Эту книгу я посвящаю родителям: Игорю и Наталье, моим замечательным маме и папе, и Светлане, моей дорогой свекрови.

Глава 1

Зверек трусливый, робкий, кроткий,
Зачем играешь со мной в прятки?
Дрожишь, боясь моих нападков,
За шкурку жалкую свою.
Не трепещи.
Тебя лопаткой я не забью.

«Прежде чем вырыть яму, сначала распили эти чертовы решетки», – первая мысль, которая приходит мне в голову, когда я открываю глаза.

Белый потолок. И свет. Невыносимо яркий. Постойте-ка… я открываю глаза… Или один глаз?.. В ужасе хватаюсь за лицо. На левом – повязка. Что за черт?

Я в больнице, это легко определить по запаху лекарств и хлорки. Что? Что Оно сделало с моим лицом? Меня охватывает паника. В голове – тысяча вопросов. Вернется ли зрение? Какую операцию мне сделали? Где все? Где врач? Я хочу, чтобы мне кто-нибудь что-нибудь объяснил!

На мне свободная пижама. Я узнаю ее. Очевидно, в больнице уже побывала бабушка и принесла мои вещи. Переодела меня. Делаю попытку встать. Провальная попытка. Но лежа я не вижу ничего, кроме потолка. Закрываю глаза, странное ощущение собственного тела, словно оно сделано из камня – тяжелое и не способное двигаться. Но это длится недолго, накатывает сильная боль. Болит все тело. Неприятно пульсирует левая рука. Я смотрю на нее. Два грубых неровных кружка бордового цвета красуются чуть выше запястья. Ожоги от сигарет. Я помню, откуда они. Я помню все. Помню, по чьей вине я оказалась в больнице. Хотя очень хочется забыть.

Во рту стоит мерзкий привкус тухлятины… Шарю рукой по сторонам. Что я ищу? Воду… в моем рюкзаке точно должна быть бутылка с водой. Но я не вижу своего рюкзака. Ощупываю гладкую поверхность тумбочки.

Расслабляюсь. Пытаюсь вспомнить последнее, что было до больницы, – я лежу на холодной земле, надо мной плавно качаются верхушки сосен. Тошнит. Колотится сердце. В животе взрываются урановые бомбы – стандартная реакция на алкоголь. Что в меня влили? Перед глазами мелькают две таблетки, которые Оно кинуло в бутылку, прежде чем заставило меня выпить это.

Открываю глаза. И снова белый потолок.

Это сделало Оно. Чудовище. Нечеловек.

«Я уничтожу тебя», – слова чудовища, сказанные мягким хриплым голосом, повторяются в голове снова и снова. Это были последние слова, которые я помню. А потом Оно бросило мне в лицо горящие угли.

Во рту сухо. Я провожу языком по шершавым губам и прислушиваюсь к своим ощущениям. Что со мной сделали? Изнасиловали? Что должно чувствоваться, когда лишаешься девственности? По рассказам – боль в животе и промежности. Но я ничего не чувствую. Я залезаю рукой под пижамой и провожу между ног. Никаких ощущений. Осматриваю руку – никакой крови. Ощупываю грудь. Она слегка ноет.

Я пытаюсь сесть. С третьей попытки мне это удается. Осматриваюсь, в палате три больничные койки, две из которых заняты. На одной из них сидит женщина и читает книгу. Заметив, что я села, она встает.

– Я позову кого-нибудь, – говорит она и выходит из палаты. И возвращается в компании медсестры. И моей бабушки. И мамы. И отчима. Я заливаюсь краской – мне не очень-то приятно сейчас такое многочисленное общество. Но хорошо, что они не додумались взять с собой всех соседей.

Бабушка и мама кидаются ко мне.

– Тома, Томочка, с тобой все хорошо, – щебечут они и гладят меня по голове. Я отворачиваюсь. Мне почему-то противно смотреть на их обеспокоенные лица.

– Что? Что с моими глазами? – спрашиваю я и хватаюсь рукой за повязку. Голос выходит каким-то слабым и хриплым.

– Не беспокойся, с глазиком все в порядке. Небольшой ожог. Зрение не пострадало, – мамин голос срывается. Она вот-вот заплачет. Ее слова меня успокаивают. Я буду видеть. – Расскажи нам, что с тобой произошло? Мы решили, что на тебя кто-то напал, и… – мама смутилась. – И… Что он мог изнасиловать тебя. Поэтому, когда тебя привезли, то сразу же обследовали, а то мало ли… Но, слава богу, этого не случилось. Все хорошо…

Мама заливается слезами. Я отворачиваюсь от нее и смотрю на отчима.

«Какого хрена вы ее привезли? – спрашиваю я его взглядом. – Последнее, что мне сейчас нужно, – это смотреть на чужие слезы».

«Извини», – посылает он мне виноватый ответ глазами и пожимает плечами.

Я вздыхаю. Лучше бы вместо мамы привезли дедушку. Он бы развлекал меня своими шутками и историями. Видеть мамины слезы – невыносимо…

– Воды, – говорю я.

Мне тут же в руку вставляют стакан. Я осушаю его в два глотка. Но мерзкий привкус не исчезает. Во рту по-прежнему сухо, горячо и противно. Нужно придумать, что им ответить. Они все ждут мою историю. Кто на меня напал? Наверняка они уже сообщили в полицию. И в школу. И всем им придется что-то объяснять.

«Что угодно, только не правду, – говорит внутренний голос. – Нельзя признаваться, что это сделал Стас».

Тот самый Стас, с которым мы вместе пошли в первый класс. И сидели за одной партой. С которым мы вместе собирали землянику в лесу, а ясными вечерами, лежа на крыше моей терраски, открывали в небе новые Вселенные. Этот мальчик бывал у нас в гостях так часто, что уже успел стать для моих родных членом семьи.

– Я не знаю, кто на меня напал, – качаю я головой. – Я собиралась пойти гулять. Вышла из дома. Погода была хорошая, и я решила пройти через лес…

– Лес? – мама смотрит на меня испуганно. – Зачем тебя понесло в этот ужасный лес? Там одни маньяки! В прошлом году там девочку убили! – По маминым щекам текут слезы.

– Я просто хотела немного пройтись вдоль леса. Дошла до реки. А у реки была незнакомая компания. Их было человек пять… Одни парни. И у них был костер. Они подошли ко мне, что-то спросили. Я не помню, что я им ответила.

Мама опять взрывается рыданиями.

– Сколько можно тебе твердить? Нельзя разговаривать с незнакомыми!

– Оля, – резко обрывает ее дядя Костя, – дай ей закончить. Я продолжаю выдумывать на ходу историю, понимая, что она не выдерживает никакой критики, с импровизацией у меня всегда было туго… Но я не могла сказать им правду.

– Они сначала показались мне довольно милыми. Спросили что-то, я что-то ответила. И хотела уйти, но…

Но – что? Я судорожно пытаюсь что-нибудь придумать. Но у меня не получается, и я начинаю всхлипывать. Родные думают, что это у меня от нервов. Что мне больно об этом говорить.

– Они напали, – с трудом произношу я, – а потом силой заставили выпить меня какую-то дрянь, чтобы я, наверное, отключилась…

Я замолкаю. Этот момент выглядит довольно неправдоподобно. Если бы кто-нибудь рассказал мне об этом, я подумала бы, что девочка познакомилась с парнями и напилась. А потом они утащили ее в лес и…

Но этот момент действительно был. Перед глазами до сих пор стоит картина. Стас кидает в бутылку две таблетки. «Выпьешь сама или силой залить?» Я отказалась. – «Нет? Я не буду заливать эту дрянь в тебя силой. Я дам тебе возможность выбрать. Ведь нельзя же лишать человека права выбора?» Он смотрел так по-доброму. В его голубых глазах читались забота и внимание. И он потушил сигарету о мою руку. Запах паленой кожи заглушил боль. «Ну. Выбирай: либо пьешь сама, либо получишь второй ожог». Я опять отказалась. И он потушил об меня второй окурок. «Подумай хорошо. Думаешь, мне нравится причинять тебе боль? Сделай правильный выбор. Это в твоих интересах. Думаю, ты не захочешь помнить о том, что мы с тобой сделаем. Поэтому просто выпей это. И попадешь на радугу. Ну, что выбираешь?» В его левой руке была бутылка с растворенными таблетками, в правой – еще одна зажженная сигарета. Я кивнула на бутылку. «Молодец. Правильный выбор. Нельзя лишать человека права выбора, не так ли? И помни. Это сделала ты, а не я. Я предлагал тебе пойти другим путем».

С трудом справляюсь с воспоминаниями и жестом показываю, что сегодня больше не могу об этом говорить.

– Все хорошо, дочка, – мама гладит меня по голове. – Они не успели ничего тебе сделать. Пара царапин… Отметины на руке… Ожог на глазике, но это ничего страшного. А что было в конце? Они отпустили тебя? Ты убежала?

– Я не помню, – вру я. Пусть думают, что потеря памяти у меня от шока. Когда они уйдут, я подумаю о своей истории и придумаю ей логичный конец.

– Мы обратимся в полицию. Этих ублюдков поймают, – мама обнимает меня и начинает качать, как маленькую.

Полиция? Нет! Ни за что. Но я ничего не говорю маме. Потом. Я скажу ей потом, что не буду писать заявление.

– Как долго я здесь лежу?

– Тебя привезли утром. Сейчас вечер, – отвечает бабушка.

– Ладно, родственнички. Больной нужен отдых, – недовольно говорит медсестра. – Вы и так ее замучили своими вопросами. Давайте-давайте по домам. Прощайтесь. А я пойду за капельницей…

– Капельница? – в ужасе говорю я. – Зачем?

– Не пугайся. Там витаминчики. Глюкоза. Промоем твою кровь от дряни. Тебе полегче станет, – она ободряюще улыбается и выходит из палаты.

Бабушка с мамой целуют меня. Говорят ласковые слова. Прощаются со мной. Дядя Костя хлопает меня по плечу.

– Мы придем завтра, не скучай, – говорит мама.

Они уходят из палаты. Я выдыхаю от облегчения. Не то чтобы меня прям уж сильно угнетало их общество, но сейчас… Сейчас мне нужно хорошо все обдумать. А для этого нужно уединение.

Входит медсестра. Она везет за собой капельницу. Эта штуковина сильно смахивает на вешалку для одежды. Наверху прикреплен стеклянный флакон с прозрачной жидкостью и еще какой-то пластиковый пакет. Она протирает мокрой ваткой сгиб локтя.

– А мне не будет больно?

– Как укус комарика, – говорит она.

Я смотрю, как иголка входит в кожу. Из пластикового мешочка к моей руке тянется тонкая трубочка. Где-то посередине трубочки находится маленький прозрачный цилиндрик, из которого по капельке вниз стекает прозрачная жидкость. Почему-то цилиндрик напоминает мне песочные часы.

– Когда здесь останется совсем чуть-чуть, – она показывает на цилиндрик, – поверни колесико.

Я киваю. Она уходит. Я откидываюсь на подушку. Закрываю глаза. Мне нужно о многом подумать.

Белый потолок. И свет. Невыносимо яркий. Постойте-ка… я открываю глаза… Или один глаз?.. В ужасе хватаюсь за лицо. На левом - повязка. Что за черт?

Я в больнице, это легко определить по запаху лекарств и хлорки. Что? Что Оно сделало с моим лицом? Меня охватывает паника. В голове - тысяча вопросов. Вернется ли зрение? Какую операцию мне сделали? Где все? Где врач? Я хочу, чтобы мне кто-нибудь что-нибудь объяснил!

На мне свободная пижама. Я узнаю ее. Очевидно, в больнице уже побывала бабушка и принесла мои вещи. Переодела меня. Делаю попытку встать. Провальная попытка. Но лежа я не вижу ничего, кроме потолка. Закрываю глаза, странное ощущение собственного тела, словно оно сделано из камня - тяжелое и не способное двигаться. Но это длится недолго, накатывает сильная боль. Болит все тело. Неприятно пульсирует левая рука. Я смотрю на нее. Два грубых неровных кружка бордового цвета красуются чуть выше запястья. Ожоги от сигарет. Я помню, откуда они. Я помню все. Помню, по чьей вине я оказалась в больнице. Хотя очень хочется забыть.

Во рту стоит мерзкий привкус тухлятины… Шарю рукой по сторонам. Что я ищу? Воду… в моем рюкзаке точно должна быть бутылка с водой. Но я не вижу своего рюкзака. Ощупываю гладкую поверхность тумбочки.

Расслабляюсь. Пытаюсь вспомнить последнее, что было до больницы, - я лежу на холодной земле, надо мной плавно качаются верхушки сосен. Тошнит. Колотится сердце. В животе взрываются урановые бомбы - стандартная реакция на алкоголь. Что в меня влили? Перед глазами мелькают две таблетки, которые Оно кинуло в бутылку, прежде чем заставило меня выпить это.

Открываю глаза. И снова белый потолок.

Это сделало Оно. Чудовище. Нечеловек.

«Я уничтожу тебя», - слова чудовища, сказанные мягким хриплым голосом, повторяются в голове снова и снова. Это были последние слова, которые я помню. А потом Оно бросило мне в лицо горящие угли.

Во рту сухо. Я провожу языком по шершавым губам и прислушиваюсь к своим ощущениям. Что со мной сделали? Изнасиловали? Что должно чувствоваться, когда лишаешься девственности? По рассказам - боль в животе и промежности. Но я ничего не чувствую. Я залезаю рукой под пижамой и провожу между ног. Никаких ощущений. Осматриваю руку - никакой крови. Ощупываю грудь. Она слегка ноет.

Я пытаюсь сесть. С третьей попытки мне это удается. Осматриваюсь, в палате три больничные койки, две из которых заняты. На одной из них сидит женщина и читает книгу. Заметив, что я села, она встает.

Я позову кого-нибудь, - говорит она и выходит из палаты. И возвращается в компании медсестры. И моей бабушки. И мамы. И отчима. Я заливаюсь краской - мне не очень-то приятно сейчас такое многочисленное общество. Но хорошо, что они не додумались взять с собой всех соседей.

Бабушка и мама кидаются ко мне.

Тома, Томочка, с тобой все хорошо, - щебечут они и гладят меня по голове. Я отворачиваюсь. Мне почему-то противно смотреть на их обеспокоенные лица.

Что? Что с моими глазами? - спрашиваю я и хватаюсь рукой за повязку. Голос выходит каким-то слабым и хриплым.

Не беспокойся, с глазиком все в порядке. Небольшой ожог. Зрение не пострадало, - мамин голос срывается. Она вот-вот заплачет. Ее слова меня успокаивают. Я буду видеть. - Расскажи нам, что с тобой произошло? Мы решили, что на тебя кто-то напал, и… - мама смутилась. - И… Что он мог изнасиловать тебя. Поэтому, когда тебя привезли, то сразу же обследовали, а то мало ли… Но, слава богу, этого не случилось. Все хорошо…

Мама заливается слезами. Я отворачиваюсь от нее и смотрю на отчима.

«Какого хрена вы ее привезли? - спрашиваю я его взглядом.

Мой лучший враг

Эту книгу я посвящаю родителям: Игорю и Наталье, моим замечательным маме и папе, и Светлане, моей дорогой свекрови.

Зверек трусливый, робкий, кроткий, Зачем играешь со мной в прятки? Дрожишь, боясь моих нападков, За шкурку жалкую свою. Не трепещи. Тебя лопаткой я не забью.

«Прежде чем вырыть яму, сначала распили эти чертовы решетки», – первая мысль, которая приходит мне в голову, когда я открываю глаза.

Белый потолок. И свет. Невыносимо яркий. Постойте-ка… я открываю глаза… Или один глаз?.. В ужасе хватаюсь за лицо. На левом – повязка. Что за черт?

Я в больнице, это легко определить по запаху лекарств и хлорки. Что? Что Оно сделало с моим лицом? Меня охватывает паника. В голове – тысяча вопросов. Вернется ли зрение? Какую операцию мне сделали? Где все? Где врач? Я хочу, чтобы мне кто-нибудь что-нибудь объяснил!

На мне свободная пижама. Я узнаю ее. Очевидно, в больнице уже побывала бабушка и принесла мои вещи. Переодела меня. Делаю попытку встать. Провальная попытка. Но лежа я не вижу ничего, кроме потолка. Закрываю глаза, странное ощущение собственного тела, словно оно сделано из камня – тяжелое и не способное двигаться. Но это длится недолго, накатывает сильная боль. Болит все тело. Неприятно пульсирует левая рука. Я смотрю на нее. Два грубых неровных кружка бордового цвета красуются чуть выше запястья. Ожоги от сигарет. Я помню, откуда они. Я помню все. Помню, по чьей вине я оказалась в больнице. Хотя очень хочется забыть.

Во рту стоит мерзкий привкус тухлятины… Шарю рукой по сторонам. Что я ищу? Воду… в моем рюкзаке точно должна быть бутылка с водой. Но я не вижу своего рюкзака. Ощупываю гладкую поверхность тумбочки.

Расслабляюсь. Пытаюсь вспомнить последнее, что было до больницы, – я лежу на холодной земле, надо мной плавно качаются верхушки сосен. Тошнит. Колотится сердце. В животе взрываются урановые бомбы – стандартная реакция на алкоголь. Что в меня влили? Перед глазами мелькают две таблетки, которые Оно кинуло в бутылку, прежде чем заставило меня выпить это.

Открываю глаза. И снова белый потолок.

Это сделало Оно. Чудовище. Нечеловек.

«Я уничтожу тебя», – слова чудовища, сказанные мягким хриплым голосом, повторяются в голове снова и снова. Это были последние слова, которые я помню. А потом Оно бросило мне в лицо горящие угли.

Во рту сухо. Я провожу языком по шершавым губам и прислушиваюсь к своим ощущениям. Что со мной сделали? Изнасиловали? Что должно чувствоваться, когда лишаешься девственности? По рассказам – боль в животе и промежности. Но я ничего не чувствую. Я залезаю рукой под пижамой и провожу между ног. Никаких ощущений. Осматриваю руку – никакой крови. Ощупываю грудь. Она слегка ноет.

Я пытаюсь сесть. С третьей попытки мне это удается. Осматриваюсь, в палате три больничные койки, две из которых заняты. На одной из них сидит женщина и читает книгу. Заметив, что я села, она встает.

– Я позову кого-нибудь, – говорит она и выходит из палаты. И возвращается в компании медсестры. И моей бабушки. И мамы. И отчима. Я заливаюсь краской – мне не очень-то приятно сейчас такое многочисленное общество. Но хорошо, что они не додумались взять с собой всех соседей.

Бабушка и мама кидаются ко мне.

– Тома, Томочка, с тобой все хорошо, – щебечут они и гладят меня по голове. Я отворачиваюсь. Мне почему-то противно смотреть на их обеспокоенные лица.

– Что? Что с моими глазами? – спрашиваю я и хватаюсь рукой за повязку. Голос выходит каким-то слабым и хриплым.

– Не беспокойся, с глазиком все в порядке. Небольшой ожог. Зрение не пострадало, – мамин голос срывается. Она вот-вот заплачет. Ее слова меня успокаивают. Я буду видеть. – Расскажи нам, что с тобой произошло? Мы решили, что на тебя кто-то напал, и… – мама смутилась. – И… Что он мог изнасиловать тебя. Поэтому, когда тебя привезли, то сразу же обследовали, а то мало ли… Но, слава богу, этого не случилось. Все хорошо…

Мама заливается слезами. Я отворачиваюсь от нее и смотрю на отчима.

«Какого хрена вы ее привезли? – спрашиваю я его взглядом. – Последнее, что мне сейчас нужно, – это смотреть на чужие слезы».

«Извини», – посылает он мне виноватый ответ глазами и пожимает плечами.

Я вздыхаю. Лучше бы вместо мамы привезли дедушку. Он бы развлекал меня своими шутками и историями. Видеть мамины слезы – невыносимо…

– Воды, – говорю я.

Мне тут же в руку вставляют стакан. Я осушаю его в два глотка. Но мерзкий привкус не исчезает. Во рту по-прежнему сухо, горячо и противно. Нужно придумать, что им ответить. Они все ждут мою историю. Кто на меня напал? Наверняка они уже сообщили в полицию. И в школу. И всем им придется что-то объяснять.

Всем привет! Сегодня у нас в гостях молодой писатель Алёна Филлипенко, более известная как , автор книг «Мой лучший враг», «Мы, дети золотых рудников».

Добрый день, Алёна! Спасибо, что уделили время нашим читателям. Я безумно рада с Вами пообщаться.

Сразу хочу выразить благодарность за Вашу невероятную работу. Книги потрясающие, и отличаются от розовых подростковых романов, которыми сейчас наполнены книжные магазины и интернет-ресурсы. Вы смогли передать ту реальность, о которой предпочитают молчать.

Итак, перейдем непосредственно к вопросам.
Каково это – осознавать, что Вы тот самый автор, который положил начало серии «Online-бестселлер»? Какие чувства Вы испытываете?

Здравствуйте! Большое спасибо за проявленное внимание. Издательство шло на большие риски, создавая эту серию, и теперь чувствую безумную радость и гордость за себя и Кристину Старк, с которой мы вместе оказались в серии при самом ее рождении, нам предоставили шанс показать себя в новой серии, и наши книги справились с этой задачей успешно. Мы оправдали надежды редакции, серия стала развиваться и принимать другие книги. Испытываю радость за других прекрасных талантливых молодых писателей, у которых появилась возможность больше не писать в стол, а войти в серию, встав со старичками-авторами на один уровень, обзавестись своей аудиторией читателей и держать в руках бумажную версию своего произведения.

Книга «Мой лучший враг» очень популярна. Очень много хвалебных отзывов, но есть и те, кто не приняли книгу. Как вы относитесь к критике?

Я не читаю отзывы на сторонних ресурсах и никак не вмешиваюсь. Считаю, что отзывы пишут для читателей, а не для авторов. Раздражает, если негатив идет в личные сообщения, приходится тратить свое время на чтение того, на что его тратить совсем не нужно. Но, слава богу, в личные сообщения почти не поступают негативные письма.

В своей группе Вы рассказывали о том, как появилась идея создания истории «Мой лучший враг», как вы работали над книгой. Но, мне очень, интересно как Вы относитесь к своим героям? Сложно ли было писать их характеры, создавать личность? Вам не жалко было Тому и других ребят подвергать ТАКИМ испытаниям?

Я люблю своих героев. Считаю, что любая книга должна держаться на героях в первую очередь, а на сюжете уже во вторую. Мои книги начинаются с проработки характеров персонажей, а вокруг них потом уже строится сюжет. Понимаю, что читателям не очень-то интересно будет читать о героях, с которыми ничего плохого не происходит. В любом произведении должны быть препятствия и испытания для персонажей, иначе книгу будет скучно читать. Считаю, что любые испытания идут героям на пользу, меняется их мировоззрение, они становятся закаленными к трудностям.

Эта книга подходит подросткам, любящим книги в реалистичном жанре, которые проводят аналогию книжного мира со своей жизнью и пытаются найти на страницах жизненные советы. В сообщения мне поступает очень много отзывов от читателей о том, что мои книги помогают им решить свои проблемы. Из взрослых я посоветовала бы книгу тем, кто любит поностальгировать о давно ушедших временах детства и юности, а также тем, кто хочет почитать эмоциональную книгу о чувствах (не только любовных).

Уже давно известно, что права на экранизацию «Мой лучший враг» куплены. Идет работа. Есть ли уже сценарий к фильму? Если да, то много ли там изменений? Известно Вам, кто будет играть Тому и Стаса?

Увы, мне ничего неизвестно про экранизацию книги. В последний раз съемки откладывали до апреля, но апрель уже давно прошел, но они так и не начались.

«Мы, дети золотых рудников» очень живая, но мрачная книга. Темы подростковой жестокости, предательства, несправедливости стоят на более остром уровне. И на один из первых планов выступает социальная пропасть и неравенство. Как проходил процесс работы? Сложно ли было писать о двух разных обществах? Что было самым трудным?

Сложнее всего было создать идеальный мир, в котором жила Ханна. Потому что мир Чертоги почти каждый день окружает среднестатистического россиянина, в том числе и меня, и для создания Чертоги можно было просто и легко переписывать то, что происходит вокруг. С созданием городка Голубых Холмов все гораздо сложнее… Я понятия не имела, чем могут увлекаться дети богатых иностранцев, какую одежду они носят, что творится у них в школах и домах. Все это приходилось изучать с нуля. И, да. Сложно писать про два противоположных общества, приходилось прибегать к утрированным контрастам, приукрашая идеальную жизнь в Голубых Холмах и омрачая жизнь бедняков в Чертоге.

В книге «Мы, дети золотых рудников» три главных героя – Кирилл, Ханна и Никита. И к ним бы я отнесла и Архипа. Чей образ при написании давался наиболее тяжело? Есть ли любимый и нелюбимый персонаж?

Образ Ханны давался очень тяжело. Сначала она была картонным персонажем с шаблонным характером пай-девочки. Мне тяжело дается описание героев-ангелочков, у которых в душе нет никакой черствинки. Куда проще описывать спорных противоречивых персонажей, которых можно прировнять к отрицательным. Но спустя несколько глав я поняла, что образ Ханны стал вырисовываться в моей голове, она стала иметь свои собственные уникальные черты характера, и шаблонность пропала.

Продолжение «Мы, дети золотых рудников» выходит в октябре. Не могли бы приоткрыть завесу тайны над сюжетом? Что ждать во второй части от героев (честно, я даже не берусь загадывать)?

Нас ждет техногенная катастрофа, которая унесет много жизней жителей Чертоги. Эта катастрофа сильно повлияет на судьбы наших главных героев и изменит их. Также в новой части появятся главы от лица четвертого из главных героев, Архипа.

Сейчас вы работаете над новой книгой, которая должна выйти в следующем году. В центре сюжета снова подростки, которые попали в сложную ситуацию. Какова главная идея и мысль Вашей новой книги?

Мораль новой книги ― знания могут победить любую грубую силу. Главный герой совершает долгую и продуманную месть над теми, кто однажды совершил по отношению к нему преступление. И только знания и ум героя, а не сила, способны победить давних обидчиков.

Есть ли у Вас задумки для других книг? И если да, то о чем они будут?

Есть задумки для приключенческого романа про водное путешествие на плоту, также фантастической книги о мире дополненной реальности. Вообще, в голове очень много идей, не знаю, какая из них первой станет книгой.

Вы работаете, встречаетесь и общаетесь с читателями, танцуете, читаете, уделяете время семье и находите время для творчества. Скажите, откуда Вы черпаете силы? Есть ли «допинг» (муж, поклонники, книги, музыка…), который помогает Вам поддерживать силы?

Поддержка мужа и читателей ― самый сильный допинг. Эта поддержка не дает мне лениться и опускать руки. Также запас сил дают путешествия, без которых я просто не могу жить, и просто поездки, музыкальные концерты. Просмотр фильмов и чтение книг могут дать вдохновение, но запас сил они не прибавят.

И в конце нашего небольшого разговора, Ваше напутственное слова читателям литературного портала «Букля».

Дорогие друзья, я очень рада тому, что в современном мире, где, казалось бы, столько других разных развлечений для досуга, вы не изменяете чтению и столько времени проводите за книгами. Я хочу, чтобы книги на протяжении вашей жизни всегда помогали вам в трудную минуту скрасить грустный вечер или разобраться в жизненных запутанных проблемах, узнать важную информацию, давали вам советы и ответы на вопросы, а также ― пожалуй, самое главное ― служили бы вам источником вдохновения и душевного подъема. А я буду продолжать писать для вас и очень стараться, чтобы в моих книгах вы смогли бы найти все то, что я описала чуть выше. Счастья и успехов вам!

Так понимаю, у вас есть подробный план от начала до конца, и теперь надо расписать по этому плану книгу?
Варианты:
А) Через силу писать по этому плану - все. что приходит в голову, и пускай все будет не так, как вы видите. Главное, чтобы расписать такой грязно-черновой вариант книги. потом уже будете на него смотреть и переписывать.
Б) Можно посмотреть фильмы, почитать книги на похожую тему, чтобы набраться вдохновения.
В) Можно отложить работу, заняться чем-то другим, но держать ее в голове, вдруг со временем будут заполняться пробелы?
Г) На опыте - если такое не идет, значит, беда с планом... Он просто неинтересный вам. Напишите из этого плана короткий синопсис в виде рассказа - чтобы получилась ваша книга, но на 2-5 страниц. Прочитайте. Должно походить на законченный рассказ. Походит? Если нет, значит, дыры в плане (синопсисе). Нужно разрабатывать другой, без дыр. Пока не браться за глобальные сцены и не пытаться себя заставить их писать, а именно погрузиться в свой синопсис, раз за разом переписывать его, пока не будет походить на интересный законченный рассказ. По опыту - когда есть четкий синопсис, который походит на рассказ, потом сцены пишутся уже легко сами. Момент - написание более-менее чистовой версии синопсиса может занять месяца два. Переписок будет много. У меня штук 5-8.
Итак, суммирую вариант Г:
1. Напишите первую версию синопсиса на 2-5 страниц, чтобы получился законченный рассказ. Если у вас есть дыры (например, вы точно знаете, что герой окажется в каком-то месте, но что является предысторией, как он там оказался - не знаете. Это дыра), придумайте первое, что придет в голову, и забейте эти дыры.
2. Работайте над синопсисом, читайте, отмечайте, что не нравится. Через неделю перепишите его так, чтобы нравилось чуть больше.
3 - через неделю опять перепишите. Возможно, сюжет уже сильно изменится и третий вариант будет отличаться от первого, так и надо. Переписывайте, пока синопсис не станет классным, и все дыры будут забиты логичными связками и четкими причинно-следственными связями. Откуда что берется, кто как куда пришел, почему кто-то что-то сделал и т д.
4 И вот когда синопсис вас будет устраивать, думаю, вам самим захочется уже писать по нему сцены. Дальше можно либо начать писать книгу по сценам, либо расписывать синопсис - делать его больше, раскрывать подробности, и вот перед вами, к примеру, уже лежит синопсис не на 5, а на 20 страниц. И так, расширяя, он будет обрастать сценами и подробностями и превращаться в книгу.
5. Чтобы замотивировать себя не бросать работу, ставьте в план - к примеру, каждый понедельник перед вами должен лежать законченный очередной вариант синопсиса. Представьте, будто работаете с преподавателем, и он каждый понедельник будет проверять ваш новый вариант.
Этой фишке я научилась при работе с преподавателем - сейчас я действительно уже 2 месяца пишу синопсис и показываю его преподу каждый понедельник. Он ищет дыры в логике и прочие ошибки. Я переписываю, снова показываю.