разлуки, нежность, чувство вины, разочарование, ревность, ожесточение, истома, поющая в сердце радость, несбывшиеся ожидания, самоотверженность, гордыня, грусть.

В лирической героине стихов Ахматовой, в душе самой поэтессы (как и в каждой из представительниц женской половины человечества) постоянно жила жгучая, требовательная мечта о любви истинно высокой, ничем не искаженной. Любовь у Ахматовой – грозное, повелительное, нравственно чистое, всепоглощающее чувство, заставляющее вспомнить библейскую строку: «Сильна, как смерть, любовь - и ее – стрелы огненные». Иными словами, поэзия Анны Ахматовой представляет собой мир стихотворений, вобравший в себя глубокий жизненный опыт, из которого каждый может изъять для себя что-то важное, необходимое.

Поэзия Ахматовой - лирический дневник много чувствовавшего и много думавшего современника сложной и величественной эпохи.

А. Твардовский

Анна Ахматова занимает достойное место в ряду блистательных имен русской литературы двадцатого века. Ее поэзия стала родной и близкой для миллионов людей.

В то время я гостила на земле.
Мне дали имя при крещенье - Анна,
Сладчайшее для губ людских и слуха…

Так писала Ахматова о своем детстве и юности - гордо, торжественно. Отец не позволил ей подписывать стихи настоящей фамилией - Горенко, и она взяла фамилию своей прабабушки. Теперь всему миру известно это необычайно гармоничное имя - Анна Ахматова. И мир благодарен этому имени.

Меня, как и многих, в лирике Ахматовой привлекает тема любви. Недаром поэтессу сразу же и в один голос, едва только вышли «Вечер» и «Четки», стали называть «Сафо нового времени». И действительно, читая Ахматову, нередко вспоминаешь классическую Сафо:

Конница одним, а другим пехота,
Стройных кораблей вереница - третьим.
А по мне, на черной земле всех краше
Только любимый…

И Сафо, и Ахматова - в одном ряду. Что из того, что их разделяют века! Они сестры, для песен которых не существует ни время, ни пространство. Они служили одному солнцу жизни и любви.

У Ахматовой стихотворения о любви - это маленькие рассказы, не имеющие ни начала, ни конца, но все же сюжетные, как, например, «Вечером», «Сжала руки под темной вуалью…» и другие. Удивительное мастерство позволяет поэтессе с помощью одной, казалось бы, незначительной детали создать определенное настроение и передать чувства лирической героини:

Так беспомощно грудь холодела,
Но шаги мои были легки.
Я на правую руку надела
Перчатку с левой руки.

Вот она - незначительная деталь - неправильно надетая перчатка - и перед нами нарисован образ женщины, подавленной и растерянной. Мы понимаем, что, наверное, ее бросил любимый, и жизнь для нее вот-вот рухнет.

Еще большую нагрузку несет деталь в одном из моих любимых стихотворений «Не любишь, не хочешь смотреть…»:

Мне очи застит туман,
Сменяются вещи, лица,
И только красный тюльпан,
Тюльпан у тебя в петлице.

Здесь тюльпан является не просто точно найденной деталью. Этот образ держит на себе весь замысел. Не правда ли, стоит этот тюльпан, как из петлицы, вынуть из стихотворения, как оно немедленно померкнет. Почему? Наверно, потому, что ревность, отчаяние, горе, обида - все то, что в эту минуту составляет смысл жизни героини, все сосредоточено на тюльпане, который ассоциируется с красным цветком зла из рассказа Гаршина. В стихотворении Ахматовой тюльпан ослепителен и надменен. Легко представить, как этот яркий, красный цветок торжествует в пустынном и бесцветном от слез мире. Ситуация стихотворения такова, что не только героине, а уже и нам, читателям, кажется, что тюльпан - это не деталь и не удачно найденный штрих, а живое существо, полноправный герой произведения.

Стихотворения Ахматовой нравятся мне еще и тем, что они просты и доступны. Я понимаю, что это кажущаяся простота, и все же поэтесса явно ориентируется на интонацию разговорной речи. Некоторые ее стихотворения напоминают случайно подслушанный разговор:

Хочешь знать, как все это было? –
Три в столовой пробило,
И прощаясь, держась за перила,
Она словно с трудом говорила:
«Это все… Ах, нет, я забыла,
Я люблю вас, я вас любила…»

Я читаю стихотворения Ахматовой как откровение человеческой души. Я знаю, что как бы тяжело ни приходилось ей в жизни, она никогда не сгибалась под гнетом обид и несправедливости. Царственная внешность, знаменитая прямая челка, жизненная стойкость и удивительные стихи - вот что приходит на ум при одном лишь упоминании этого имени - Анна Ахматова.

Ахматовой посвящали стихи Блок и Пастернак. Ее портреты писали лучшие художники ее времени: и реалисты, и сверхмодные, как, например, Модильяни. Слава не отходила от ее дверей, а она не придавала ей особого значения. За два года до смерти Ахматова побывала в Италии, где ей вручили премию «Этна-Таормина», а за год до ухода из жизни - в Англии (там ей присвоили звание почетного доктора Оксфордского университета). Ахматову знают и любят до сих пор. Стихи ее остаются современными и по сей день, и каждый из нас находит в них что-то свое.

Анна Андреевна Ахматова (Горенко) вошла в русскую поэзию в те годы, когда жесточайшая политическая реакция, наступившая после поражения первой русской революции, сменилась новым подъемом революционного рабочего движения. Среди временных попутчиков революции было широко распространено ренегатство. Все виды религиозного, философского и литературного мракобесия расцвели махровым цветом. Наиболее влиятельная школа русской буржуазной поэзии - символизм - пережила тогда жесточайший кризис и распадалась.
Первые сборники Анны Ахматовой “Вечер” и “Четки” (1912 и 1914 гг.) принесли ей быструю и громкую всероссийскую известность. Она выступила как представительница акмеистического течения в поэзии, декларировавшего свою преемственность от символизма, но противопоставлявшего символическому стремлению к непознаваемому “мир звучащий, красочный, имеющий формы, вес и время”.
На этой общей платформе объединились разные по характеру и темпераменту дарования поэты. Общим для них было равнодушие к животрепещущим общественным вопросам времени, фетишизация мертвого мира вещей, ограничение лирики тесным миром интимных переживаний.
Чертами всего этого отмечены стихи первых двух сборников Ахматовой:

Так беспомощна грудь холодела.
Но шаги мои были легки.
Я на правую руку надела
Перчатку с левой руки.
Показалось, что много ступеней,
А я знала - их только три!
Между кленов шепот осенний
Попросил: “Со мною умри!
Я обманут моей унылой,
Переменчивой, злой судьбой”.
Я ответила:
“Милый, милый! И я тоже. Умру с тобой...”
Это песня последней встречи.
Я взглянула на темный дом.
Только в спальне горели свечи
Равнодушно-желтым огнем.

Стихи Ахматовой, представленные в этих сборниках, лишены какого бы то ни было словесного украшательства, свойственного некоторым акмеистам. Они афористически кратки, ясны, выразительны. В них Анна Ахматова предстает как поэт с большой поэтической индивидуальностью и сильным лирическим талантом.
Одновременно читателя поражает непропорциональная по силе таланта и темперамента замкнутость духовного мира поэта - “женские” интимно-лирические переживания, отделенные от внешнего мира:

Настоящую нежность не спутаешь
Ни с чем, и она тиха.
Ты напрасно бережно кутаешь
Мне плечи и грудь в меха.
И напрасно слова покорные
Говоришь о первой любви.
Как я знаю эти упорные,
Несытые взгляды твои!

Сильный и самобытный талант Ахматовой спасал стихи этих сборников от скуки, вызываемой бесконечным варьированием одних и тех же тем влюбленности, разочарования, разрыва и разлуки.
Любовь - чувство, которое определяет для героини смысл жизни. Оно - естественное состояние человека, роковое слияние душ. боль и мука, для описания которых поэт прибегает к почти натуралистическим деталям:

От любви твоей загадочной,
Как от боли, в крик кричу.
Стала желтой и припадочной,
Еле ноги волочу.

Ее произведения наполнены внутренней энергией, позволяющей только предположить подлинную силу и глубину страсти. С темой любви неразрывно связана тема женской гордости и независимости. Несмотря на всепоглощающую силу чувств, героиня отстаивает свое право на внутреннюю свободу, индивидуальность:

Есть в близости людей заветная черта.
Ее не перейти влюбленности и страсти...

Герой ахматовской лирики (не героиня) сложен и многолик. Это - любовник, брат, друг, представший в бесконечном разнообразии ситуаций: коварный и великодушный, убивающий и воскрешающий, первый и последний.

...И нужнее насущного хлеба
Мне единое слово о нем.
Ты, росой окропляющий травы,
Вестью душу мою оживи,-
Не для страсти, не для забавы.
Для великой земной любви.

“Великая земная любовь” - вот движущее начало всей лирики Ахматовой. Ахматова назвала любовь “пятым временем года”. Из этого-то необычного, пятого, времени увидены ею остальные четыре, обычные. В состоянии любви мир видится заново. Обострены и напряжены все чувства. И открывается необычность обычного. Человек начинает воспринимать мир с удесятеренной силой, действительно достигая в ощущении жизни вершин. Мир открывается в дополнительной реальности: “Ведь звезды были крупнее, ведь пахли иначе травы”. Поэтому стих Ахматовой так предметен: он возвращает вещам первозданный смысл, он останавливает внимание на том, мимо чего мы в обычном состоянии способны пройти равнодушно, не оценить, не почувствовать.
Начиная уже с “Белой стаи”, но особенно в “Подорожнике”, “Anno Domini” и в позднейших циклах любовное чувство приобретает у Ахматовой более широкий и более духовный характер. От этого оно не сделалось менее сильным. Наоборот, стихи 20-30-х годов, посвященные любви, идут по самым вершинам человеческого духа. Они не подчиняют себе всю жизнь, все существование, как это было прежде, но зато все существование, вся жизнь вносят в любовные переживания все многообразие присущих им оттенков. Наполнившись этим огромным содержанием, любовь стала не только несравненно более богатой и многоцветной, но и по-настоящему трагедийной. Библейская торжественная приподнятость ахматовских любовных стихов этого периода объясняется подлинной высотой, торжественностью и патетичностью заключенного в них чувства.
В лирической героине стихов Ахматовой, в душе самой поэтессы постоянно жила жгучая, требовательная мечта о любви истинно высокой, ничем не искаженной. Любовь у Ахматовой - грозное, повелительное, нравственно чистое, всепоглощающее чувство, заставляющее вспомнить библейскую строку: “Сильна, как смерть, любовь - и стрелы ее - стрелы огненные”. И этим Ахматова всегда будет близка читателю даже через многие и многие годы.
У Ахматовой встречаются стихи, которые “сделаны” буквально из обихода, из житейского немудреного быта - вплоть до позеленевшего рукомойника, на котором играет бледный вечерний луч. Невольно вспоминаются слова, сказанные Ахматовой в старости, о том, что стихи “растут из сора”, что предметом поэтического воодушевления и изображения может стать даже пятно плесени на сырой стене, и лопухи, и крапива, и сырой забор, и одуванчик:

Когда б вы знали, из какого сора
Растут стили, не ведая стыда,
Как желтый одуванчик у забора,
Как лопухи и лебеда.

Самое важное в ее ремесле - жизненность и реалистичность, способность увидеть поэзию в обычной жизни - уже было заложено в ее таланте самой природой.
Стихи первых трех сборников написаны в 1911-1917 годах. Но, читая их, невозможно представить себе, что именно в это время Россия переживала огненную волну нового революционного подъема, что шла трагическая эпопея первой мировой войны, закончившаяся в 1917 году гигантскими революционными взрывами, опрокинувшими все прежние устои жизни русского общества. Все эти великие события почти никак не отражены в лирике Ахматовой. Она не поняла и не приняла Октябрьскую революцию, горько и безнадежно тоскуя по разрушенному прошлому, дорогому ее сердцу. По логике этих настроений и переживаний Ахматова могла бы оказаться в первые пооктябрьские годы там, где оказались Иван Бунин, Константин Бальмонт, Владислав Ходасевич и некоторые поэты-акмеисты второго поколения. Но этого не случилось. Не мог оказаться в эмиграции автор таких строк, датированных 1917 годом (сборник “Подорожник”):

Мне голос был. Он звал утешно,
Он говорил: “Иди сюда,
Оставь свой край глухой и грешный,
Оставь Россию навсегда.
Я кровь от рук твоих отмою,
Из сердца выну черный стыд,
Я новым именем покрою
Боль поражений и обид”.
Но равнодушно и спокойно
Руками я замкнула слух,
Чтоб этой речью недостойной
Не осквернился скорбный дух.

Эти строки, так неожиданно для Ахматовой написанные в исповедально-некрасовской тональности, говорят очень о многом.
Не сразу лирическая муза Анны Ахматовой освоилась с новой действительностью. Два первых послеоктябрьских сборника стихов выразительно показывают, как трудно было своеобразному и глубоко органичному поэту разорвать связи с прошлым, преодолеть инерцию привычных интонаций, вырваться из узкого мира интимных переживаний на широкий простор новой исторической действительности.
Гражданские мотивы органично входят в творчество поэта, их наличие вытекает из представления Ахматовой о высоком предназначении поэзии. Поэзия не только сладкий дар песнопе ния, но и веление небес, тяжелый крест, который нужно нести достойно. И потому поэт всегда обречен быть в гуще жизни, в центре событий, какими бы трагическими они ни казались
“Реквием” - одно из крупнейших произведений Ахматовой - был написан в 1935-1940 годах. Муж Ахматовой был обвинен в участии в антиправительственном заговоре и расстрелян по приговору недалеко от Петрограда в 1921 году. В “Реквиеме” отражены те чувства, которые пережила Ахматова, потеряв любимого человека. И хотя события, описанные в “Реквиеме”, относятся к 30-м годам, в них звучат боль и горе, пережитые самой поэтессой.
По композиции “Реквием” скорее всего поэма. Отдельные стихотворения объединены одной идеей -- протестом против насилия. В “Реквиеме” отразились не только чувства и переживания самой Ахматовой, не только горе тех, кто был оторван от своих близких и заключен в тюремные камеры, но и боль тех женщин, тех жен и матерей, которых видела Ахматова в страшных тюремных очередях. Именно к этим женщинам-страдалицам обращено посвящение. В нем звучит тоска от внезапной разлуки, когда сраженная горем женщина чувствует себя оторванной, отрезанной от всего мира с его радостями и заботами.
Во вступлении поэмы дана яркая безжалостная характеристика времени. В первых главах нашла свое отражение безграничная, глубокая бездна человеческого горя. Кажется, что эти строки перекликаются с плачем Ярославны, скорбящей и по своему любимому, и по всем русским воинам.
А. Ахматова встраивает свои переживания в контекст эпохи. Недаром поэма начинается так:

Нет, и не под чуждым небосводом,
И не под защитой чуждых крыл -
Я была тогда с моим народом,
Там, где мой народ, к несчастью, был.

Таков был окончательный выбор поэтессы.
Великая Отечественная война застала Ахматову в Ленинграде. Находясь среди героических граждан замыкаемого в железное кольцо блокады Ленинграда, Ахматова новыми глазами взглянула на окружающую ее жизнь.
Как резко контрастирует с содержанием прежней лирики Ахматовой сосредоточенная сила коротенького стихотворения “Клятва”, датированного июлем 1941 года:

И та, что сегодня прощается с милым,-
Пусть боль свою в силу она переплавит.
Мы детям клянемся, клянемся могилам,
Что нас покориться никто не заставит!

В сентябре 1941 года она была эвакуирована из блокированного Ленинграда сначала в Москву, потом в Ташкент: И вот в феврале 1942 года на страницах “Правды” рядом с военными сводками и фронтовыми корреспонденциями появилось подписанное Анной Ахматовой стихотворение “Мужество”:

Мы знаем, что ныне лежит на весах
И что совершается ныне.
Час мужества пробил на наших часах,
И мужество нас не покинет.
Не страшно под пулями мертвыми лечь,
Не горько остаться без крова,-
И мы сохраним тебя, русская речь,
Великое русское слово.
Свободным и чистым тебя пронесем,
И внукам дадим, и от плена спасем Навеки!

Любовь к России спасла Ахматову от эмиграции; любовь к родной земле, попираемой пятой чужеземцев, ввела русскую поэтессу Анну Ахматову в круг советских поэтов. Замкнутый индивидуализм интимно-лирической темы стушевался в военные годы перед горячей патриотической взволнованностью, уступил место благородному гуманизму человека, охваченного тревогой за судьбу Родины, судьбу всего человечества.
Много глубокой, горючей скорби в стихах, написанных Ахматовой в трудные дни войны. Однако нетв этих стихах ни безнадежности, ни отчаяния. В них звучат гнев и уверенность в неизбежном возмездии и вера в будущее, олицетворенное в детях, спасенных от смерти:

Победа у наших стоит дверей...
Как гостью желанную встретим?
Пусть женщины выше поднимут детей.
Спасенных от тысячи тысяч смертей, -
Так мы долгожданной ответим.

В послевоенные годы сердце поэтессы продолжает быть восприимчивым к большой общественной теме, волнующей миллионы людей на земле:

Качаясь на волнах эфира,
Минуя горы и моря,
Лети, лети голубкой мира, „
О песня звонкая моя!
Лети в закат багрово-алый.
В удушливый фабричный дым,
И в негритянские кварталы,
И к водам Ганга голубым.

Стихами, написанными за последние годы, Анна Ахматова заняла свое, особое, не купленное ценой каких-либо моральных или творческих компромиссов место в современной поэзии. Путь к этим стихам был труден и сложен. И решающую роль на этом пути сыграло то, о чем написала поэтесса в строках автобиографии, открывающей один из последних сборников ее стихов: “... я не переставала писать стихи. Для меня в них - связь моя со временем, с новой жизнью моего народа. Когда я писала их, я жила теми ритмами, которые звучали в героической истории моей страны. Я счастлива, что жила в эти годы и видела события, которым не было равных”.

Крик аиста... Эссе по стихотворению Анны Ахматовой "Я научилась просто, мудро жить..."

Я научилась просто, мудро жить,
Смотреть на небо и молиться Богу,
И долго перед вечером бродить,
Чтоб утомить ненужную тревогу.

Когда шуршат в овраге лопухи
И никнет гроздь рябины желто-красной,
Слагаю я веселые стихи
О жизни тленной, тленной и прекрасной.

Я возвращаюсь. Лижет мне ладонь
Пушистый кот, мурлыкает умильней,
И яркий загорается огонь
На башенке озерной лесопильни.

Лишь изредка прорезывает тишь
Крик аиста, слетевшего на крышу.

Май, 1912 год, Флоренция

Есть мнение, что стихи объяснять не надо: читай, наслаждайся ритмом, заучивай, воспринимай, как воспринимается, и достаточно. А вглядываться и вдумываться в каждое слово зачем? Когда-то и у меня был такой же подход к стихам, тем более, что в мою молодость был труден доступ к толковым словарям и другой литературе, говорящей об образе жизни наших предшественников. Но мне хочется в первую очередь самой себе глубже раскрыть всё, что скрывается за каждым словом в стихах, особенно любимых мною. Невольно к ним возвращаешься за этим вновь и вновь.
Так произошло и со стихотворением Анны Ахматовой "Я научилась просто, мудро жить..."

Первое, на что обращаешь внимание, это обилие имён существительных. Имена существительные конкретные, называющие предметы, вещи, явления, и абстрактные: небо, Бог, вечер, тревога; овраг, лопухи, гроздь, рябина, стихи, жизнь; ладонь, кот, огонь, башенка, лесопильня; тишь, крик, аист, крыша, дверь - 20 слов-существительных на 4 строфы, на 16 строк... Этот приём как раз таки соответствует позиции акмеистов: отчетливость, определенность образов, изображение предметного мира, земной красоты.

Эссе позволяет идти в раздумье над стихом произвольно; я попробую идти вдоль всех строф в том порядке, как они расположены автором.
Лирическая героиня долго бродит перед вечерами, "чтоб утомить ненужную тревогу". А где же она бродит? Хотя под стихом Ахматовой стоит указание на май 1912 года, Флоренция, конечно же, описание природы, отдельные детали указывают на прогулки в Царском селе, где жили молодые супруги Николай Гумилёв и Анна Ахматова в деревянном двухэтажном доме, вместе с матерью Гумилёва, которой принадлежал этот дом. В Италию молодые супруги отправились весной 1912 года, а в октябре, по возвращении в Царское село, у Анны родился сын, Лев Николаевич Гумилёв.

Лопухи, гроздь рябины жёлто-красной - это тот фон, на котором протекала жизнь будущей поэтессы в Царском селе. Сама Анна писала, что крапива и лопухи были её любимыми растениями с детства. Но самым ярким указателем на место действия является описание огня озёрной лесопильни, маленького заводика с большим колесом. Озеро, а, значит, и леса вокруг него, были необходимым условием пильного производства в Санкт-Петербурге, начиная с указов Петра Первого. Скорее всего, речь идёт о частной лесопильне, вододействующей пильной мельнице, работающей на воде и производящей пильные (а не топорные) достаточно дорогие доски для продажи на постройку жилых домов.

Так в дореволюционную поэзию с образом лесопильни (очень необычный, может быть, единственный образ в русской поэзии) входит и тема труда российского народа, обеспечивающего дворянский класс всем необходимым для жизни.
Сейчас трудно себе представить, о каком ярком огне, зажигающемся вечером на башенке мельницы, идёт речь. Вряд ли об электричестве. Значит, фонарь?.. Видимо, работа ещё продолжается, и тем, кто держит путь к лесопильне, так же нужен этот маяк.

Но огонь на башенке, помимо обыденного назначения, как бы духовный ориентир для писательницы, согревающий, успокаивающий и дающий надежду на спасение от "ненужных тревог" и её героине, и ей самой.

Кстати, когда я пыталась по памяти воспроизвести последнюю строчку первой строфы "Чтоб утомить ненужную тревогу", то ошибочно заменяла глагол "утомить" на "утолить", "потушить", "загасить", "унять", И именно эта моя ошибка помогла мне увидеть, насколько точен глагол автора: ни "утолить", "потушить", "загасить", "унять" тревогу, видимо, нельзя, только "утомлять" её нужно через движение физическое и через работу мысли.

О чём тревоги? Думается, что и о здоровье, своём и своих близких (стихи написаны в мае, а в октябре 1912 года у Анны родится сын, недаром же завершает стихотворение образ аиста, слетевшего на крышу). Мысли о смерти от болезни не могли не преследовать: в 1896 -ом году умерла четырёхлетняя младшая сестра Ирина (туберкулёз), в 1906 -ом старшая сестра Инна(туберкулёз), прожив всего 21 год. Уже лечилась от туберкулёза и сама Анна. И предчувствия её в отношении близких не были напрасными: с 1912 года по 1922 годы Анна потеряет отца (болезнь), мужа (расстрел), старшего брата Андрея (добровольно ушёл из жизни), младшую сестру Инну (туберкулёз). И это родные люди, а сколько их ранило сердце преждевременным уходом в поэтической и художественной среде (смерть Александра Блока, совпавшая с расстрелом мужа и гибелью старшего брата, смерть Амедео Модильяни - все в 1920-м году).
Поэтому дважды используемый эпитет в стихе о "жизни тленной" вовсе не случаен, но несмотря на свои прозрения, даже поэт всё же не может предположить такую цепь умертвий. Пока ещё слагаются "весёлые стихи о жизни тленной, тленной и прекрасной". И немалую роль здесь играет православность Ахматовой, спокойное отношение к неминуемой смерти - всё во власти божьей - о временности нашего пребывания на прекрасной земле. В словарях есть синоним к слову "весёлый" - "не мрачный", не обязательно "радостный".

И лопухи в оврагах (Анна, как никто, знала, что они именно "шуршат" по оврагам своими созревшими семенами в коробочках-корзинках, соцветьях репейников), и рябины, опустившие свои созревшие жёлто-красные грозди к земле, и всё ещё густой строевой лес вокруг северных озёр, и пушистый кот, этакий домашний психотерапевт, умильно мурлыкающий и лижущий ладонь, и летящий белый аист, красноногий и красноносый, и мысли о близких и далёких людях - всё это входит в понятие "прекрасное".

Крик аиста, слетевшего на крышу - апофеоз (развязка, кульминация, прославление) стихотворения. Считается, что аист выбирает себе место для вывода птенцов в долго и тщательно строимом им гнезде, только у хороших людей, и его прилёт к ним означает добрые вести, в том числе и счастливое разрешение рожениц. И, конечно, на это надежда и у автора стиха.

Однако в жизнеутверждающую картину апофеоза вдруг неожиданно входит и тема потаённой любви, до поры до времени скрываемая от читателя. Вот как можно ещё, оказывается, писать о любви, практически ничего о ней не сказав (кроме последних двух строк), но скрыв раздумья и тоску о неверном возлюбленном во всей ткани стиха.
Несомненно, этот приём недосказанной наполненности, как отмечали современники Анны Андреевны, например, К.И.Чуковский, принадлежит к художественному открытию поэтессы:

И если в дверь мою ты постучишь,
Мне кажется, я даже не услышу.

Конечно, если не соотносить содержание стиха с биографией Ахматовой, возможны и другие трактовки образа героини и её любовной истории, но, определённо, выбор ею сделан, хотя тема тревоги, обозначенная в начале стиха, приобретает дополнительный смысл: тревога ожидания стука в дверь того, как это бывало, не без чьей "помощи" героиня научилась в результате "просто, мудро жить".

И действительно, какую же мудрость следует извлечь из пережитого: молиться Богу за всех, что сделает в том числе не улавливаемым зов искусителя, жить тихой любовью к своей земле и людям, далёким и самым близким, и свято исполнять своё творческое и материнское назначение.